– Самая классная штука, это сегмент мелководной лагуны, – высказалась Элеа, – туда можно продолжить ферму. Сейчас изобрели столько всяких овощей для мелководья.

Бэмби попыхтел сигарой и с сомнением покачал головой.

– Огород на литорали и под мелкой водой, это, конечно, классно. Но там много всяких хитростей, которые надо знать. Типа, специфика другая, чем на обычном грунте.

– Простите ещё раз, – вмешалась Хотару, – но неужели вы воевали на четырех войнах просто, чтобы купить себе ферму и остаток жизни ковыряться на огороде?!

– Пф! – Фыркнула Фрутти. – Ну у тебя заходы, гло! Остаток жизни! Joder! Я себе этот остаток мыслю длиной ещё лет семьдесят, как минимум. И что значит: «ковыряться»? Прикинь: есть столько всего интересного для фермы, если увлекаешься биологией.

– По плану, – добавил Бэмби, – лет через сорок мы скинем ферму детям, а сами начнем кататься по шарику, сочинять книжки и снимать кино. А то обидно: в стольких местах побывали и ничего не зафиксировали, потому что на войне было слегка не до того.

– Считается, – сказал Гэнки, – что солдату важнее думать о смерти, чем о ферме.

– Ну… – Бэмби на секунду задумался и кивнул, – когда боевые действия, надо думать, чтобы тебя не обнулили. Всё равно можешь обнулиться, если сильно не повезёт. И не только на войне. Если сильно не повезёт, то можно утонуть в тарелке с супом. Жизнь вероятностная штука, но чтобы снизить хреновую вероятность, надо думать, ага!

– Я имел в виду, – уточнил Гэнки, – думать о смерти, а не о том, как уцелеть.

Фрутти хлопнула ладошкой по контрольной панели и без особых эмоций объявила:

– Если ты обнулился, то как бы одно из двух. Или там ничего нет, или там что-то есть. Лично я считаю, что есть. Но, по-любому, заранее не узнаешь. Зачем ломать голову?

– Док Обо считает, – заметил Бэмби, – что там ни то, ни сё. Как бы там что-то есть, а с другой стороны там как бы ничего нет. Такая фишка, типа многозначной логики.

– Док Обо учёный, – сказала Фрутти. – У него так многозначно устроен мозг. Типа, это адаптация под научные задачи. А мы с тобой технари, на фиг нам это надо?

– По ходу, нам это на фиг не надо, – согласился он.

Кияма Хотару, поняв, что самурайский стиль восприятия жизни и смерти для канаков совершенно не характерен, перевела разговор в практическую плоскость.

– А кто, все-таки, этот доктор Обо Ван Хорн? Ученый? Изобретатель? Военспец?

– Он ученый изобретатель военспец, – уверенно ответил Бэмби.

– Док Обо, – добавила Элеа, – был лидером группы физхимии в Военном Крематории.

– Где? – переспросила японка.

– Это «Creative Laboratory», – объяснила ей Фрутти, – сокращенно «Creatory», а в эпосе «Военный Крематорий». Главный инновационный центр Народного флота Конвента.

– Да, – произнес Дземе Гэнки. – Я читал о центре «Creatory». Очень сильная военно-инженерная школа. А чем сейчас занимается доктор Ван Хорн?

– Он преподает физхимию в университете Факаофо, в округе Токелау – ответила Элеа Флэгг. – Поэтому мы летим на атолл Факаофо.

– Не только поэтому, – добавил Бэмби. – Там недалеко есть ещё ребята, которые…

– Подожди с этим, – перебила Фрутти. – Всё надо делать по порядку.

…

В данный момент у Вилли Дэнброка не было особенной необходимости заходить на командный мостик фрегата. В акватории было спокойно, и капитан Уиклиф со своей группой навигационного контроля отлично справлялся с управлением. Но адмирал по некоторым соображениям решил, что просто обязан пообщаться с текущей вахтой…

– …Группа, смирно! – Рявкнул Уиклиф, – разрешите доложить обстановку, сэр!

– Вольно, – сказал Дэнброк, – докладывай, Нэв, только кратко и по существу. Меня не интересует формальная часть, я и сам умею читать info с оперативных экранов. Меня интересует твое мнение.

– Мое мнение, сэр? Откровенно?

– Да, черт возьми! Мы на боевом корабле, а не на лайнере с капризными туристами!

– Слушаюсь, сэр. Мое мнение, что нас убрали на скамейку запасных в разгар игры. Противник за день перебросил на северо-восток уже девять субмарин «I-400L». Они прошли в надводном положении, как на параде, ни черта не опасаясь, а мы сидим и бездействуем, и японский штаб тоже. Если ничего не изменится, то китайцы в виде манчжуров на этих игрушечных субмаринах возьмут Аога-Идзу, а потом Токио. Это логический взгляд с одной стороны, но с другой стороны… Э…

– Продолжай, Нэв, – подбодрил адмирал, – что с другой стороны?

– Я думаю, сэр: все ждут, чем кончится дело там, у Аога, где два японских корабля. Тактически у капитана Сугата нет шансов, но все выглядит так, будто они есть. В кофейном перерыве я глянул новости по центральному японскому телеканалу. Там рассказывали про меганезийцев в том смысле, что они вот-вот вмешаются в войну на стороне Японии. Это чертовски странно, сэр.

– Ты в это веришь? – Быстро спросил Дэнброк.

– Ни секунды, сэр! Я думаю это просто, чтобы подставить нас.

– Говори яснее.

Навуходоносор Уиклиф замялся, оглянулся на свою группу, и решительно произнес.

– Сэр! Кому-то в Японии очень хочется сделать вид, что мы, американцы, их враги и предатели. А меганезийцы нужны для контраста. Как в детском кино про хороших и плохих парней. Я не знаю, кому это нужно, но зачем мы подыгрываем?

– А ты считаешь, что мы подыгрываем?

– Не знаю, сэр, но это выглядит так. И наша бессмысленная позиция здесь…

Капитан остановился, потому что у него в кармане зазвонил мобайл.

– Возьми трубку, – сказал адмирал. – А кто-нибудь из ребят пока нальет мне кофе.

– Да, сэр! – Сказал Уиклиф, а рядовой, сидевший за крайним пультом ближе всех к кофеварке-автомату, поставил в гнездо пластиковую чашечку и ткнул кнопку.

– Вы ведь пьете крепкий, с сахаром и без сливок, да, сэр?

– Верно, парень, – подтвердил Дэнброк.

– Черт! – воскликнул Уиклиф. – Феликс?! Охереть! Ты где?

– Это Бенитес? – Удивленно спросил адмирал.

– Да сэр! Он говорит, что находится на атолле Окинотори.

– А какого хрена он там делает?

– Сейчас спрошу, сэр… Фэликс, а какого хрена ты…

– Нэв! Просто, дай мне трубку, – перебил Дэнброк

…

Дискотека была в разгаре. Динамики работали на такой мощности, что 2-й лейтенант Феликс Тринидад Бенитес с трудом нашел «звуковую тень» на ступеньке лестницы, ведущей к воде. И, даже здесь ему приходилось прикрывать левое ухо ладонью, а к правому плотнее прижимать трубку, чтобы слышать собеседника.

– …Да, сэр… Это музыка… В смысле, тут party. Танцы и все такое… Я сюда попал с Торишима. После того сражения я соорудил что-то вроде лодки из всяких обломков, прошел эти 20 сраных миль на север… Да, сэр. А сегодня днем за мной приехала одна девчонка… На экраноплане… Нет, она гражданская… Я могу спросить точно, сэр…

Лейтенант Бенитес прикрыл ладонью микрофон трубки, и изо всех сил завопил:

– Балалайка! Пожалуйста! Подойди! Сюда!

– Ну! – Крикнула в ответ Балалайка, сидевшая на каком-то стофунтовом мешке у края платформы и курившая длинную тонкую сигарету.

– Я! Говорю! Пожалуйста! Подойди! Сюда!!! – снова завопил лейтенант, на этот раз, сопроводив слова жестами (махнул ладонью от себя к себе и пошевелил попеременно указательным и средним пальцем, как будто переступал ногами).

– А! Ясно! – Крикнула она, встала и спустилась на ступеньку к Бенитесу. – Ну?