– Пытались отстреливаться из автоматов, – флегматично уточнил штаб-сержант Гэго.

– А остальных 14 вы высадили на льдину? – спросила Жанна.

– Да, – капитан кивнул, – У меня было два экипажа по 5 человек, все при деле. Некому следить за пленными. Шторм закончился, температура около минус 10. Мы дали им свитера и одеяла, поставили тент, вызвали спасателей со Шпицбергена, и ушли.

– Ушли вместе с «Тепхо» и грузом оружия, – уточнила Нлиа, – Хорошая добыча, да!

– А если бы был северокорейский экипаж? – спросила Хелги, – Их тоже на льдину?

Палфри поднял кружку эля и посмотрел сквозь нее на свет. Потом сделал глоток.

– До чего же хорош гренландский домашний эль.

– Ты не хочешь отвечать на этот вопрос? – поинтересовалась нидерландка.

– ОК. Я отвечу. Нет, северных корейцев мы бы запрели в каком-нибудь подходящем помещении на «Тепхо». Но у тебя на кончике носа написан следующий вопрос.

– Наверное, да, – сказала она, – я хочу спросить: почему такое разное отношение? Я уверена, что ты не делишь людей по расе и цвету кожи. Значит, дело в религии. Ты считаешь, что северокорейское чучхе лучше ислама?

– Чучхе, – вмешался Орквард, – Это материалистический гуманизм, очень неплохая идеология. Проблемы в КНДР не из-за чучхе, а из-за культа личности вождей.

– А разве чучхе это не то же самое, что культ наследников Ким Чен Ира?

– Наоборот. Чучхе против преклонения человека пред кем-либо и чем-либо. Чучхе строится на четырех основных принципах. Человек – хозяин своей судьбы. Разум – высшая функция материи. Природу следует изменять в интересах человека. Любое преклонение делает человека глупцом. Это античная философия чучхе. Ким Ир Сен добавил туда народные массы с вождями, и верность мафии… В смысле, партии.

– Э… Хм… Гисли, откуда ты это знаешь?

– Ты удивишься: я просто прочел в энциклопедии.

– Странно, что я не догадалась глянуть там. А почему ты интересуешься чучхе?

НФ-литератор фыркнул, опрокинул в глотку четверть кружки эля разом и сообщил:

– Я интересуюсь не чучхе, а тем, как журналисты строят свое мнение о чучхе.

– Гол засчитан, – буркнула она, – Ладно. Я внимательно слушаю дока Фрэдди.

– По поводу «Звездного десанта» и войне в будущем? – уточнил Макграт, – Вопрос, вообще-то, не по моей специальности, но я могу высказать свое мнение. Я сразу же отбрасываю идею о встрече с злобными инопланетянами и буду говорить только об отношениях между людьми. Мне хочется представлять человечество будущего, как множество микро-групп, семей, и индивидов, объединенных сетевой структурой, в которой нет аномально разросшиеся непродуктивных гигантских кластеров вроде государств, мировых религий, корпораций-монстров и политических партий. Иначе говоря, нет источника войн. К сожалению, логика и опыт показывает, что подобные аномальные, скажем прямо, имперские структуры сами по себе не исчезают…

…

=======================================

На экране бушевала толпа, численностью, наверное, тысяч пять. Только мужчины и только т. н. «мавританской» внешности. Одежда – арабская и северо-африканская по стилю. Выкрики – на арабском и на ломаном французском. Транспаранты (черные надписи черной краской на белой ткани или бумаге) на французском и английском. Кажется, толпа совершенно неконтролируема, однако ни один участник пикета не переступает толстую ярко-алую линию, проведенную на асфальте, и не пытается перелезть через алую ленточку, протянувшуюся в обе стороны от дороги.

Парень южно-итальянской наружности, лет около 20, одетый только в тонкое белое полотенце, небрежно обернутое вокруг бедер, сидел в кресле в пол-оборота к экрану, попыхивал трубкой a la Шерлок Холмс, и листал свежий выпуск «Le Monde».

Обнаженная девушка, на вид тоже южная итальянка, лежала лицом вниз на кровати поверх одеяла, вытянувшись и пристроив голову на сложенные руки. Кажется, она дремала, но иногда, приоткрыв большие глаза фиалкового цвета (довольно редкого вообще, а у южан – в особенности), бросала взгляд на экран.

В действительности, они оба были меганезийцами калабрийского происхождения, из городка Коста-Виола-Нова, что на острове Хендерсон-Питкерн.

Три персонажа, только что осторожно приоткрывшие дверь, выглядели совершенно иначе, хотя двое из них тоже являлись меганезийцами, но с атолла Кэролайн (Ист- Кирибати). Парень был похож на негра с карибских островов, а девушка напоминала иберийскую креолку. Третий персонаж – австронезийско-португальский метис – был восточным тиморцем. Некоторое время эти трое наблюдали за обстановкой в номере, после чего, парень, похожий на карибского негра, негромко произнес:

– Aloha foa. Лерна, ты спишь или притворяешься.

– Конечно, сплю, разве не видно? – отозвалась девушка на кровати.

– Лерна вчера была в депрессии, – сообщил парень в кресле.

– А сегодня? – спросила креолка.

– А сегодня у нее сонливость из-за мер по преодолению депрессии. У меня тоже.

– А-а, – понимающе протянул негр, – Это бывает. Руджи, а что ты смотришь?

– Ты про вот это? – Руджи протянул руку и постучал чубуком трубки по экрану.

– Ага. Именно про это.

– Объясняю. Я проявил чудеса изобретательности и нашел здесь локальный канал от камер внешнего наблюдения. Вот это и смотрю.

– Мы в осаде? – уточнил парень-метис

– Ты жутко наблюдателен, Эсао, – ответил Руджи, – Кстати, какого хрена вы стоите в дверях? Входите и располагайтесь. Понаблюдаем вместе это поучительное зрелище.

– Ойстер, падай ко мне, – добавила Лерна, – будем делать вид, что мы лесбиянки.

Креолка кивнула, сбросила тапочки и шлепнулась на кровать. Карибский негр весело фыркнул и устроился на невысоком пуфике. Метис уселся на обычный стул.

– Ну, Твидли, что ты обо всем этом думаешь? – спросил Руджи.

– Я думаю, – ответил негр, – что эта экспозиция скота будет продолжаться до нашего отъезда. 25-го вечером копы разгонят их водометами, нас загрузят в автобусы и под конвоем доставят в аэропорт. Типа, приезжайте ещё, мы вам всегда рады.

– Полная херня, – подвела итог Ойстер, – Надо было лететь через пол-планеты, чтобы любоваться на это исламское говно из-за крепких спин наших коммандос, которые в тактичной манере держат периметр.

– Во Франции такое называется не «тактичность», а «толерантность», – авторитетно поправил её Эсао, – В том смысле, что обнаглевшие муслимы орут и свинячат, а мы молчим и терпим. Я бы поставил пулемет на вон тот балкон, и так бы врезал…

Руджи улыбнулся и кивнул, а потом сделал по-шутовски строгое лицо.

– Тут вам не красный восточный Тимор, мсье Эсао Дарэ. Тут, как бы, свободная и демократическая Франция, с преимущественно католическим населением, которое придерживается принципов своей религии. Если вы посмотрите сюда, на экран, то увидите, какие это принципы.

– Дерьмовые, – лаконично отозвался тиморец.

– Это ты так думаешь, а они… – Руджи потряс в воздухе газетой, – …Считают, что наоборот, наши принципы дерьмовые. Я цитирую: «Коммандос из океанийского спецотряда вчера открыли огонь по мирным демонстрантам-мусульманам, которые хотели вручить письмо-протест представителям Меганезии, Новой Гвинеи и Транс-Экваториальной Африки. Восемь человек госпитализированы с ранениями в ноги. Командир спецотряда назвал это «предупредительными выстрелами» и пояснил, что приказ открыть огонь был дан в ответ на пересечение пикетчиками «красной линии», вокруг отеля «Foret», где разместилась часть иностранных участников фестиваля…».