– За кого?

– Откуда мне знать? Наверное, с кем танцует.

– Это она тебя на него променяла? – удивилась Вера.

– Я не игрушка, чтобы меня менять. А ты её откуда знаешь?

– Видела вас вместе. Должна признаться, как вы приехали, и я тебя увидела – просто потеряла голову. Ходила за тобой следом и видела, где и как с ней встречаешься. Завидовала ей. Но меня ты не замечал, не обращал никакого внимания. А я стремилась всё время быть у тебя на виду.

После такого признания, можно сказать, в любви, Вера не стала больше со мной танцевать, выбрав в постоянные партнёры Володю. Кстати, после этого вечера они стали дружить, но дружба их продолжалась недолго – месяца через полтора они расстались.

Мы с Володей нашли каток, где можно было порезвиться. У нас не было своих коньков, и нам пришлось брать их напрокат. В Свердловске я катался на беговых коньках, а здесь таких не оказалось. Пришлось брать такие, какие есть – для массового катания. В раздевалке я переобулся и вышел из помещения, которое было почему-то на возвышенном месте. А чтобы попасть на каток, надо было спуститься по крутой ледяной горке. Раньше мне никогда не приходилось ездить на коньках под горку, но я смело ринулся вперёд и тут же оказался на «пятой точке», больно стукнувшись копчиком. Я не учёл, что на беговых коньках падение назад предотвращала длинная пяточная часть конька, которой удобно было тормозить; здесь же коньки были прогулочными, больше похожими на хоккейные – более короткими и со слегка закруглённой тыльной частью лезвия. Тем не менее привык я к ним за первый же вечер катания.

В следующий раз мы пришли на каток в будний день. Народу было немного, свободного места на льду – сколько угодно. Тут мы обратили внимание на одну девушку. Она была ярко одета: красная спортивная шапочка, светло-жёлтый свитер и голубое трико. На вид я дал ей лет двадцать с небольшим хвостиком. Каталась она хорошо, почти как настоящая фигуристка, хотя коньки у неё были обыкновенные. Мы с Володей решили к ней подъехать (в прямом и переносном смыслах).

– Вы так хорошо катаетесь, – начал я. – Не согласитесь нас немного подучить?

Она пристально посмотрела на каждого из нас, не увидела никакой агрессии с нашей стороны и, улыбнувшись, протянула нам руки в варежках:

– Давайте попробуем. Сначала посмотрим, как вы ездите.

Мы втроём сделали несколько кругов по катку. За это время познакомились. Девушку звали Леной.

– Вас учить уже поздновато, но я попробую, – смеясь, сказала она. – Вы пока стойте и смотрите. Я буду показывать какой-нибудь элемент фигурного катания, а вы потом попробуете его повторить.

Она проехала мимо нас, демонстрируя «ласточку». Потом повторила этот элемент в «статичном» исполнении. Уж не знаю, может, ей в жизни не хватало общения, или наоборот, она просто без него не могла, но с нами она занималась увлечённо, в охотку.

– Теперь ваша очередь. Показывайте своё мастерство, – предложила Лена.

Мы по очереди пытались продемонстрировать, как усвоили первый урок. Она же стала командовать:

– Витя, держи выше голову.

– Вова, не горбись, спину выпрями.

– Витя, шире руки и ровней.

– Вова, чего нога болтается, как у слона хобот?

Реплики, которые она подавала нам, смеясь над нашей неуклюжестью, так и сыпались. Но мы на Лену не обижались – сами же попросили, да и нам тоже весело было. Вот только мороз давал о себе знать, и мы решили пожалеть нашего тренера. Мы-то не мёрзли, согреваясь движением. И решили просто побегать по очереди по катку. Один из нас оставался тренироваться, а другой катался с Леной. Раза по два сменив свою деятельность, мы решили попрощаться с «Красной Шапочкой». Она тоже уже собиралась уходить. Мы втроём выпили по чашечке кофе и вышли на автобусную остановку. Оказалось, что ехать нам в разные стороны. Поскольку ни один из нас не назначил нашей даме свидания, она взяла инициативу в свои руки:

– Мальчики, если вы будете свободны, я в субботу в шесть вечера буду здесь, на катке. Приходите.

Мы переглянулись, и одновременно ответили:

– Придём.

В субботу мы с Володей, как и обещали, пришли на каток. Лена была уже там, её нельзя было спутать ни с кем. Мы быстро переобулись и сразу подъехали к «Красной Шапочке». Поприветствовали друг друга, как старые знакомые, и покатились по кругу в ритме музыки. В субботу на катке было раза в три больше народа, чем в будний день. Поэтому было понятно, что с изучением элементов фигурного катания нам сегодня не повезло.

Но нам не быть фигуристами,

Хотя бы стать машинистами! – придумалось мне в утешение незамысловатое двустишие.

Мы покатались пару часов с небольшим перерывом в кафе. В этот раз никто не удосужился назначить следующую встречу. Но однажды, когда ещё был дружен с Гутей, я встретился с «Красной Шапочкой» на этом же катке. Мы поздоровались, она понимающе мне улыбнулась и навязываться не стала. Так мы и катались: я со своей девушкой, а Лена одна. После мне Гутя сказала:

– Я и не догадывалась, что у тебя есть такие знакомые в нашем городе.

– Да вот на катке познакомились, – не стал я вдаваться в подробности.

Больше об этом моём знакомстве разговора у нас с Гутей не было. И, кстати, с тех пор я «Красную Шапочку» никогда не встречал.

В своём повествовании я отвлёкся от основной темы – практики. Я ещё был действующим помощником. Однажды наш электровоз после ночной смены, в которой работал я с машинистом Уткиным, поставили на периодический ремонт. Поскольку Григорий Александрович был старшим машинистом, он остался на целую дневную смену. Мне пришлось последовать его примеру. Получалось, что работать нам предстояло без отдыха сутки.

Ремонтники делали свою работу, машинист проверял состояние механических и электрических частей оборудования, а мне досталось наведение марафета: чистить, протирать, промывать. В обед успел сходить в столовую.

А после обеда к ремонтникам пришёл молодой заместитель начальника депо по ремонту, который решил применить на практике свои теоретические знания. Эксперименты он решил ставить именно на нашем электровозе. Для начала он дал задание проверить нагрузку на каждую ось. Рабочие поднимали кузов специальным краном и опускали его, поднимали колёсные пары под кузовом, что-то творили с рессорами. Я в их работу не вникал. Ближе к концу рабочего дня – пяти часам вечера – нам сказали: «Всё готово, можете ехать».

Мы с радостью выехали из депо. Уже предвкушали, как хотя бы через сутки окажемся дома, но на станции нас тут же поставили под состав. После того, как мы опробовали тормоза, нам зажгли зелёный светофор, и поезд двинулся в путь. Разогнались до 75 километров в час. И вдруг что-то меня заставило выглянуть в боковое окно и посмотреть на заднюю часть электровоза. Я увидел шлейф дыма, тянущийся из букс[23] колёсных пар.

– Григорий Александрович, горим! – крикнул я машинисту. Он сразу же выглянул в окно, но останавливать состав не стал, лишь снизил скорость. Он решил доехать до ближайшей станции, которая находилась от нас в пяти километрах. Так мы и ехали с дымящимися буксами – одна из них даже в конце концов загорелась огнём – до первого раздельного пункта.

Несмотря на разрешающий сигнал светофора, мы остановились. Рации у нас не было, и машинист пошёл переговорить с дежурным по громкоговорящей связи. Светофор нам переключили на лунно-белый. Тем временем я обошёл электровоз и постарался поплотнее прижать к осям подбивку у тех колёс, где не воспламенилось масло в буксах.

Мы отцепились от состава, выехали с главного пути, и нам открыли светофор в обратную сторону, для возвращения обратно в депо Кушва. Таким образом, механизмы за этот короткий промежуток остыть не успели, а у нас даже не было времени понять, что же такое свалилось на наши головы на вторые сутки работы.