– Я не поняла, – призналась Лианелла.

– Ну, – пояснила Чеди, – у каждой популяции есть своя генотень, это множество всех наборов генов. У генотени есть мода, центральная область по частоте. Если человек происходит из тех мест, то его набор генов коррелирует с этой модой.

– ОК, теперь поняла, – сказала француженка. – Но я просто так спросила, мало ли…

Чеди коротко кивнула и огляделась по сторонам.

– Если это не так важно, то давай тихо слиняем отсюда? А то сейчас Бимини выпишет кренделей своей сестренке Тиатиа и начнет выписывать кренделей мне. Прикинь?

– За что? – Cпросила Лианелла.

– Давай слиняем, а там я тебе расскажу? – Предложила Чеди.

– Слиняем это как?

– На картрэке, – креолка махнула рукой в сторону самоходной грузовой платформы – катамарана, – пройдем через центр лагуны мимо того плавучего терминала, где две летучие сардельки, там заберем кое-какой груз и отвезем к моту Ниаунуи на севере атолла. Там и зависнем. Типа, мы не просто слиняли, а работали. Ага?

…

Северный островок Ниаунуи (большой кокосовый – в переводе с утафоа), был вдвое меньше, чем юго-восточный Фатамоуа, но по местным меркам тоже считался крупным куском суши: полкилометра в длину, 200 метров в ширину. Собственно рабочая часть в процессе путешествия заняла менее минуты. На подходе к плавучему терминалу Чеди крикнула в микрофон «Иду на Ниаунуи, у меня место под четыре двадцатки». Кто-то ответил ей «ОК». А у терминала Чеди заглушила мотор и подождала, пока длинная поворотная стрела-манипулятор крана аккуратно положит на самоходную платформу блок-связку из четырех 20-футовых контейнеров. У пирса на Ниаунуи груз ждали двое парней в комбинезонах koala с нашивками карабинеров. Они что-то крикнули Чеди, она что-то ответила и лихо припарковала картрэк к отметке грузового причала.

– А дальше? – Спросила Лианелла.

– Баста, – ответила креолка. – Это разгрузят без нас. А мы метнёмся вон к той высокой пальме, упадем на хвост сержанту Вомо и ребятам. Видишь, там свежая рыба и целая корзина кокосов. Мне полезно и то и то. Тебе тоже. Типа, это всем полезно. И я тебя познакомлю вон с тем парнем, афро. Это рядовой Тадес Амра, у него знаешь…

Чеди парой простых жестов объяснила меру сексуальных достоинств рядового Амра.

– Э… – нерешительно произнесла Лианелла. – У меня как-то нет настроения на это.

– Нет так нет, – невозмутимо ответила Чеди. – Можно просто пожрать и поболтать.

– Hei foa! – Раздался сильный женский голос со стороны то самой пальмы. – В зеленом кубике-боксе на пирсе канистры с топливным спиртом. Прихватите одну с собой!

– Принято, Деркэто! – Крикнула в ответ Чеди, откинула крышку кубика и сообщила Лианелле, – капрал Деркэто военмед из африканского корпуса. А родом она с Тонга.

– Угу, – ответила француженка. – А давай, лучше я возьму канистру.

– Беспокоишься за это? – Весело спросила креолка, погладив себя по некрупному, но заметно округленному животику.

Лианелла утвердительно кивнула и, слегка напрягшись, вытащила из кубика одну из дюжины стоявших там 5-литровых синих пластиковых канистр с яркой маркировкой «alco-fuel». Чеди захлопнула крышку бокса, махнула рукой и двинулась к пальме, до которой было шагов полста. Под этой пальмой расположились трое: атлетически сложенный негр (тот самый Тадес Амра), затем, изящная девушка – мелано (военмед капрал Деркэто) и парень чуть постарше, похожий то ли на индуса, то ли на латино-полинезийского метиса (по исключению легко было угадать, что это сержант Вомо). Определить военный ранг по нашивкам на униформе не получилось бы. Униформа, аккуратно свернутая, лежала на травке, а на все троих единственный кусок ткани присутствовал на теле рядового Амра, причем это была не одежда, а прямоугольник пластыря. Военмед Деркэто как раз приклеивала этот пластырь ему на ребра, с левой стороны, немного ниже области сердца.

Сержант поднялся на ноги, встряхнулся, и взял из рук француженки канистру.

– Aloha. Mauru. Кстати, про тебя уже спрашивали.

– E aloha, – ответила она. – А кто спрашивал?

– Гоген с Еиао. Типа, он ответственный. Смотрит на монитор и беспокоится.

– А что беспокоиться, если Лианелла со мной? – Удивилась Чеди.

– Хэх! – Сержант шлепнул юную туземку ладонью по попе. – С таким начинающим дирижаблем, конечно, любой хабитант в полной безопасности.

– Пошел ты, – обиженно буркнула она и чувствительно пихнула его локтем в живот.

– Блин! Прямо по печени! А где нежность, которая должна быть свойственна…

– За дело получил, – перебила Деркэто, ловко обрабатывая уже приклеенный пластырь аэрозолем из какого-то баллончика, – …гло, пихни его ещё пару раз, авансом.

– Это лишнее, – Чеди покрутила головой. – У вас и так боевые потери. Тадес, как тебя угораздило?

– Долбанная рыба, – ответил афро и кивнул в сторону полуметровой тускло блестящей тушки, уже обезглавленной и выпотрошенной.

– Прикинь, – добавил Вомо, – мы нырнули порыбачить, и видим: на дне эта тварь. Она точно бы улизнула, но боец Амра придавил её к дну собственным корпусом.

– Как на гвозди упал, – печально сообщил афро, – кто ж мог знать?

Чеди присела на корточки рядом с рыбой и хмыкнула.

– Ну, ты артист, Тадес! Это же blade-shark. У нее спинной плавник, как пила.

– Ясно. Я принял к сведенью. А она хоть вкусная?

– Вполне, – подтвердила Чеди.

– Ну, – заключил раненый боец, – тогда не так обидно.

– А как эту рыбу готовят? – Поинтересовалась француженка.

– О! – Сержант Вамо выпучил глаза. – Есть великий армейский метод. Смотри! Вот это, дюралевая гильза от учебного боеприпаса для 6-дюймового орудия. Туда пихают рыбу. Дальше, берем пустой бокс от пулеметных патронов, и делаем из него спиртовку. Вот, примерно, так… Дальше накрываем частично асбестовым ковриком из комплекта для пожаротушения, и получается тот же принцип, как если запекаешь в фольге в печке.

– Шедевр военно-инженерного креатива, – поддержала Деркэто, хлопнула пациента по плечу и объявила. – Первая помощь оказана, условная боеспособность восстановлена.

– Мерси, – ответил он, – Кстати, на счет креатива. У местных есть такая травка…. Нет, сержант, ты не понял. Не та, которую курят, а та, что к рыбе. Чеди наверняка знает.

– Я здесь знаю любую травку, – гордо подтвердила туземка. – И ту, которую курят, и ту, которая к рыбе, и даже летающую.

– Летающую травку, как раз все знают, – заметила Деркэто.

Лианелла пожала плечами.

– Я не поняла, это какой-то прикол?

– Может и прикол, – сказал Вомо, – а может и нет. Но она летает. Не вся, а только специальные листочки. Это называется: «муха-одуванчик». У первой версии листочки летали как попало, а сейчас они уже с фитэпами и кое-что соображают.

– Они не соображают, – возразил Тадес. – Просто у листков рефлексы, как у пчел. Они нюхают воздух и ищут, где есть сахарный сироп на халяву.

– Они не ищут, а просто летят по градиенту концентрации сахара в воздухе, – сказала Деркэто – А потом, когда наберут полную емкость сиропа, летят обратно к стеблю, двигаясь по градиенту концентрации феромона, который вырабатывает этот стебель.

– Тогда почему они летят не к ближайшему стеблю, а к разным? – Спросил Вомо.

– Ну, блин… – Деркэто почесала в затылке. – Это надо прочесть статью внимательно.

– Ребята, вы не шутите? – Недоверчиво спросила француженка.

– Никаких шуток, – Тадес сложил и развел ладони. – Если сержант не против, я прямо сейчас налью сироп на пленку, и мухи-одуванчики прилетят. Не сразу, но скоро.

– Валяй, – согласился Вомо. – Это точно надо показать Лианелле. А я займусь рыбой.

Афро кивнул и, выбрав место, положил там кусочек пластика и начал капать на него густую жидкость из бутылочки. Деркэто, тем временем, пояснила:

– …Все началось с прикола. Один канак сделал на пари что-то типа микро-планера с резиномотором из одного эластичного листка. Потом кому-то пришло в голову это вырастить. Ну, ген-дизайн, все такое. А когда листки начали вырастать и летать, сразу появилась идея вырастить в них минимальные мозги и кое-какие сенсоры.