— Совесть, значит, мучает! — усмехнулся Шива, дослушав мою исповедь.

Сам не знаю, почему — наверное, накипело желание выговориться хоть перед кем-нибудь посвященным, — но я поделился с ним даже самым сокровенным, то есть своими размышлениями. И опомнился, когда дошло, кто сидит передо мной. Однако Танцор не стал издеваться, и усмешка его не была высокомерной. Он повернулся ко мне, внимательно слушая, а когда я закончил говорить, пожал плечами и очень серьезно, понимающе сказал:

— Видишь ли, я сам с удовольствием испепелил бы эту мразь. Но история лишила нас с тобой этого удовольствия, и ради итога нам придется не только примириться с его существованием, но даже и оберегать его от покушений до тех пор, пока не наступит время икс…

— Я, кажется, устал от всего этого…

— Да, — он немного принужденно засмеялся, хлопнул меня по плечу одним из манипуляторов, да так, что я покачнулся в своем кресле. — Нам всем через тысячу пройденных циклов полагается двухнедельный отдых. Иначе начнутся сбои. Нельзя столько времени подряд наблюдать извращенцев, даже иногда защищать их и не подвинуться умом. Тут я с тобой согласен.

— Тысячу циклов?! У меня еще нет в учетке и двадцати!

— Поэтому придется потерпеть. Селекционеры из «Альфы» стараются не зря, поэтому нам остается лишь ждать, когда они скажут «ату», и воплощать в жизнь обкатанный сценарий. Со временем привыкаешь, и все становится уже не так тяжело. Знаешь, я думаю, ты нормальный парень. Притерпимся. А теперь идем, я познакомлю тебя с остальными членами группы. Уму, наверное, ты уже встречал на станции, а вот Савитри — вряд ли…

Я оглянулся и встал, а он уже повлек меня за собой в общий зал. К нам направлялись две девушки — повыше и пониже ростом. Та, что была повыше за счет тонких каблучков, оказалась Умой, которую я и в самом деле видел прежде, по прилете на «Трийпуру», только сегодня она улыбалась и была в красивом наряде — уж не знаю, как назывались отдельные его детали, но всё вместе на ее стройной фигурке смотрелось шикарно.

Та, что была немного ниже Умы, не шла, а как-то удивительно скользила вкрадчивой походкой, будто воздух был заполнен не видимыми мне преградами, и она плавно, привычно пробиралась между ними, следуя к намеченной цели. Странным, экзотичным в ней было всё — от прически, одеяния и обуви до отсутствующего взгляда диковатых дымчатых глаз.

— Эй, Агни! Очнись-ка! — вдруг услыхал я голос Шивы и заливистый, девчоночий смех Умы. — Ты каталепсией часом не страдаешь, вайшва?

Оказывается, разглядывая вторую девушку, я выпал из реальности и совершенно этого не заметил. А она даже не смотрела на меня. Она вообще ни на кого не смотрела. Взгляд ее был направлен куда-то вбок, как будто она нарочно стремилась спрятать глаза от собеседников. И в то же время все эти странности не то что не отпугнули меня, а в большей степени заинтриговали. В ней было что-то неправильное, какая-то загадка. Та самая. Пресловутая.

— Савитри. Она наш док, — отрекомендовала смуглянку Ума. — А я — напарница вот этого, — она слегка ткнула Шиву локтем в бок. — А ты будешь с нами, как я понимаю, вместо папы Варуны?

Не знаю, почему они все так упорно называли его папой, но я предпочел не расспрашивать и только кивнул. В ответ на это со стороны Савитри меня прямо окатило волной неприязни. Она просверлила меня взглядом, а сама даже не повернула ко мне своих удивительных глаз.

— Чтобы через пятнадцать минут был готов! — распорядилась Ума, недовольно потеребив ремешки на комбинезоне Шивы. — Начальство уже там!

— Слушаюсь, командир! — насмешливо откликнулся он.

— Идем!

Ухватив под локоть грациозную Савитри, которая так и не проронила ни единого звука, разбитная девчонка уволокла ее в толпу.

— Теперь ты знаешь всех в команде.

— Да, и все вы тут просто потрясающе радушны.

— Брось! Разве тебе никогда не доводилось побывать в шкуре новичка? Так бывает всегда! Когда я прибыл сюда, нас с Умой подсунули Варуне и Савитри, которые как раз провожали на отдых двух пожилых Танцоров. На их место мы и пришли. Как теперь ты на место ее отца.

Я насторожился:

— В каком смысле?

— В самом прямом. Савитри — дочь Варуны. Он что, и этого тебе не говорил? Ну, дает! Ничего не говорил о своей обожаемой дочурке?! Мы работаем с ним бок о бок уже третий год, а Савитри и того дольше. Конечно, она будет недолюбливать любого, кто займет место ее обожаемого папочки!

— Спасибо, что предупредил.

— Это мой гражданский долг. Всё, я переодеваться. Придумали тоже, правда?! Чем их не устраивает комбинезон, самая классная одежка!

И, разведя на прощание всеми четырьмя руками, Шива удалился быстрым шагом. Интересно, я один тут не люблю манипуляторы и всегда рад возможности их снять?..

Праздник завертелся каруселью. Гости «Эйткена» собрались на разных ярусах вокруг гигантского манежа. Все, происходящее на нем, одновременно дублировалось огромными голографическими трансляциями, поэтому не в обиде были даже обитатели самых отдаленных уровней.

Сначала были традиционные поздравления от Виллара и Аури. При этом профессор «селекционеров», как забавно назвал ученых «Альфы» Шива, даже в этот момент не смог избавиться от присутствия за спиной своей тени — Эриха-Грегора Шутте. А тот позволял себе кривляться и пародировать слова Виллара об итогах года и о проектах на будущее. Но все, по-видимому, к этому привыкли и не обращали внимания. Аури же объявила, что по сложившемуся обычаю тринадцать пар Танцоров «Омеги» сейчас покажут, на что они способны и без центрифуг.

Зазвучала музыка. Тринадцать танцев разных народов древности были приготовлены для почтенной публики — красивые и смешные, изящные и намеренно угловатые…

Мы оказались за одним столиком с Варуной и еще несколькими техниками его возраста. Меня так и подмывало расспросить наставника о его дочери, но я почему-то не решался.

Он оживился, когда на манеже оказались Ума и Шива. Танцор переоделся, туго стянул светлые волосы в хвост на затылке, и теперь это был уже совсем другой человек.

Рваный, дерганый темп аккомпанемента был полон энергии и страсти — и они начали свой танец. Все взгляды впились в голограмму. Я подумал, что это, наверное, танец древних жителей Индии, на которой специализировались они с Умой, но Варуна назвал его «танго» и упомянул «Америго-латина».

Эти двое по праву назывались ведущими Танцорами «Омеги». Они заводили публику так, как не смог никто до них. Ума играла Шивой, то прикидываясь покорной невольницей и падая в его объятия, то становясь самой собой: властной искусительницей, отвергающей его во имя своего каприза. Да и роль Шивы была тут непроста. Идя на поводу у партнерши, он одновременно вел свою линию. Играя Умой, был нежен, но напорист, отверженный же — не оставлял ее, пока не добивался расположения снова. История чьей-то безрассудной любви была рассказана без единого слова за считанные минуты огненного танца. Даже я, далекий от этого вида искусства, смог понять все, а уж как буйствовала публика! Им аплодировали, вскакивая со своих мест, тысячи зрителей, и от этого запросто можно было бы оглохнуть, если бы звуки не глушила специальная регулирующая система.

После еще нескольких представлений — были у нас и иллюзионисты, и любители рассмешить публику фельетоном — начался праздничный ужин, а значит, и хождения друг к другу в гости, с одного яруса на другой. В какой-то момент я обнаружил, что к нам забрела Савитри. Она не стала присаживаться, а вместо этого обняла отца сзади за шею и так замерла, положив щеку ему на плечо. Тут-то я и понял, как сложно мне будет заслужить ее расположение в их команде…

— Давай как в тот раз! — заговорщицки поманив нас, сказал один из приятелей Варуны и мотнул головой в сторону.

— Теперь там куча роботов, — ответил Варуна.

— Подстраховались, гады!

— Впрочем, это можно и…

— Пап, а может, все-таки не стоит повторяться? — вдруг перебила загадочная Савитри, и я с изумлением узнал ее голос.