На перроне я уселся на скамейку, где уже сидели люди. Вижу – проходит мимо милиционер, который бесцеремонно выволок меня отсюда. Заметил меня и, показалось мне, подмигнул и чуть заметно улыбнулся. Подошёл поезд, пассажиры начали садиться, но проводники почему-то билеты не проверяли. Видимо, решили, что проверки у ворот достаточно. В вагон все садились свободно, спокойно, и я зашёл вместе со всеми. Внутри не было полок и купе, только сидячие места. Но мне нужно было где-то отдохнуть. В углу за сидениями стояла железная печка-буржуйка, которая не топилась, потому что было уже тепло – май месяц. А около печки на полу было свободное место, туда я и лёг, кажется, обняв «буржуйку». Сразу уснул мертвецким сном. Не помню, как тронулся с места поезд, как он шёл. Не удивительно – я был сильно утомлён, да и стресс был немалый. К тому же я не ел и не спал двое суток.

Разбудила меня пинками проводник. В вагоне не было уже ни одного человека. Я был удивлён, что поезд так скоро прибыл на конечную остановку. Хотя на самом деле прошло около трёх часов, мне показалось, что прошёл один миг.

В Верещагино, ознакомившись с расписанием, убедился, что скоро должен прибыть поезд дальнего следования. Было что-то около полуночи. Состав подошёл строго по расписанию на второй путь. Первый путь был свободен. Я двинулся вдоль поезда в поисках открытой двери, чтобы попасть в тамбур вагона. Вдруг услышал крики немногочисленных людей, находившихся на перроне. Оглянулся и увидел идущий прямо на меня паровоз! Успел отскочить, как – не помню. Ух, «спасён был хвастунишка наш!» Оказывается, я ходил вдоль поезда не по перрону и не по междупутью, а прямо по первому пути.

Всё-таки я сел в этот поезд. Вначале на подножку вагона, а потом попробовал открыть дверь – на моё счастье, она оказалась не заперта, и я вошёл в тамбур. Меня здесь никто не побеспокоил: ни проводники, ни «зайцы». Все, наверное, спали. Так благополучно я и доехал до Балезино.

Не желая тревожить своих родственников среди ночи, я решил поспать до утра где-нибудь на вокзале. Все сиденья были заняты дремлющими пассажирами, а в одном углу я увидел спящих вповалку человек десять бродяг. Я мог бы к ним присоединиться, так как ничем от них не отличался. Но среди этих людей я заметил того, который хотел отнять у меня последний кусочек хлеба и грозился сбросить с поезда. Спать мне сразу расхотелось, и я в темноте побрёл к Сусловым.

Они мне открыли дверь, уложили спать. И часа через три я проснулся от голода. Меня накормили «кашей» из «пестиков» полевого хвоща. Хлеба у них тоже не было. Насытившись этой «кашей», я смог уже нормально рассуждать. Я рассказал дяде Семёну, почему мы решили переменить место жительства, как нас встретили на новом месте и коротко – о своём путешествии.

Я спешил домой и сразу утром, не заходя к тёте Марусе, отправился в путь. Но сил у меня идти быстро не было, и я пришёл лишь под вечер. Виктор уже сутки был дома, и сказал маме, что я потерялся. Мама и сестрёнки со вчерашнего дня меня оплакивали. Когда я вошёл, то увидел их заплаканные припухшие глаза. Слёзы горя сменились слезами радости, когда они меня увидели. Пятилетний Женька на всё взирал с любопытством.

Дома я рассказал о своём путешествии, а на следующий день было решено: начинаем собираться и готовиться к переезду. Первыми уехали молодые супруги Виктор и Полина. Они не были обременены хозяйством, поскольку мать Виктора ехать не собиралась, и всё хозяйство у них осталось на своих местах.

Нам же надо было продать недвижимое имущество: дом, амбар, хлев, баню, а также живность: корову, овец, кур. Дядя Семён решил нам помочь продать корову. Нашёл в Балезино покупателя и послал к нам своего младшего сына Мишу, которому тогда было 12 лет, чтобы он помог пригнать корову в Балезино. На другое утро корову в стадо не выпустили. Сделали ошейник с поводком, а к рогам привязали поводок, и мы вдвоём с Мишей повели её в дальний путь. Шли почти целый день. Корова рвалась поесть травы (в стаде-то они пасутся целый день), мы же давали ей на это не более получаса. К вечеру мы прибыли на место. Дядя Семён нас уже ждал вместе с покупателем. Я не знал стоимости коровы, торговаться не умел и потому целиком положился на дядю Семёна. Взял столько, сколько дали.

Утром я простился с Сусловыми. Зашёл в магазин, где на часть вырученных от продажи коровы денег купил пряников для детишек тёти Маруси. Мне было необходимо переговорить с ней о нашем переезде на средний Урал. Она работала на станции в почтово-багажном отделении (я об этом уже упоминал) и обещала посодействовать с отправкой багажа и покупкой билетов на поезд. От тёти Маруси я отправился домой. Там уже подготовка к отъезду шла полным ходом. Знаменитый наш сундук стоял посреди комнаты, и в него укладывали вещи: одежду, постельное бельё, книги, кухонные принадлежности. Перины, подушки укладывали в большие мешки, написали на них адреса. Пока я был в Балезино, мама продала соседям овец, а кур отдала тёте Наташе, оставив нам парочку «на дорогу». Недвижимость нам продать не удалось. Да и кто будет покупать, когда в деревне начался голод. Заколотили окна и двери досками и оставили на произвол судьбы. Со слезами на глазах мы покинули родное жилище.

Уехали мы на подводе с кучером, погрузив свой багаж на телегу. Лошадь оказалась сильной и благополучно довезла нас всех вместе с багажом до станции. Мы поблагодарили кучера и простились с ним. Так оборвалась наша жизненная цепочка с деревней Квака, ставшей родиной отцу, мне, моим сёстрам и брату.

Багаж мы сразу подвезли к багажному отделению. Тётя Маруся помогла нам ещё аккуратнее его уложить, сделала необходимые надписи, оформила документы. С багажом всё вышло хорошо и быстро. А вот с билетами оказалась проблема. Мы подошли к кассе, и кассир нас быстро «успокоила»:

– Свободные места на поезда дальнего следования бывают редко.

Мы приуныли и решили дневать и ночевать около кассы. Тётя Маруся поговорила с кассиром, и та пообещала, что если будут свободные места, то их дадут нам. Но мы «провалялись» на вокзале, в углу возле кассы, сутки, а уехать так и не получилось. Приходила на вокзал мамина сестра с мужем Семёном и приглашала нас в гости, но мы отказались. Главное для нас было – уехать.

На второй день пребывания на вокзале мы увидели за окном двух погибших молодых людей. Они лежали на земле рядышком, лицами вверх. У одного была рана через весь лоб, у другого разбита затылочная часть. Мы узнали, что парни ехали на крыше поезда, перебегали с вагона на вагон и не заметили, что приближаются к мосту через железную дорогу. Они двигались в сторону хвоста поезда друг за другом. Задний получил удар первым. Впереди бегущий, услышав удар, а может, и вскрик, оглянулся и получил удар в лоб. Вот такая трагедия. Их почему-то привезли к вокзалу и расположили под окнами на всеобщее обозрение, даже ничем не прикрыв. Пролежали они там довольно долго. Я выходил на улицу и рассматривал их вблизи.

Уехать из Балезино мы смогли лишь на третий день, на поезде Москва – Свердловск. Нам пришлось переплатить кассиру 150 рублей, зато эту ночь мы провели в поезде и смогли отдохнуть. В Свердловске нас ожидала пересадка, и пути оттуда нам оставалось 220 км. Однако в кассах на Тюменское направление на ближайшие поезда билетов нет. И вдруг мы слышим объявление по радио: «На пятый путь прибыл грузопассажирский поезд номер 500, следующий до станции Тюмень». Мы всей семьёй рванули туда, нашли этот поезд и стали выбирать вагон, в который можно было бы забраться. Все вагоны были грузовыми, крытыми и с нарами вдоль стен. Они все были заняты пассажирами.

Мы заметили, что в одном вагоне было свободное пространство. Но как только мы поставили вещи на край дверного проёма, а сами начали забираться в вагон по неудобным ступенькам, из-под вагона вдруг высунулась рука и схватила наш чайник – литой, стальной, в нём находилось кое-что из съестного. Я кинулся за злоумышленником. Им оказался мальчик лет тринадцати. Я его почти догнал, он бросил в сторону добычу и нырнул в тоннель. Я схватил чайник, но всё, что в нём было – исчезло. И с пустым чайником я вернулся к вагону, но снова повторил свою ошибку, поставив его на край дверного проёма, а сам начал подниматься по лесенке. И когда я поднялся и оглянулся, чайника уже не увидел – он снова исчез. Оказывается, это был отработанный беспризорниками-невидимками приём ежедневного грабежа на таких поездах. В этот раз я не успел обнаружить воришку, так как локомотив уже подал сигнал отправления и поезд тронулся в путь.