— Извините, инспектор, — невинно улыбнулся Майер. — Я позволил себе этот небольшой финт, хотя сначала предполагал получить ваше согласие. Вы же знаете, что номер у меня подписывается в полдень, в то время как у моих коллег, которым вы дадите информацию, до завтрашнего номера времени достаточно. — Говоря все это, Майер встал с кровати и подошел к стоявшему в дверях инспектору.

— Вы предваряете расследование, Майер, поэтому предупреждаю вас, что не отвечаю за ту информацию, которую вы используете, — сказал инспектор так, чтобы репортер понял, в чем дело.

— Я думаю, вам лучше заявить, что с моей статьей вы ничего общего не имеете, — вдруг сказал Майер. — Так будет лучше для вас, инспектор.

«Все перепуталось, все, — сообразил Пассвег. — Я хотел предостеречь Майера, а вместо этого он предупреждает меня». Он молча наблюдал, как репортер повернулся к магнитофону и немного отмотал пленку назад.

— Это все, что я могу для вас сделать, — сказал Майер и стер слова инспектора. — Мы здесь никогда не встречались. — добавил он и опять подсел к Калаху.

— Те господа, что были с вами в «Сахере», англичане? — повторил он вопрос, и Калах подтвердил.

— Откуда вы их знаете?

— Я… Ника Беера я знаю давно, — заикаясь, сказал Калах. — Знаю его еще по Праге, это торговый представитель фирмы «Дикси». Мы дружим много лет. Он часто приезжал в Прагу, очень часто… А второго господина я знаю не так близко. Познакомился, собственно, с ним здесь, в Вене. Он из Лондона, из Королевского медицинского института, где я должен теперь работать. Собственно… должен был работать.

— Так вы едете в Лондон? — удивился репортер.

— Да, но возникли некоторые трудности.

— С какой стороны? — снова пошел в атаку Майер.

— Как вам сказать? — заколебался Калах и прикрыл глаза. — Это очень сложно, я уже ничего не понимаю… Ничего не понимаю… Кто были те двое в машине?

Пассвег сделал шаг вперед и быстро выключил магнитофон. Он решил выставить отсюда репортера любой ценой. Инспектор представился Калаху, сообщил, что преступники уже задержаны, и сказал, что хочет поговорить с ним наедине.

Калах только кивнул, силы его были на исходе.

— Вы хотите меня погубить?! — возмутился инспектор, вытолкнув Майера в коридор.

Оба были красными от волнения и плохо скрываемого раздражения.

— Я вовсе не хочу вас губить, наоборот!

— Тогда зачем вы вмешиваете в это дело каких-то англичан?

— Шеф послал меня за шпионами, — ухмыльнулся репортер. — А вы вместо красных агентов преспокойно ловите Лапу и Вернера. Но ведь каждый знает, что это за птицы.

— Кто вам сказал о Лапе и Вернере? — спросил упавшим голосом инспектор, но Майер только рукой махнул:

— Сходите в кабачок напротив. Там вам вместе с гуляшом выложат и последние новости. Возможно, там вы узнаете, что молочники видели, как утром Вернер в желтом «крайслере» мчался из Лангшварца в Вену.

— Действительно так говорят?

— Мало ли что говорят, но меня интересует только одно, инспектор, — вдруг посерьезнел репортер, — что общего у англичан с этим цирком?

— Что за глупости!

— Это не глупости, а факты. Действительно, слишком уж много людей крутится вокруг этого Калаха. И что интереснее всего — там нет ни одного красного агента, которые фигурируют в рапорте полиции.

Майер хотел еще что-то сказать, но вдруг увидел, что во двор больницы медленно въезжает санитарная машина. Следом за ней в арку ворот въехали два черных «мерседеса».

— Разве что англичане работают на Прагу. Или это подставные люди Праги, которые хотят выглядеть как англичане, — сказал Майер, пристально глядя во двор больницы.

Инспектор посмотрел туда же.

— В конце концов, это не впервые, — сказал он, удивляясь, что эта версия не приходила ему в голову. Она содержала в себе надежду, что его действия все-таки будут вознаграждены по заслугам.

Репортер увидел, как четверо мужчин вышли из «мерседеса» и подождали, пока из санитарной машины вынули каталку. Когда они скрылись в противоположном крыле больницы, Майер сказал!

— Правда, если бы это было так, у вас не было бы строгого запрета на информацию о происшествии. Так что по поводу дела Калаха мы с вами никогда не встречались, а в случае чего я все беру на себя.

Пассвег отвернулся от окна:

— Я вас предупредил. Те господа, что приехали сюда за Калахом, хорошо отличают подставных англичан от настоящих. Вы уж мне поверьте.

— Возможно, — кивнул Майер. — Но у меня еще сохранилось понятие чести, — добавил он и быстро нырнул в одну из дверей.

Не успел он закрыть ее за собой, как в конце коридора появилась группа мужчин, перед которыми крутился услужливый Мольцер. Пассвег машинально провел рукой по своей форме и подтянул ремень. Четверо мужчин, приближавшиеся с белой раскладной каталкой, показались ему вдруг черными птицами, которые уже не могут терпеливо ждать своей добычи и рвут ее прямо живьем. Они шли молча, не говоря ни слова, с важным видом меряя шагами коридор.

Мольцер опять обогнал их, представил инспектора и заявил, что расследованием будут заниматься высшие инстанции.

— Вы никакой информации журналистам не давали? — строго спросил его один из четверых, и инспектор сразу вспомнил это сухое, морщинистое лицо, которое время от времени видел в здании венского центра федеральной контрразведки.

— Я передал ваш приказ инспектору, — поспешил заверить его Мольцер как раз в тот момент, когда застигнутый врасплох Пассвег собирался было упомянуть о Майере.

— Журналистов мы пригласили на более позднее время. Конечно, они будут требовать информации. Что мы можем им сообщить? — продолжал Мольцер.

— Скажите, что министерство даст официальное сообщение после расследования происшествия, — отрезал человек с морщинистым лицом.

Комиссар подобострастно кивнул и повернулся к двери, из которой выезжала каталка.

Пассвег стоял неподвижно, глядя на скрипящие колесики, к звуку которых примешивались шаги четырех мужчин в черных костюмах. Группа удалялась по коридору.

Доктор Михал Калах возвращался в Вену. А подозрения Пассвега насчет того, кто похитил доктора, превратились в уверенность.

Гордан отвернул манжету, застегнутую золотой запонкой, и посмотрел на часы.

— Вы излишне нервничаете, капитан, — улыбнулся Фишер, уже не в первый раз замечая этот жест Гордана.

Гордан рассеянно кивнул и осмотрелся. Бар «Крона» считался любимым местом встреч сотрудников австрийской контрразведки.

Это был небольшой уютный клуб с рекламой над входом, терявшейся в пестрых неоновых огнях, с кабинами, отделенными кирпичными перегородками, поглощавшими даже громкие разговоры. Именно это обстоятельство привлекало сотрудников. Сюда ходили исповедоваться люди, которые верили в то, что закрытые кабины умеют хранить тайну, а австрийская контрразведка таким образом дешево получала важную информацию.

— Подслушивающее устройство там встроено? — бесстрастным тоном спросил Гордан и кивнул в сторону вентилятора в стене.

— Это было бы глупо, — с улыбкой покачал головой Фишер. — Но когда я здесь, подслушивающее устройство все равно выключают. Мы можем спокойно ругать свои правительства, если вы этого хотите.

Гордан не ответил, размышляя, разумно ли везти доктора Калаха в Вену, где среди журналистов уже возникли всяческие версии насчет похищения. Разумеется, они накинутся на него, как осы, и это нужно предотвратить. Наверное, действительно разумнее было бы спрятать доктора где-нибудь в стороне от назойливых взглядов, например на одной из конспиративных вилл австрийской контрразведки. Фишер мог бы это устроить.

— Что это вы так нахмурились? — спросил Фишер. — У вас вот такой вид… — Он наморщил лоб, сдвинул брови, потом засмеялся: — Успокоилась наконец эта мадам Калахова?

— Наверное, — ответил Гордан и неуверенно добавил: — По крайней мере, надеюсь.

— По просьбе Ника я велел перевезти все их вещи из Трайскирхена в гостиницу. Она, говорят, была счастлива, узнав, что не придется возвращаться в этот свинарник, — сообщил Фишер.