Чего тут больше?!* Лондон, 20. – Орган рабочей партии «Дейли геральд» публикует заметку о первой речи Франка Ходжеса (бывшего секретаря международной федерации горнорабочих, теперь занимающего пост директора одной из угольных компаний) на собрании акционеров. «Броун Кол Компани, Лимитед». (Из газет.) Франк Ходжес, давний наш знакомец, Карьеру сделал – уй-ю-ю! Рабочей партии питомец Прославил партию свою. «Одной из угольных компаний Он стал директором! Ур-р-ра!» Ужель без веских оснозаний Он проскочил в директора? О нет! Промышленники туги На поощренья и чины, Рабочей партии заслуги В предателе так почтены! Рабочей партии газетка До невозможности горда! «Ах, это – масличная ветка Связь – Капитала и Труда! Ведь в их основе столько сходства! Зачем же их разъединять?!» * * * Чего тут больше – идиотства Иль подлости – нельзя понять! Несокрушимая твердыня* Посвящается Ленинграду По случаю открывающейся сегодня в нем второй – юбилейной – сессии ЦИК СССР IV созыва Гремя, прошел годов десятисменный ряд. Бессильно злобствуя, как десять лет назад, Враги сулят нам путь погибельно-ненастный. И снова им в ответ гранитный Ленинград Свой голос подает – решительный и властный. И так же ярко, как тогда, На пролетарском первом фронте Сверкает грозная Октябрьская Звезда На ленинградском горизонте! Есть чему позавидовать!* Осталось много ли упорных драчунов, Старорежимников, кусающихся шало? Им время – десять лет! – всем зубы обломало. Но недовольных ворчунов – Таких у нас еще не мало. Ворчат: и то не так, и это ни к чему! Им – про Москву, они – про Чухлому: Ей, дескать, в пору быть советскою столицей – Не все ль равно? Одна с Москвою стать. Мы умудрились так отстать, Что… «То ли дело за границей! К примеру, взять хотя б Америку – страна-с! Она сто тысяч раз продаст и купит нас. А демократия – наипервейшей марки, Хотя первейшие умы Там не додумались, как мы, До… политграмотной кухарки!» * * * Оно, конечно!.. Где уж нам!.. А все ж подобным ворчунам Не вредно б, сунув нос в газетку, Весьма обмозговать такую вот заметку: Из умерших в прошлом году в С.-А.С.Ш. 1 1/2 млн. человек 20 процентов стали жертвой убийств, несчастных случаев и самоубийств. По числу убийств на первом месте стоит Чикаго. Что, ворчуны?.. Заметочка?!. Жевать И в рот ложить ее тем, кто умен, не нужно. А с дураками толковать Мне, извините, недосужно! Счастливая страна, в которой…*
В законодательный совет штата Массачусетс депутат Атвуд внес законопроект о наказании пожизненным заключением за ношение красного знамени или другой противоправительственной эмблемы. (Из газет.) «Он с МОПРовским значком?! Советская идея?! В тюрьму навек его, злодея!!» * * * Вот так «счастливая страна»!.. Глупцы, другой Страны счастливой поищите! А тут… Какой же тут уверенный покой, Раз прибегать приходится к такой Отчаянной самозащите?! 1928 Утерянный женский рай* (Старая восточная легенда) Давно-давно, Очень-очень давно Было ханство одно. А-а-а-а-а-а-ай!.. Порядок небесный И порядок земной В те дни был иной, Были тогда человек и зверь Не те, что теперь. А-а-а-а-а-а-ай!.. В том ханстве и хан, И диван-беги, И джигиты, которых трепетали враги, И не только джигиты-орлы, Но и судьи, И даже казн, И муллы Были в том ханстве В те древние дни Женщины только одни. Царство женское. Женский рай. А-а-а-а-а-а-ай!.. Город был ханский, Как храм. Звали его – Самирам. Недоступен он был, Высок, В землю, В камень, В песок Сорок тысяч столбов было врыто одних. И стоял Самирам На них. Ни копьем, Ни арканом Бродячий туркмен Не мог достать его стен. А была в Самираме ханша – Занай. А-а-а-а-а-а-ай!.. Женщины были в Самираме везде – В ханском совете, В суде, – На охоту ходили они, На войну, А мужчин держали В плену. Не велик был числом Мужской народ. Оставляли его Едва на развод. Было черной работой Мужской – Саклю убрать Да день-деньской, День-деньской И ночной Порой Нянчиться с детворой: «Баю-ба-а-а-ай! Баю-ба-а-а-ай!.. А-а-а-а-а-а-ай!..» Не со всей детворой Возились они. На руках у них были Мальчишки одни. Девочки были В особой чести: Жребий их был – С матерями расти. Рождалась девочка – Праздник в дому. Мальчик рождался – Горе ему! Клали его – Таков был закон! – В ряд с голышами Такими, как он. Со ста рожденных мальчишек всего Оставляли в живых – Одного! Одного! А-а-а-а-а-а-ай!.. Со ста мальчишек, Положенных в ряд, Отбирался счастливец – Один! Наугад! Наугад отбирался Старухой слепой, Каков бы он ни был собой. А остальных Со стены городской, Даровую добычу шакалов, Волков, Вниз свергали. Закон был таков! А-а-а-а-а-а-а-ай!.. Однажды время пришло – Ой-ой! – Ханше родить Самой. Когда осенью поздней, Перед самой зимой, Меняет небо Свой летний наряд – Синий халат На серый халат, Тогда горько-горько Рыдает оно, Во всех тогда реках Слез небесных – полно, И в озерах те слезы Бьют через край. А-а-а-а-а-ай!.. Так у старухи слепой В тот раз Полились потоком Слезы из глаз И вниз потекли По столбам городским. «Каким ты встревожена горем'» «Каким?» Окружил народ старуху Толпой. И был ответ старухи Слепой: Нам страшное горе Узнать суждено. В ханском чреве Растет оно. Будет ханшею Мальчик рожден. Женское ханство Погубит он. А-а-а-а-а-а-ай!..» Иссушили старуху Слезы-вода. От вещей старухи Не осталось следа. Поникла ханша Занай Головой. Поднялся в Самираме Испуганный вой. На диван большой – Трух-трух, трух-трух! – Прибрели к Занай Сто седых старух. Просидели они Сорок дней И ночей, Роняя слезы Из тусклых очей. А-а-а-а-а-а-ай!.. Ни добрый от них совет, Ни худой. Был созван тогда диван Молодой. Думал он сорок ночей И дней. Был старый глуп, Молодой – не умней: Глупый от глупого Не отставай! А-а-а-а-а-а-а-а-ай! Был третий диван Из малых детей. Оказалися дети Взрослых умней. Малютка совсем, От земли – ладонь, Сказала одна Девчонка-огонь: «Зачем так плачет Весь Самирам? Сын ханши нашей Не страшен нам. Как только родится Мальчишка злой, Его мы сразу Со свету долой: Со стены самирамской Вниз головой! Пусть волки и тигры Его съедят. Нельзя его класть С мальчишками в ряд!» Вот где девчонка! А еще говорят… А-а-а-а-а-а-ай!.. «Велик Алла!» «Велик Алла!» То-то радость В Самираме была! «Вот так девчонка!» «Ну, с головой!» «В самом деле. Нам ли впервой У матерей Сыновей отнимать?» Молчала Занай, Злополучная мать, Сидела она На ковре золотом, Занай с большим Таким животом, Глаз не желая Поднять на народ. «Сын мой умрет!.. Сын мой умрет!.. А-а-а-а-а-а-ай!» И сказали все: «Ой-ё-ё!» «Ой-ё-ё!» «Не думы – змеи Теперь у нее». И опасаясь Этих змей, Злых двух надсмотрщиц Приставили к ней, Чтоб обе смотрели И день и ночь, Сына родит Занай Или дочь: «Отвечаете обе!» «Ни одна не зевай!» А-а-а-а-а-а-а-ай! Но… Занай подкупила Стражу свою. «Двух туркменов, – сказала, – В мужья вам даю! Два туркмена – Не нашим мужчинам чета!» Соблазнились приставницы – Эта и та: Как Занай разрешилась Крепким мальцом, Подменили мальца – И дело с концом! Объявили народу: «Велик Алла! Девчонку ханша Занай родила». Девчонку Занай Баюкала: «Бай! Баюшки-бай!» А-а-а-а-а-а-ай!.. Веселье пошло По всему Самирам. Потекли подарки К ханским шатрам, Золото, Сахар, Адрассы И нах, Скакали девицы На лихих скакунах, Верблюды и овцы Забили дворы. С усмешкой смотрела Занай На дары. Она обманула Родной весь край. А-а-а-а-а-а-ай!.. Каждый день было солнце Любовью пьяно. Каждый день опускалось На землю оно. Был ужасен порой Его знойный хмель. Много дней прошло И много недель. Жались месяцы, Годы – Один к одному. Ханский сын вырастал В чужом дому. Вырастал под тайным присмотром… Занай. А-а-а-а-а-а-а-а-ай! Двадцать лет прошло, Словно день один. Вырос ханский сын – Краше всех мужчин, Про него враги Говорят с похвалой: «Молодец какой!» «Искандер удалой!» Как вошел Искандер В такие года, Вошла в Самирам Роковая беда. От черных туч! Солнца свет потух, Повеял от них Недобрый дух, О чем-то страшном, Новом, Ином Послышались вопли В ветре степном, – Средь зверей тревога И средь птичьих стай. А-а-а-а-а-а-а-ай! Пошли в Самираме – Худой почин! – Переглядки, Шепот Среди мужчин. Столковались они Промеж собой, Стали женщин звать На смертный бой. Среди города стал Мужской отряд, Мужчины все «Долой! – говорят, – Долой Занай И бабью власть! Не хотим поклоны Перед бабами класть! Искандер – наш хан, А не баба Занай!» А-а-а-а-а-а-а-ай! «Искандер – наш хан, А мы – его рать. Мы сами хотим Себе жен выбирать. Пусть бабы станут На наши места – Смотреть, чтоб сакля Была чиста, Да плов варить, Да нянчить ребят, Да халаты нам шить До самых пят Из узорных шелков, Что шлет нам Китай!» А-а-а-а-а-а-а-ай! «Мужчинам – шлемы, Стальные клынчи, А глупым бабам – Горшки, рогачи! Мужчине – пику, И лук, и стрелу, А глупой бабе – Пряжу, иглу! Сдавайтесь, бабы, Все до одной! Иначе дело решим Войной!» Мужчин всех в битву Повел великан, Искандер бесстрашный, Их новый хан. А-а-а-а-а-а-а-ай! «Мужчины наши Сошли с ума!» – Пошла смирять их Занай сама. Был женский клич: «Лучше смерть, но не срам!» Мужская кровь Залила Самирам. Навалились женщины, Как саранча. А бойцы-мужчины… Ни стрел, ни клынча! Отбиваться трудно Пятерней одной. Мужчины сжаты Цепью тройной! Кто в живых остался – А с ними хан! – Угодили в женский Тугой аркан! А-а-а-а-а-а-а-ай! И крик был женский: «Занай! Суди! Искандер всех злее, Он шел впереди. Ты Искандера Не оставишь живым: Ножом ему в сердце – Острым, Кривым! Никому не уступишь Ты чести такой: Пронзишь ему сердце Своею рукой!» И подали нож Помертвевшей Занай. А-а-а-а-а-а-а-ай! Поднялася Занай Ни жива Ни мертва. – И сказала Занай Роковые слова: «Слепая старуха Была… Права!! Ее предсказанье Сбылося точь-в-точь. Рожден был мною Сын, а не дочь. Вы обмануты мною! Искандеру-врагу Пронзить его сердце Я не могу. Его капли крови Не пролью ни одной. Это… сын мой, Сын мой… Сын мой родной! Чем сына рукою своею Убить, Мне легче ханство И себя погубить! Перед всеми вами – Моя вина!» И нож в свое сердце Вонзила она. Злой страх всех женщин Объял тогда. Они разбежались Кто – куда: Кто в хлев, кто – в поле, А кто – в жилье, На бегу бросали Оружье свое. С тех пор явилась Такая напасть: Что ушла к мужчинам Вся женская власть, Что женская доля Так стала горька, И конца ей, горькой, Не видно пока. А-а-а-а-а-а-а-а-а-ай! Но время настанет, Придет к нам жена. С севера дальнего Придет к нам она, Из страны холодной, Из морозной мглы. Волоса ее будут, Как снег, белы, Глаза будут сини, Как морозная гладь, А груди, как пара Ледяных лебедей. И прольется на женщин Молоко-благодать Из непорочных Этих грудей. И утерянный женский Вернется рай! А-а-а-а-а-а-а-ай! |
