— Да? — удивилась Кларин и окинула его внимательным взглядом.

Гордан вытащил пачку сигарет «Уинстон» и предложил ей. Но прежде чем поднести зажигалку, многозначительным тоном произнес:

— Можете пообещать мне, мадам, что все, что я сейчас скажу вам, останется между нами?

— Раз это вам так важно, то почему бы и нет? — улыбнулась Кларин.

Гордан прислонился к стойке бара и встал таким образом, чтобы видеть всех присутствующих.

— Сначала небольшое вступление, мадам Графф, — ледяным тоном начал он. — Есть серьезное подозрение, что душевный недуг доктора Калаха вызван тем, что он, хотя, возможно, против своей воли, был привлечен к сотрудничеству с чехословацкой разведкой.

— Да вы что… — вырвалось у Кларин. Она потрясенно смотрела на него. — Это невозможно, господин Гордан!

— Возможно, — убежденно ответил он. — Это не только возможно, но и весьма вероятно. В Лондон он приехал не по собственной инициативе, его сюда послали.

Кларин покачала головой и решительно заявила:

— Я не могу этому поверить. Вы меня пугаете.

— Но-но! — засмеялся капитан и наклонился к ее уху. — Только не пугайтесь, Кларин. Можно мне называть вас Кларин, как в свое время это делал Браун?

Она судорожно схватилась за стойку, как будто ей стало вдруг плохо. Несколько мгновений она стояла с закрытыми глазами, потом перевела дыхание и посмотрела на капитана широко открытыми, полными ужаса глазами.

— Я думала… вы врач, — прошептала она дрожащим голосом и отвернула от него лицо.

— Теперь вам ясно, что я не врач, — сухо произнес Гордан и, дав ей время опомниться, добавил беззаботным тоном: — По крайней мере, теперь вы знаете, как со мной разговаривать, если господин Браун — мой приятель.

Она с жадностью отпила из стакана, чтобы смочить пересохшее горло. Слова Гордана доходили до ее сознания отрывками.

— Браун часто вас вспоминает. И жалеет, что ему не представилась возможность лично поблагодарить вас за сведения, собранные вами для него.

— Это был просто счастливый случай, — произнесла она машинально.

— Вы проделали все очень ловко, мадам. Чешская полиция до сих пор не подозревает, что вы сотрудничали с Брауном, — вкрадчиво улыбнулся Гордан и накрыл своей ладонью ее руку.

Она повернулась к нему и сказала твердым голосом:

— Ничего подобного я никогда больше делать не буду. И если вы от меня ждете чего-то в этом роде, то должна вас разочаровать: на меня не рассчитывайте.

— Да мне и во сне не пришло бы в голову злоупотреблять вашей красотой и сообразительностью и втягивать в какую-нибудь опасную авантюру, — сказал он вполголоса и сжал ее руку. — Речь идет лишь о небольшой услуге. Этим вы бы сделали доброе и Калаховым.

— Калаховым? Им я помогу с удовольствием.

— Я знал, что мы поймем друг друга. — И он поцеловал ей руку.

— Знаете, что меня приводит в ужас, Гордан? — спросила она, будто вспомнив что-то. — Я никак не могу смириться с мыслью, что Михал Калах — шпион. Вам это, наверное, покажется странным, но я просто не могу себе представить его в этой роли.

— А я и не утверждаю, что он работает против нас. Однако ряд признаков свидетельствует о том, что за ним кто-то стоит и руководит его поступками.

— Но могу этому поверить, — упрямо покачала головой Кларин. — Мне все это кажется фантастическим сном.

— Я понимаю, что для тех, кто знает доктора, это действительно кажется невероятным. Но мы, если позволите, во всей этой истории кое-что обнаружили. Поверьте, я не стал бы терять время и затруднять вас, если бы это была фикция. А потом… меня совершенно не радует мысль, что в один прекрасный день придется ликвидировать Калаха как иностранного агента. А это может случиться. И вот именно вы можете воспрепятствовать этому.

— Я?

— Да, вы. На несколько дней вам придется остаться здесь, в Уотфорде, в роли предупредительной и внимательной опекунши Калаха и во время бесед с ним попытаться выяснить, кто такой Боркин.

— Как, простите?

— Боркин. Он должен играть в жизни Калаха какую-то важную роль, — серьезно пояснил Гордан.

Женщина непонимающе смотрела на него.

— Калах скрывает, что такой человек существует на самом деле, и делает вид, что не знает его, но ведь он есть! Возможно, вам удастся выяснить что-то конкретное.

Музыка вдруг стихла, смолкли и голоса вокруг, остановились танцующие пары. Тишина ударила Кларин в уши, она подняла руки и судорожно прижала их к вискам. Потом скользнула взглядом к человеку, стоявшему перед ней, и поняла, что он; ждет ответа.

— Мне очень жаль, но я только что поняла, что не смогу вам помочь, — медленно произнесла она, и было заметно, что ей об этом неприятно говорить. — Мне ведь нужно ехать в Марокко. Муж купил отель на побережье и хочет, чтобы я провела там лето. Поймите, я не могу испортить ему радость.

— Когда вы уезжаете? — вполголоса спросил Гордан и сам удивился, что еще о чем-то спрашивает. Ведь все уже было ясно.

— Десятого июля меня ждет персонал в отеле. Могу задержаться дня на четыре, не больше.

— Жаль, — пожал плечами Гордан, стараясь не показать, как ему неприятно, что его план сорвался.

— Извините, но вам придется найти кого-нибудь другого.

Гордан молча кивнул, а потом вдруг сказал:

— Вот что мне пришло в голову, мадам. Ник рассказывал, что вы пригласили Калаховых в Марокко на август. А что, если они поедут с вами теперь же?

— Отличная мысль! — воскликнула Кларин.

— Вы думаете, это реально? — спросил Гордан, а когда она кивнула, почувствовал, что у него гора упала с плеч.

Кларин сияла от радости.

— Не сообщить ли нам об этом всем? — выпалила она и, не ожидая его согласия, подбежала к роялю, стоявшему в углу гостиной, вскочила на вращающийся табурет и, хлопнув в ладоши, радушно пригласила всех присутствующих на отдых в Марокко.

— А ты что, не поедешь с нами, Кэтлин? — спросила она, заметив печальное лицо девушки, так контрастировавшее с радостными лицами Калаховой и Беера, которые тут же приняли приглашение.

— Я бы с удовольствием, — ответила Кэтлин, — ведь я никогда не была в Марокко и вряд ли сама туда выберусь. Но я должна сопровождать профессора на конгресс во Франкфурт, — с досадой объяснила она.

— Вы мне действительно будете там очень нужны, дорогая Кэтлин, — смущенно заметил Симор, бегая глазами по комнате. Ему достаточно было лишь раз взглянуть на Гордана, чтобы понять, откуда исходит идея этого соблазнительного приглашения. Поэтому он быстро добавил: — Но не вешайте голову. Конгресс закончится двадцатого, а насколько мне известно, рейс из Франкфурта в Рабат все еще действует. Конечно, это будет отпуск по блату, ну да ладно!

Кэтлин шаловливо воскликнула:

— Я должна вас за это наградить! Идите скорее сюда, я вас поцелую!

Наклоняясь к лицу Симора, она думала об одном: как сообщить об этом в кафе-автомат. Встреча с Енё состоялась в прошлую пятницу, так что теперь связи не будет целых две недели.

Человек, лежавший на больничной койке, слегка пошевелился. Это было настолько слабое движение, что его трудно было заметить, просто легкое движение мышц, пробуждавшихся к жизни.

Калах вздохнул и, спасаясь от слепящего дневного света, отвел взгляд к стене. Когда глаза немного привыкли, он откинул одеяло и поднес к лицу сжатую в кулак ладонь, в которой находился все тот же пластмассовый пенальчик. Последняя голубоватая таблетка выскользнула в ладонь. Проглотив ее, он понял, что эти таблетки остались его последней надеждой.

В коридоре послышались уверенные шаги, они приближались. Калах с тревогой посмотрел на дверь, потом на свою руку. Не успел он засунуть пенальчик под подушку, как дверь скрипнула. В палату вошла сестра Агата в длинной, ниспадающей мягкими складками одежде, превращавшей ее фигуру в бесформенный куль.

— Как вы себя чувствуете? — улыбнулась она и закрыла дверь.

— Мне легче, — тихо ответил он и отвернулся к стене.