На следующий день появились представители «особого отдела», чтобы разобраться, как произошёл переход стада через границу. Они ещё выдвигали версию, что внутри стада могли передвигаться люди (шпионы, конечно же), перейти границу вместе с буйволами, спрятаться в каменистом месте, а ночью углубиться в тыл. Особисты по одному вызывали на «разговор» не только тех, кто был в тот день в наряде, но и всех остальных пограничников.

Вызвали в кабинет начальника и меня. Там находились майор и лейтенант. Меня спросили:

– Вы знаете о том, что на территорию, охраняемую личным составом вашей заставы, перешло из Турции стадо буйволов?

– Знаю, видел их в загоне, – ответил я.

– От кого услышали?

– От ребят, которые были в то время в наряде.

– А не говорили они, что буйволов перегоняли люди или что люди шли внутри стада?

– Нет, не говорили.

Особисты сменили тему разговора:

– Как вам здесь служба, нравится?

– Да, нравится.

– А где вы вообще хотели служить?

– В морской пограничной охране.

– Мы принимаем во внимание ваше желание, – туманно сказал майор. – Можете идти, вы свободны.

Опросив всех и заодно определив «моральный дух» личного состава, особисты удалились с заставы.

Тем временем шли межгосударственные переговоры, наверное, на уровне консульств с участием пограничного руководства, о передаче стада турецкой стороне. Прошли уже десять отведённых дней карантина, ветеринары снова проверили животных. Те оказались здоровы, но немного отощали. Непросто было прокормить такое стадо.

Чиновники сопредельных государств стали готовиться к процедуре приёма-передачи. Каждая сторона хотела чем-то удивить другую. Наши официальные лица и пограничные начальники решили подъехать к месту встречи – пограничному столбу 102, находившемуся на горном хребте – непременно на автомобиле. Нам пришлось наращивать ширину дороги в ущелье от одиннадцатой заставы до нашей, поскольку местами дорога была узкой, всего-то с метр шириной. По ней ходили пешком или ездили на лошадях. Мне тоже довелось участвовать в ремонте этой дороги. Выкладывали её из камня.

Наконец, наступил назначенный ранее день и час встречи делегаций Турции и СССР непосредственно на границе. Меня и Соловьёва «посадили» с пулемётами в засаду по разные стороны от места встречи. Расположились мы в сотне (или чуть побольше) метров от столба 102, а между нами было шагов пятьдесят. Мы заранее хорошо замаскировались.

Двух человек назначили в почётный караул. Одним из них был старослужащий Ветров. Он выделялся «гренадерским» ростом, могучим телосложением – «косая сажень в плечах» и силушкой немеренной. Вторым был молодой крепкий парень – татарин Сайфуллин. Он хорошо понимал турецкий язык, поскольку турецкий и татарский языки схожи. Сайфуллин был высокорослым и не слишком похожим на татарина, его отличали светлые волосы. Караульные должны были стоять по стойке «смирно», молча, с автоматами на груди. А Сайфуллину полагалось также слушать, о чём турки будут говорить между собой, запоминать, а позже пересказать начальнику заставы.

Послышался гул мотора. Это приближались на машине к границе наши представители. Они проскочили между мной и Витей. Наш начальник с двумя патрульными уже был на месте. Автомобиль остановился возле них, первым из него вышел наш старшина, который показывал водителю дорогу. Следом из машины вылезли наши представители. Начальник заставы доложил о готовности к передаче стада.

А потом мне показалось, что с турецкой стороны появилось привидение. Дело в том, что наша засада находилась ниже уровня границы, и яркое небо слепило глаза. И на фоне этого сверкающего горизонта на белом-белом коне показался всадник в чёрном мундире, с ярко поблескивающим на груди большим орденом. Картина выглядела сказочной. Следом появился второй всадник – в белом мундире и на вороном коне. «Сказка продолжается», – подумал я.

Всадники спешились и поприветствовали нашу делегацию. Наши ответили на приветствие и поздоровались, пожав им руки. Тут откуда-то (вероятно, из машины) появился складной стол и четыре стула. Стол поставили так, чтобы его середина проходила точь-в-точь по линии границы. Таким образом, сидя за одним столом, представители двух государств находились каждый на своей территории. У каждой стороны были свои переводчики и почётный караул – у турков он тоже состоял из двух солдат. Стадо находилось поблизости, но пока на нашей стороне.

Представители утрясли детали передачи. Обговорили, что участвующие в передаче и приёме стада люди должны быть без оружия. Приёмщики должны были сразу пересчитать всё поголовье, что они и сделали. Результат подсчёта передали турецкой делегации. Началось подписание актов, обмен документами и рукопожатия. После всего этого осталась «торжественная часть».

Шофёр принёс из машины напитки – минеральную воду «Боржоми» и кое-что покрепче. За столом началось неформальное общение, ради которого, наверное, всё и затевалось. Турок спросил:

– Что у вас за автомобиль такой? Где сделан? Как на такую высоту смог забраться?

– УАЗ, – гордо ответил наш представитель. – Нашего советского производства.

Кстати, раньше я сам подобные машины видел только в фильмах про войну, в них часто ездили наши военачальники. Но то были американские «Виллисы». Следующий вопрос был уже наш:

– А где «производят» таких красавцев-коней как ваши скакуны?

– Провинция Измир, – с не меньшей гордостью ответил турок.

Глава турецкой делегации напитками и закуской не побрезговал, но от предложенного шоколада отказался, сославшись на зубную боль.

Вот так прошла эта встреча официальных представителей сопредельных государств на границе. Её детали я описал, в основном, со слов Сайфуллина, рассказавшего нам на заставе все подробности. Помимо этого, он сказал, что заметил в засаде на турецкой стороне стрелков, вроде нас с Соловьёвым.

С этим событием связана ещё одна потеря в нашем «землячестве». Ивана Упорова, хорошего товарища, нашего годка и земляка забрал в свой штат в комендатуру капитан Косоногов.

Рядом с границей имеется пограничная зона, куда не разрешается доступ гражданским лицам без специальных пропусков. Как только появилась в районе нашей заставы трава, невдалеке стало раздаваться блеяние – это чабаны выводили пастись отары курдючных овец. Линию, где проходит пограничная зона, хорошо знали не только пограничники, но и кочевники. Однако у них иногда появлялось искушение попасти свою отару на нетронутой, девственной траве запретной зоны. Что поделаешь, «запретный плод всегда сладок».

Начальник заставы приказал нам нарушителей пограничной зоны задерживать (в случае сопротивления – насильно надеть наручники) и приводить на заставу. Там начальник решал судьбу задержанного. Некоторые чабаны притворялись не знающими русский язык, но у нас был прекрасный переводчик и даже «психолог» Михаил Тактакишвили. Он не только переводил с грузинского на русский и наоборот, но мог и угомонить любого буяна как физически, так и морально – своим душевным спокойствием. Всё это Миша делал на общественных началах.

Наш начальник был терпим к нарушителям пограничной зоны. Мало того, он стремился к сотрудничеству с кочевниками. Некоторых, внушавших ему доверие, он просил сообщать на заставу о незнакомых людях, появившихся в районе их пастбищ или заходивших в их жилище – кочёвку. Этим чабанам он давал пропуск на заставу, чтобы те могли беспрепятственно доложить о подозрительных людях. Других он использовал для тренировки служебных собак. Не то, что вы подумали – собаками никто их не травил! Чабана посылали пройти, сделав крюк в несколько километров и вернуться к своему жилищу, а назавтра по его следу шли два вооружённых автоматами пограничника с собакой. И находили его, где бы он ни был. Конечно, чабана заранее предупреждали, иначе можно было бы напугать человека до смерти.