Разве что учиться обращаться с огнестрелкой куда проще, чем учиться боевой магии. И — курок можно нажать всегда, даже умирая и истекая кровью, а что такое раненый маг, даже повторять не стоит…

Потому — они всегда будут, эти пистоли, ружья и глазастые винтовки модели «Сэслер-каратель», правда, только на вторых ролях.

Приглядевшись к имеющемуся арсеналу, Кангасск выбрал невзрачный на вид, но удобный в обращении семизарядный Неус, на потертом боку которого красовалась эмблема Торгора — города, чьи руины теперь навещает лишь кулдаганский ветер… Лильна и Нау, глянув на выбор Кана, перестали препираться и многозначительно переглянулись: выбор был хорош, что и говорить. Прицокнув языком, кулдаганский оружейник с довольным видом заткнул огнестрелку за пояс. В случае чего сражаться можно будет по-пиратски: сабля в одной руке и огнестрелка в другой; Орионы, что Джовиб, что сын звезд, одобрили бы…

— Мы также можем ожидать сильного мага, — продолжил тем временем Флавус, — потому я и собрал семерку.

— Вообще-то нас восемь, — ехидно заметил Нау, кивнув в сторону Кангасска. Послышался сдержанный хохот.

— Флав, что за бред все это? — сказал кто-то за спиной Тиррана, и это стало последней каплей…

— Меня не считайте, — резко обернувшись, Кан оскалил зубы в мрачнейшей из улыбок. — Я не маг, не воин… Я приманка, — подытожил Ученик сурово и встал рядом с Флавусом.

Смех и нездоровое веселье враз растаяли, как дым. Неизвестно, о чем подумал каждый из шестерых, но впечатление слова Кангасска произвели отрезвляющее: когда сам наследник миродержцев заявил себя ПРИМАНКОЙ, для скептически настроенных ветеранов вся ситуация предстала в совершенно ином свете.

— Вот теперь вижу правильный настрой, — строго произнес Флавус, окинув взглядом помрачневших магов. — Рекомендую сохранять его до возвращения в город. Если все мои опасения окажутся столь же смешны, сколь казались минуту назад, будет время для смеха. А у Ивена будет новый командующий ополчением. Я все сказал.

Нау Тирран кивнул. Насмешника в нем с поразительной быстротой сменил бывалый воин. А Кангасск, поймав благодарный взгляд Флавуса, с трудом подавил стон: теперь, когда боевая семерка выдвинулась в путь в полной готовности, на душе у Ученика стало еще сквернее, чем вчера… Он пытался, честно пытался думать о лже-Немаане как о стиге, обманщике, иллюзии, пытался даже настроить себя враждебно, но что бы Кангасск ни предпринимал, мысль о том, что он ведет этих людей убивать своего друга, не давала ему покоя: она жила вопреки всякой логике.

Первые два часа пути, памятуя о способности любой науки притуплять боль душевных переживаний, Кангасск с интересом исследователя наблюдал за семеркой магов. После нескольких месяцев в Серой Башне он понимал в магии несравненно больше, чем прежде, и теперь мог совершенно по-новому оценить, что для боевого мага означает работа в команде. Это не просто усиление друг друга донорством: такой вариант — лишь один из многих. Этим утром Кан увидел другую тактику — заготовку заклинаний и понял, что настоящую мощь боевой семерки он еще только начинает осознавать.

Быть боевой семеркой — прежде всего, значит уметь плести общий узор, слаженно и четко. Как петь общую песню, где голоса не сливаются в нестройный хор, а имеют каждый собственный смысл (недаром бывалые Стражники и Охотники, долгое время сражавшиеся в одной семерке, и поют вместе прекрасно). Спеться, объединиться общей мыслью, общей целью, забыть о себе как об одном из семи и быть единым с остальными… это искусство — ключ к тому, чтобы увеличить скорость и силу любого заклинания. Ровно в семь раз.

Что означает «в семь раз»?

Это — почти одновременно поднятый щит; с небольшой задержкой отпущенный Зирорн; или ловчая магическая сеть, выброшенная мгновенно и имеющая семь степеней защиты… варианты бесконечны. Ограничение лишь одно: подготовиться необходимо незадолго до того, как заклинания будут применены, настроиться друг на друга, «наметить» общий узор, для чего каждый из семерых плетет свою часть, не произнося решающего слова. И тогда боевая семерка обретает небывалую мощь, недоступную ни одному магу-одиночке… если, конечно, он не миродержец.

В самом начале пути семерка Флавуса заготовила пять заклинаний; Кангасск безошибочно узнал щит и Зирорн, а в ядре третьего заметил мотив, похожий на тот, что встречается в знакомых ему несложных лечебных заклинаниях. Остальные два были для Ученика новы и не походили ни на что увиденное прежде.

Повторить или заучить что-либо он даже не пытался. Это было бы не проще, чем, раз пролистав том древней истории Омниса, начать цитировать его наизусть… Чем не повод для человека впечатлительного почувствовать себя никем?.. внутренний голос так и подначивал на это, но Кан велел ему оставить бесполезные попытки, предъявив тот факт, что Владу, Серега и Макса вряд ли занимала бы совсем уж никчемная человечья судьба. И вообще… у каждого своя Роль, и там, где спасует мастер боевой магии, возможно, преуспеет простой гадальщик. Как уже однажды было…

Полная жизни и энергии чарга скучала среди неторопливых тарандров, мерными шагами измеряющих мир, затерянный в мельтешащей снежной крошке. Эанна все время рвалась припустить бегом и, когда Кангасск останавливал ее, обиженно прижимала уши.

— Когда-то мы все ездили на чаргах, — шумно вздохнув, нарочито беспечно произнес Нау Тирран. — И я не представлял смешнее зрелища, чем Алый Страж верхом на тарандре! А теперь вот, сам видишь…

— Это ж каким странным стигом надо быть, чтобы обмануть чаргу! — Лильна с сомнением покачала головой. — Как хотите, а я не верю…

— …Он не двигается с места, — подумал Флавус вслух. Кажется, он не слышал всего, что было сказано. — Не думаю, что он столь глуп, что видит меня и не знает, зачем я иду…

— Если это человек, то вполне понятно, что бедняга и не подозревает, кто явился по его душу! — повысив голос, чтобы перекричать ветер, сказала Лильна.

— Ха! А если стиг, то когда стигов было просто понять? — с вызовом произнесла Джелона-Охотница; высокая, рыжая, вспыльчивая, она напоминала живой огонь, которым хочется любоваться, но не со слишком близкого расстояния. — В девяти случаях из десяти стигийское коварство не отличить от глупости!

— О чем это она? — поравнявшись с Флавусом, осторожно спросил Кан. Ему не нравилась идея влезать с глупыми вопросами в чужой разговор, но то замечание отчего-то показалось важным.

— Когда стигов много, они ведут себя хаотично, по крайней мере, в нашем понимании, — пространно пояснил Бриан. — Когда их мало, они умны и почти неотличимы от людей, но их поступков и логики все равно не понять. Получается, пытаться предсказывать стигийские ходы — бессмысленно.

— А как быть с одним случаем из десяти? — Кангасск не удержался, все-таки спросил.

— Хороший вопрос! — усмехнулся Флавус. — Одно время тактику стигов можно было предсказывать. Когда ими командовал Эльм. Не знаю, что с ним сотворило немагическое вмешательство три тысячи лет назад, но он остался человеком… ровно настолько, чтобы гадальщики могли предсказывать некоторые его решения.

— Вот как… — Кан нахмурился и закусил губу. — Значит, Эльм командовал ими…

— Да, — кивнул Флавус. — Надо признать, смешанная армия стигов и детей тьмы под его руководством одержала немало побед. А потом, помню, стиги на некоторое время исчезли. Все и сразу. Вернулись они уже в несравненно меньшем количестве и — научившись копировать людей. Сначала на уровне детей тьмы, потом — уже так, что, даже разговаривая со стигом, невозможно было отличить его от человека. Тогда началась совсем другая война, Кан. Никто не верил никому, стига подозревали в каждом… это было чистейшей воды безумие. Спекторы появились уже под конец войны. Надо сказать, с их появлением стиги почти исчезли. Не скажу, что их всех истребили. Скорее, они затаились где-то…