Пишет нам товарищ Овчаров из Армавира,

Где окружная посевная штаб-квартира,

Про что, бишь, пишет?.. Да вот

Насчет предвесенних хлопот.

         Тут хлопочут,

      Там хлопочут,

      Везде хлопочут,

      А в Армавире хохочут:

      «Ха-ха-ха! Москва бьет тревогу

      Опять

      Почему, не понять.

      А у нас дела, ну, ей-богу,

      На ять!»

         Пахнет действительно ятью,

      Которую подвергли изъятью.

      Кой-кого и тут не пришлось бы изъять.

         Начнем для разгона

      С Ново-Александровского района.

      Тут есть районная посевтройка.

      Ей уж была однажды головомойка

      За не слишком ретивые дела.

      Была? – Была!

      Попало? – Попало!

   Здесь пристанционное Положение.

   Здесь районное машиноснабжение.

На радость хуторского и станичного люда

Идут повестки отсюда:

«Приезжайте машины получать!»

Подпись. Печать.

Не боясь морозной погоды,

Приезжают подводы.

Стоят подводы.

«Вот беда! Вот беда!»

«Время уходит. Расходы».

«Нет у людей никакого стыда!»

«Зачем нас вызывали сюда?»

Идут, вздыхая, к машинному штабу,

К пред-ко-оп-маш-снабу:

«Товарищ Пух! А товарищ Пух!

Никак ты от спячки распух?

Где же машины? Ведь это ж не честно:

Вызвал нас, а машин-то и нет!

Когда ж они будут?»

   Ответ:

«Не-из-вест-но!

Где-то… есть такой слух…

Задержались на железной дороге».

«Так-так-так!»

   «Ух, ты – Пух!»

      «Распапух!»

«Ведь весна на пороге!»

Армавир. Казенное здание.

Окружное посевное заседание

С деловым отчетом,

С цифровым подсчетом:

«Семьсот… Пятьсот… Два ноля…

Скоро выйдет из-под снега земля.

Дело у нас идет показательно,

Зерноочистку к 20-му февраля

На все сто процентов проведем обязательно!»

Деловой отчет,

Цифровой подсчет

Не на одной бумажной странице.

А в Ново-Алексеевской станице,

А в Чаплинской станице,

А в Константинова тоже

Дело на отчет не похоже.

Без пользы – меж тем уходит пора! –

Стоят сортировки и триера.

«Да, зима, братец, это –

Не лето.

В холод этакий ежели не прогреешь нутра…»

Сортировщики дружно с утра

Прогреваются где-то!

Время – советское, а картина – стара.

   Еще одна картина бытовая:

   Станица – Передовая,

Отраднинский район.

«Передовая отрада!»

Иконы! Лампада!

Портреты вождей у икон!

«Сельхозтоварищи» местные,

Члены правления,

Люди хорошие, честные,

Лучшие из всего населения:

Кендюхов, Дублин и Чернов.

Не суетятся. Не имеют причины.

Спокойные мужчины.

В Передовой – не любят обнов:

Ни одной зерноочистительной машины!

Под тяжестью тайных грехов

Богомольный Кендюхов,

Прерывая с женой перебранку,

Торопится в церковь спозаранку.

А Дублин с Черновым

Занимаются делом тоже не новым:

Пьют и пьют беспросветно!

Пьют да песни поют!

В станице Михайловской не отстают.

Перегнали даже Передовую заметно.

Спрос на машины со всех сторон,

А у Михайловских организаторов

На прокатном пункте – район! –

Четыре буккера, шесть борон,

Сколько-то там культиваторов,

Да сеялок пара кукурузных.

Не придумать запасов более конфузных!

А то, что есть на пункте зерноочистительном, –

В порядке самом непростительном:

Триер один – в разряде больных,

А два остальных,

Хоть они не в ремонтной больнице,

А в станице Михайловской пока,

Но – под замком. А ключ от замка

В другой, Петропавловской станице!

   Зато у какого-то Максимова

– Пошли ему бог ярового и озимого! –

Собственный триер болезни не обнаруживает,

За плату сторонних посевщиков обслуживает,

Владельцу деньги сколачивает,

Советский фундамент подтачивает,

Советской конкуренции не пугается.

Все как быть полагается,

Потому, что опричь кулаков,

Нам вредящих при самомалейшей возможности,

Много пьяниц у нас, пентюхов, колпаков,

Тормозящих дела боевой неотложности.

Один кулак –

Не дурак,

Прикинувшись селькором,

Настрочил письмишко в газету «Батрак»,

Письмишко, в котором –

Всей бедноте деревенской на страх –

Преподнес такое сообщение:

«Пастушеский прах!»

«Кулацкое мщение!»

«Кулаки пастуха излишне зубастого,

Зубастого да горластого

(Имя, фамилия,

У такой-то деревни, в лесу, на бугре),

За его постоянные усилия

Мешать кулацкой игре

Сожгли живьем… на костре!»

   Вот как! Бойтесь кулацкого племени!

Грозен, дескать, кулацкий озлобленный дух!

В «Батраке», однако, по малом времени,

Отозвался письмом… сам «сожженный» пастух!

Он жив. Он находится в полном здоровьи.

Он проходит в уезде курсы коровьи.

Он будет не только хлопать бичом:

Он станет сельским коровьим врачом.

Что ж касается шутки кулацкой,

Угрозы газетной, дурацкой:

«Прикуси язычок, а то больно остер!

Не то попадешь на кулацкий костер!» –

То сколько б их ни было, богатеев бодливых.

Пастухи нынче тоже не из пугливых.

Знают крепко, порядок советский каков

Для слишком бодливых кулацких быков

   Нет, пустыми тревогами мы себя не тревожим,

Что кулацкий-де бык не всегда одолим.

Любого быка – при нужде – мы стреножим,

Любому быку мы рога подпилим!