Из маленького уютного кафе с прозрачным куполом на 30-метровой высоте был виден весь Наканотори, похожий на недостроенный циклопический лабиринт. Супер-балкер, выгружавший порцию бетонных блоков, выглядел на этом фоне игрушкой, а сами 10-метровые блоки – детскими кубиками… За чашкой кофе, Доминика Лескамп выдала короткую популярную лекцию о железо-никелевых астероидах. Начав с Теногане-Ичи, инженер-астронавт перешла к теории формирования Солнечной системы и к наличию тяжелых металлов в разных её поясах, а потом вернулась к астронавтике, перечислив несколько перспективных объектов для развития проекта «Теногане». На десерт был подан астероид Психея диаметром 250 километров, содержащий двадцать миллионов миллиардов тонн металлического концентрата. Этого ресурса железа, никеля, кобальта, золота и платиновых металлов человечеству хватит на несколько тысяч веков…

– Психея тоже в проекте? – Невозмутимо поинтересовалась Брют Хапиа.

– Лет через двадцать мы к этому подойдем, – так же невозмутимо ответил директор консорциума «Itokawa Robotics». – Пока у нас небольшой объект, Теногане-Ичи. Нам следует быстро показать рынку этот скромный миллион тонн металла. Второй шаг – астероид размером около километра и массой порядка миллиарда тонн, а после этого можно говорить о таких крупных объектах, как Психея или Клеопатра, которая аналогична по составу, но в несколько раз меньше по массе.

– Классно! – Сказала Брют. – Мы притащили красавца Теногане-Ичи на орбиту. Ура! Маленький шаг одного проекта и огромный скачок для человечества, как объявил в аналогичном случае лунный астронавт Нил Армстронг… Кстати, Доминика, я где-то слышала, что вы были на Луне почти в том же месте, где Армстронг.

– Это репортеры перепутали, – ответила француженка. – Аполло-11 был на юго-западе Моря Спокойствия. А мы были намного северо-западнее, в Море Дождей, где работал советский Луноход-1. Там лавовый выброс, возникший при падении на Луну крупного астероида почти 4 миллиарда лет назад. Я могу потом показать свой видео-альбом.

– Примерно то же самое, – заметил Ематуа, – что и в нашей провинции Море Облаков, которая расположена южнее, за кратером Коперника.

– Кстати, обидно, – проворчала геолог, звонко щелкнув ногтем по чашечке с остатками кофе. – У нас такая красивая провинция на Луне, и ни одного пилотируемого полета.

Ематуа Тетиэво улыбнулся и похлопал её по колену.

– Я полностью согласен, и я в команде Рокки Митиата и «Ulithi Nami». Они намерены конкурировать с командой «Magellan-XXI», Торресом и Флеггом, в лунном туризме.

– А с кем папуасы из Кимби? – Спросила Брют.

– С нами, – гордо сказал Ематуа. – Конечно, Эрни Торрес – это сила, но мы тоже не на грядке выросли. Мы поборемся и ещё посмотрим, чей будет первый лунный тур.

– Главное, – заметила она, – чтобы в погоне за приоритетом первые туристы не стали подопытными мушками-дрозофилами.

– За кого ты нас держишь!? – Обиженно воскликнул он.

– Я в порядке разумной осмотрительности, – пояснила геолог. – Доминика, если ты не пошутила на счет лунного видео-альбома, то я потом к тебе с этим пристану, ОК?

– ОК, – согласилась астронавт-инженер.

– …Вот, – продолжила Брют. – А по поводу Теногане-Ичи на орбите я хочу понять: что дальше? Приятно, конечно, иметь красивый металлический спутник массой примерно миллион тонн и потенциальной ценой в миллиарды баксов, но для экономики это не годится. Доставка на Землю не окупится из-за цен на орбитальные грузоперевозки, а потребителей на такие количества металла непосредственно в космосе пока не видно.

Иватомо Таданари поднял руки над головой и, потягиваясь, хитро улыбнулся.

– У вас, Брют-сан, натуралистический подход к экономике. Это замечательная черта, свойственная меганезийской школе менеджмента, но в ней присутствует недостаток, состоящий в игнорировании специфики кредитно-денежной системы стран 1-го мира. Финансовая мощь здесь определяется не столько способностью делать материальные ресурсы, сколько способностью делать долги за счет правильно рассчитанного PR.

– Ага! – Геолог снова щелкнула ногтем по чашечке. – Циркуляция долговых расписок, обеспеченных другими долговыми расписками, обеспеченными третьими долговыми расписками, выданными на первые долговые расписки, так? И это при участии банка, который вкладывает свою долю расписок в кассу правящего оффи-клана и получает лицензию государства на грабеж граждан через принуждение к участию в долговых пирамидах? Уф! Я это проходила по экоистории в колледже 20 лет назад.

– Это довольно грубая модель кредитно-фондового рынка, – сказал Иватомо, – но, за неимением другой, столь же лаконичной модели… Пусть будет так. Единственное необходимое дополнение, это PR. Первая генерация ценных бумаг, которые принято называть акциями, или «shares», как говорят янки… Не путайте с тем, что называется словом «shares» или «pies», или «quota» в ваших партнерствах… Итак, мы уже имеем хороший PR, поэтому, мы… Я имею в виду группа «Itokawa Robotics», выпустили и начали размещать акции нашей новой компании «Tenogane Minerals» на сумму пять миллиардов долларов. Это в несколько раз меньше, чем капитал компаний – лидеров фондового рынка, но достаточно, чтобы заявить о себе. Через год мы увеличим наш номинальный капитал до пятидесяти миллиардов, и я думаю, что у нас не возникнет проблем с размещением второго выпуска акций. Примерно четверть выпуска будет инструментом залога при ломбардном кредите, о котором я уже договорился с одной авторитетной банковской группой. Я могу рассказать подробнее, это не секрет.

Доминика Лескамп резко покрутила головой.

– Брр! Знаете, мистер Иватомо, биржевые и кредитные операции всегда казались мне разновидностью шулерства при игре в покер, и я не могу сказать, что данный проект изменил мое мнение. Но если вы говорите, что всё это соответствует закону…

– Безусловно, соответствует, – подтвердил японец. – Есть заключение наших юристов, согласованное в правительственных комитетах Японии и США по ценным бумагам. Конечно, когда мы начнем раскрутку акций новой компании на фоне падения ценных бумаг ряда крупных сырьевых компаний старого образца, нас ждет расследование на уровне парламентской комиссии и служб контроля при правительстве, но мы к этому готовы. «Tenogane Minerals» арендовала на 10 лет космодром на Наканотори. Мы внесли половину арендной суммы, оплатив стройматериалы и работы, и не можем переместить этот объект в другое место. А национальные власти Наканотори, увы, не склонны сотрудничать с комиссиями и службами по контролю и безопасности.

– Я просто не пущу сюда никакие комиссии, – спокойно уточнил король Фуопалеле.

– Но, – заметила Доминика, – правительство Японии может запретить своим банкам и торговым компаниям работать с тобой и с этим объектом.

– Это вряд ли, – ответил он, закуривая сигару, – судя по прессе, большинство жителей Хоккайдо будут на моей стороне. Здесь для них есть интересная работа, и они хорошо ладят с нашими канаками. Климат им нравится. Расстояние тут всего тысяча миль, мы наладили авиа-сообщение. Через месяц сделаем рекреационную зону, всякие пальмы, цветочки, и прочую дружественную экологию. Как-то так.

– У группы «Itokawa Robotics» и у королевства Номуавау, – добавил Иватомо, – очень хороший PR в Японии. Наше общее участие в обороне Токио, а затем в нахождении компромисса с «Красными айнами Хоккайдо». Кроме того, наши совместные военно-технические разработки, по мнению аналитиков, сыграли свою роль в формировании оборонительного союза Пяти желтых морей. Все это весьма значительные плюсы.

Брют, наливая себе ещё кофе, утвердительно кивнула.

– Все это классно. И техника тоже. Мне понравился «Майский жук». Но это никак не поможет решению проблемы транспортировки металла с Теногане-Ичи.