— Ну это я вам без труда объясню, герр комиссар, — с готовностью начал Штрайтцер. — Эти господа находились в квартире моего заместителя… по моему указанию и с согласия герра Галвы, вылетевшего в служебную командировку и забывшего передать мне важный документ. Он объяснил нам, где находится документ. Таким образом, эти господа делали только то, что пожелал сам герр Галва. Он не мог уже вернуться домой, потому что тогда опоздал бы на самолет. Думаю, этого объяснения для вас достаточно, не правда ли?

— Куда же вылетел герр Галва? — спросил комиссар Вольман.

— В Австрию, — брякнул не задумываясь Штрайтцер.

Говард с признательностью посмотрел на директора фирмы ТАНАСС. Это было совсем не плохо, правда, вряд ли помогло бы.

— Я говорю по-английски, — спокойно продолжал комиссар, — чтобы меня мог понять как этот мистер, — указал он на Браудера, — так и тот, — приветливо улыбнулся он Говарду.

Полковник ответил ему такой же улыбкой, но продолжал молчать. Комиссар мог вмешаться в игру только по одной причине: английский агент, хозяин бара «Романе», безусловно, получает немалый доход от продажи информации. Наверняка он за кругленькую сумму сообщил о связях Галвы с чехословацкой разведчицей и немцам.

— Ваше объяснение меня удовлетворяет, — сказал Вольман, — хотя у меня на этот счет есть и свое мнение…

Говард понял, что комиссар ищет примирения.

— Я торговый партнер фирмы ТАНАСС, господин комиссар, — заявил полковник, — и могу подтвердить слова господина Штрайтцера.

— Другого я и не ожидал, мистер… мистер… — Вольман вопросительно посмотрел на американца.

— Извините, Говард.

— Очень приятно, мистер Говард.

Штрайтцер открыл маленький бар и дружески предложил:

— Может, выпьем по рюмочке, господа?

— Да, сейчас это было бы очень кстати, — согласился комиссар и, выпив, продолжал: — Мне кажется, вам будет интересно узнать, как я попал в квартиру Галвы.

— Да, герр комиссар, будьте так добры, расскажите, — согласился Штрайтцер.

Молчаливый Браудер сидел в стороне и казался непричастным ко всему происходящему. Говард держал в руке наполненную рюмку и выжидательно улыбался.

— Нам сообщили, — сказал комиссар, — что в Мюнхене действует чехословацкая разведчица. Она поддерживала связь с вашим заместителем, герр Штрайтцер…

— Я думал, что прекрасные шпионки бывают только на экранах телевизоров или в кино, — попытался сострить Штрайтцер.

Комиссар с укором посмотрел на него:

— Я принял ваше объяснение насчет того, почему вы перевернули все вверх тормашками в квартире Галвы, но это совсем не означает, что я собираюсь выступать здесь в роли шута, это вам ясно, герр директор?

— Я и не думал обидеть вас, герр комиссар, извините, — проговорил Штрайтцер.

— Эта связь могла иметь какой угодно характер, — продолжал Вольман. — Именно об этом я и хотел спросить господина Галву. Что вы можете мне на это возразить, господа?

Ответом было молчание. Наконец Говард решил взять беседу в свои руки:

— Вы можете сообщить нам какие-нибудь подробности, мистер комиссар?

— Других подробностей нет… Пожалуй, за исключением того, что мы знаем, где живет эта дама, как ее зовут и что она делала сегодня до пяти часов дня. Нам известно также, что во второй половине дня она пыталась замести следы: перекрасила волосы, избавилась от машины…

— Она встречалась сегодня с Галвой? — спросил Говард.

— Это важно?

— Да, это может иметь некоторое значение.

— Они встречались сегодня утром.

«В это время Галва еще ничего не знал, но потом, когда ему стало известно о предстоящей поездке, он попытался связаться с ней…» — мысленно комбинировал полковник Говард.

— Вам что-нибудь говорит имя Гизела Кремер? — спросил полковник комиссара.

Тот отрицательно покачал головой:

— Нет, мистер Говард, это имя мне ничего не говорит. Могу вам назвать другие имена, которыми пользовалась эта дама: Карпентье и Райн.

Говард повернулся к Штрайтцеру:

— А вам?

— Да, это имя мне известно. Кажется, это была любовница Галвы, — ответил Штрайтцер.

— Послушайте, господа, — произнес комиссар, — мне важно побыстрее задержать Райн. Чем вы можете помочь?

— И для нас важно, чтобы в Федеративной Республике Германии коммунистические агенты свободно не разгуливали, — заметил Говард.

— Кроме того, — добавил Штрайтцер, — ее связь с Галвой создает угрозу интересам нашей фирмы. Если вам удастся задержать ее, вы избавите нас от многих затруднений: все-таки мы торгуем со всем миром и нам не хотелось бы, чтобы секреты фирмы попали в чужие руки. Наша фирма готова покрыть затраты, связанные с поисками этой женщины, суммой в пятьдесят тысяч марок.

— Речь сейчас идет не о деньгах, — проворчал комиссар. — Я к вам приехал не за этим… Мне нужны новые факты!

— Вы уверены, что эта женщина еще в Мюнхене? — спросил полковник Говард.

— Да, мистер… — впервые вступил в разговор Браудер. — Когда мы были в квартире Галвы, то телефон звонил там как сумасшедший. Эта женщина ищет его…

Комиссар резко повернулся к нему:

— Вы поднимали трубку?

— Нет.

Вольман встал:

— Прекрасно… Вы могли бы поручиться за то, что Галвы в самом деле нет в Мюнхене, мистер Говард?

— Разумеется, господин комиссар, — кивнул полковник.

— И за то, что он не имел возможности связаться с Райн до вылета… Куда, вы говорили, он улетел?

Говард усмехнулся:

— В Австрию… как говорит мистер Штрайтцер…

— Тогда, господа, — почти торжественно произнес комиссар, — я с вами не тратил времени понапрасну… Придумаем для фрейлейн Райн прекрасную ловушку.

— Не забудьте, комиссар, — напомнил ему Штрайтцер, — как только вы возьмете Райн, вас ожидает чек на пятьдесят тысяч марок.

Комиссар Вольман остановился в дверях.

— Я передам вам Райи, мистер Говард, — сказал он строго, — но не из-за этих пятидесяти тысяч, а потому, что ее действия были направлены исключительно, повторяю, исключительно против вооруженных сил Соединенных Штатов Америки на территории Федеративной Республики Германии… Я поступаю так в соответствии с известными договорами, заключенными нашим правительством с правительством Соединенных Штатов Америки. Не так ли?

— Именно так, — согласился полковник Говард. Но все-таки он очень хотел узнать, почему этот немец так печется о защите американо-немецких отношений. Однако это не могло развеять хорошего впечатления, которое произвел на него седой комиссар. К тому же, если кто-то и мог быстро найти Райн, то, несомненно, он.

— Вы не назвали лишь ваше воинское звание, мистер Говард, — усмехнулся Вольман.

— Это легко исправить… Я полковник американской армии. Имею специальное задание.

— В этом случае Райн попадет в нужные руки, — сказал Вольман, вежливо поклонился и вышел.

В Стамбуле стояла прохладная ночь. По небу тянулись низкие облака, с моря дул порывистый ветер.

Галва сидел за рулем «шевроле», внимательно следя за дорогой. Торанце курил, сидя рядом с ним, а Крайски и Сантанелли беседовали на заднем сиденье.

— Провести две такие операции в год, и можно больше ничем не заниматься, — заметил Крайски.

— Да, — согласился Сантанелли, — это был бы неплохой бизнес.

Крайски на минуту задумался:

— Должен признаться, что фирма ТАНАСС — это не игрушки.

— В каком смысле, Крайски? — спросил Галва.

— Это так, шеф, — попытался объяснить Крайски. — Выступаем как торговая фирма, а думаем, что делаем что-то другое. Только мы и вправду ничего не делаем, кроме бизнеса… иногда — маленького, иногда — большого. Один продает информацию или людей, а мы их покупаем. Ничем другим мы ведь не занимаемся. В конце концов, это бизнес, не так ли?

— Ты, несомненно, прав, — поддержал его Сантенелли. — Купишь парня и вложишь в него деньги, как при обычной торговой сделке. И если вложения оправдаются, получаешь доход, да и фирма не проигрывает… Ну а если затраты не оправдаются, значит, сделал плохой бизнес.