Жена уличного певца.
А я на днях у муженька
Спросила, не таясь:
Нельзя ли мне вступить пока
С другим светилом в связь?
Уличный певец.
Нет! Нет! Нет-нет! Нет-нет! Пусть замолчит
мудрец!
Взбесившемуся псу намордник крепкий нужен!
Но шутки в сторону, признайтесь наконец,
Что с господами мы порой не слишком дружим!
Вместе.
Свой век влача в юдоли бедствий и скорбей,
Воспряньте! Мужество еще не испарилось!
Пусть добрый доктор Галилей
Обучит счастью вас по азбуке своей:
Мы свой свинцовый крест влачили много дней.
Мы сбросим этот крест! Не так ли, ваша
милость?
Уличный певец. Люди, глядите на необыкновенное открытие Галилео Галилея! Земля кружится вокруг Солнца! (Неистово бьет в барабан.)
Жена уличного певца и девочка выступают вперед. Женщина держит грубое изображение Солнца, а девочка, подымая над головой тыкву, изображающую Землю, кружится вокруг женщины. Певец возбужденно указывает на девочку, так, словно она производит смертельно опасные упражнения каждый раз, когда она передвигается рывками шаг за шагом в такт ударам барабана. Затем слышен барабанный бой из глубины сцены.
Низкий голос (кричит). Шествие идет!
Входят два оборванца, они тянут повозку — на ней установлен карикатурный трон, на котором сидит в картонной короне закутанный в дерюгу "Великий герцог Флоренции" и смотрит в телескоп. Над троном на щите надпись: "Высматривает неприятности". За ним идут четверо мужчин в масках, несущих большой растянутый холст. Они останавливаются и подбрасывают на холсте куклу, изображающую кардинала. В стороне карлик с транспарантом, на котором написано: "Новое время". Из толпы выбирается нищий на костылях, подтягивается на них, пляшет, стуча по земле, и с грохотом падает. Входит на ходулях чучело, изображающее Галилея, раскланивается перед публикой, а перед ним ребенок держит огромную Библию, страницы которой перечеркнуты крест-накрест.
Уличный певец. Галилео Галилей — разрушитель Библии!
Оглушительный хохот толпы.
XI
1633 год. Инквизиция вызывает всемирно известного исследователя в Рим
Глубина горяча; высота холодна.
В предместьях шум; во дворце тишина.
Прихожая и лестница во дворце Медичи во Флоренции. Галилей и его дочь ожидают приема у великого герцога.
Вирджиния. Как долго это тянется.
Галилей. Да.
Вирджиния. Вот опять этот человек, который шел сюда за нами. (Указывает на субъекта, который проходит мимо них, не обращая на них внимания.)
Галилей (он плохо видит). Я не знаю его.
Вирджиния. Но я его часто вижу в последние дни. Он пугает меня.
Галилей. Чепуха! Мы во Флоренции, а не среди корсиканских разбойников.
Вирджиния. Идет ректор Гаффоне.
Галилей. Вот его я боюсь. Этот дурак сейчас опять затеет со мной разговор на несколько часов.
Вниз по лестнице спускается господин Гаффоне. Увидев Галилея, он явно пугается и, отвернувшись, проходит мимо, едва кивнув головой.
Что это с ним? Сегодня я опять плохо вижу. Он вообще-то поздоровался?
Вирджиния. Едва кивнул. Что там написано в твоей книге? Может быть, ее сочли еретической?
Галилей. Ты слишком много слоняешься по церквам. Эти ранние вставания и беганье к утренней мессе совсем испортят цвет лица. Ты что, за меня молишься?
Вирджиния. Вот господин Ванни — владелец литейной, для которого ты делал чертежи плавильной печи, не забудь поблагодарить его за перепелок.
Вниз по лестнице опускается Ванни.
Ванни. Пришлись вам по вкусу перепела, которых я вам послал, господин Галилей?
Галилей. Перепелки были великолепные, еще раз весьма благодарю.
Ванни. А там, наверху, говорили о вас. Считают, что вы ответственны за те памфлеты против Библии, которые недавно продавались повсюду.
Галилей. О памфлетах ничего не знаю. Библия и Гомер — мое любимое чтение.
Ванни. Но если бы даже и так, хочу воспользоваться случаем и заверить вас, что мы, люди промышленные, на вашей стороне. Я не из тех, кто много смыслит в движениях звезд, но для меня вы человек, который борется за свободу обучения новому. Например, тот механический культиватор, изобретенный в Германии, который вы мне описали. Только за один последний год в Лондоне выпустили пять книг по сельскому хозяйству, а мы здесь были бы благодарны хотя бы за одну книжку о голландских каналах. Те же самые господа, что чинят затруднения вам, не разрешают врачам в Болонье вскрывать трупы для исследований.
Галилей. Ваш голос будет услышан, Ванни.
Ванни. Надеюсь. Знаете ли вы, что и в Амстердаме и в Лондоне есть уже особые рынки, на которых продают деньги. Там существуют ремесленные школы. Там постоянно издают печатные новости, так называемые газеты. А здесь у нас нет даже свободы наживать деньги. Здесь возражают против устройства литейных, потому что считают, будто скопление слишком большого числа рабочих в одном месте содействует безнравственности. Я целиком и полностью на стороне таких людей, как вы, господин Галилей. Если против вас попытаются что-нибудь затеять, то вспомните, пожалуйста, что у вас есть друзья среди всех деловых людей. За вас все города Северной Италии, господин Галилей.
Галилей. Насколько мне известно, никто не собирается предпринимать что-либо против меня.
Ванни. Нет?
Галилей. Нет.
Ванни. А по-моему, в Венеции вы были бы в большей безопасности. Там меньше черных сутан. И оттуда вы могли бы вести борьбу. У меня здесь дорожная карета и лошади, господин Галилей.
Галилей. Я не могу стать беглецом. Я слишком ценю удобную жизнь.
Ванни. Разумеется. Но судя по тому, что я слышал наверху, вам нужно спешить. У меня создалось впечатление, что именно сейчас было бы лучше, если бы вы оказались вне Флоренции.
Галилей. Чепуха! Великий герцог — мой ученик, и к тому же сам папа решительно отвергнет любую попытку сплести для меня петлю, какой бы там повод ни придумали.
Ванни. Кажется, вы не слишком хорошо отличаете друзей от врагов, господин Галилей.
Галилей. Я хорошо отличаю силу от бессилия. (Резко поворачивается и отходит.)
Ванни. Пусть будет так. Желаю вам счастья. (Уходит.)
Галилей (возвращается к Вирджинии). В этой стране каждый обиженный хочет, чтоб я был его ходатаем, и как раз там, где это мне вовсе не на пользу. Я написал книгу о механике вселенной. Вот и все. А что из этого делают или не делают другие, меня не касается.
Вирджиния (громко). Если бы только люди знали, как ты осуждаешь все то, что происходило в последнюю карнавальную ночь.
Галилей. Да, протянув медведю мед, потеряешь и руку, если он голоден.
Вирджиния (тихо). Великий герцог сам пригласил тебя на сегодня?
Галилей. Нет, но я просил известить его, что приду. Он хотел получить книгу. Он заплатил за нее. Найди кого-нибудь из чиновников и пожалуйся, что нас заставляют ждать.
