Она очень чувствительная,
Очень язвительная,
Очень сварливая,
Очень говорливая,
Неугомонная особа.
Радость и злоба
Перемежаются в ней
По причинам… причинам… причинам…
«Походили б вы в рынок хоть несколько дней!
Хорошо вам, муж-ж-ж-чи-нам! Ь»
Кто она?
Кто она, говорливая эта гражданка?
Простая мещанка?
Былая княжна?
Девица? Чья-либо жена?
Как зовут ее: Марья Иванна?
Дарья Степанна?
Тетя Лина
Иль Зина?
Хороша она иль образина?
Не в меру глупа иль не в меру умна?
Кто она? Кто она?
Да базарная просто корзина!
Вот та, что у магазина
Иль у лавки в каком-либо рынке
В очередях
Десятой – двадцатой такой же корзинке
Говорит… вот об этих чертях,
Из-за которых приходится…
«Мать-богородица!
То яичный был кризис весной,
А нынче – мясной,
А завтра, – что будет, я спрашиваю?
Последнее платье – из прежних – донашиваю.
А новое… Новое снится.
Не доступиться до ситца.
А до мяса… Мясной уж есть анекдот,
Вот:
Любуясь витриной прекрасной
Советской-колбасной,
Один гражданин, подтянувши живот…»
«Ах-ха-ха! Ну, откуда вы все анекдотики?..
Надорвешь прямо с вами животики!»
«А то говорят… У меня есть кузина
Беспартийная тоже корзина,
Но все знает… Кузина Зизи,
Между нами, с одним коммунистом в связи.
Ну так вот. Только вам. По секрету
Шу-шу-шу! Шу-шу-шу! Шу-шу-шу-шу!»
Про корзину базарную эту
Неспроста я пишу.
Она – несмотря, что по виду банальна
И бубнит о московском борще
И хряще,
А по сути своей она вообще –
Интернациональна.
Ее знает любая страна.
Во все времена
Она
Одна,
Все та же, все та же!
И даже
Ей, базарной корзине, посвящена
У старого сказочника, Андерсена,
Одна – очень мудрая! – сцена.
На кухне исконные,
Так сказать, проф-кухонные
Жильцы и жилички
Ведут разговор вечерком.
На полке жеманно сюсюкают спички,
Бахваляся пред котелком:
«Мы не просто – служаночки,
А по нашей родне мы – дворяночки.
Наше место – не кухня, а светлый буфет!»
Котелок им в ответ:
«Да, гражданочки!
А вот я… Котелок я простой
И хотя холостой,
Но никогда после баночки
У меня не болит голова.
Значит, трезвость моя такова».
