— Ты чего это? — удивился юноша.

— Просто так, случайно… — спохватилась Сейида.

Коляска летела пустыми улицами в сторону Шобры[27]. Вскоре подъехали к небольшому особняку, прятавшемуся в глубине густого сада. Возница обернулся к приятелю:

— Эй, Тауфик, ступай с девушками в дом, а я поставлю лошадь.

Сейида и веселая незнакомка пошли за своим проводником… Рядом с этой женщиной в шикарном платье, плотно облегающем фигуру, в дорогих туфлях на высоком каблуке Сейида чувствовала себя замарашкой. Та в свою очередь окинула взглядом старенькую одежду спутницы (еще подарок Самихи!), и насмешка в ее глазах немного приугасла — даже под этим нескладным нарядом угадывалось красивое, стройное и сильное тело.

Тауфик открыл дверь, и они вошли в небольшую комнату. На столе стояли остатки ужина, пустые бутылки из-под пива. Появился хозяин — тот, что правил коляской, — и, увидев неубранную посуду, воскликнул:

— Чтобы черти побрали этого Сабира! Сто раз твердил ему: убирай за собой — и все без толку!

«Может, меня просто позвали сюда прибраться?» — мелькнуло в голове у Сейиды. Дай бы бог! И она взялась было за посуду, но Тауфик схватил ее за руку:

— Ты что это собираешься делать?

— Приберу немного…

— Выдумала тоже!

Он потянул Сейиду в другую комнату.

— Куда торопишься? — насмешливо поинтересовался хозяин. — Ты ведь от нее чуть не отказался! Может быть, сначала пропустим по рюмочке?

— Я и так захмелел. — Тауфик обнял Сейиду. — Ну их совсем, королева, пойдем отсюда! А то мне рано вставать, я ведь чиновник, человек подневольный: есть дело, нет ли, все равно являйся в присутствие.

Сейида молча последовала за ним в другую комнату. Едва они переступили порог, как Тауфик принялся ее целовать.

— Сначала заплати! — отстранилась Сейида.

— Успеется…

— Нет, так я не согласна.

— Вот какая недоверчивая! А я-то принял тебя за простушку…

Он потянулся к пиджаку, валявшемуся на кресле, порылся в кармане и раздраженно бросил серебряную монету. Сейида подняла ее с пола — пять пиастров! Видишь, Сейида, это уже не жалкая плата Аббаса! А не попробовать ли спросить еще?..

— И всего-то?

— Разве мало?

— Конечно.

Тауфик снова полез в карман.

— Ладно, держи…

Сейида взяла еще одну монету… Десять пиастров! Итого пятнадцать! Если бы она не доверилась Алляму, а брала с него деньги, давным-давно бы уж разбогатела!..

Проснувшись, Сейида долго не могла понять, где находится. Ее платье валялось на полу, в комнате никого не было… Она оделась и вышла в гостиную. За столом сидела ночная незнакомка и пила чай. Поздоровавшись, Сейида спросила:

— А где юноши?

— Давно ушли.

— И оставили нас одних в доме?

— А что такого?

— Теперь придется их дожидаться…

— Зачем? Захлопнем дверь и уйдем.

— Куда?

— Каждая к себе…

К себе!.. Если бы нашлось хотя бы одно место в мире, где Сейида могла почувствовать себя дома! Куда идти?.. У кого искать помощи и сострадания?..

— Пойдем-ка, уже поздновато, — поднялась незнакомка.

— Ты сейчас куда? — спросила Сейида.

— Домой.

— У тебя есть дом?

— Разумеется!

— А у меня нет. Я сирота…

— Ну, ты и шутница! — рассмеялась собеседница. — И в моем доме меня не родственницы ждут!

— Не понимаю.

— Послушай, хватит разыгрывать, у кого ты работаешь?

— Ни у кого.

— Одна промышляешь?

— О чем ты?.. — растерялась Сейида.

— Перестань придуриваться! Тауфик мне сказал, что ты птичка пуганая — деньги вперед потребовала!

— Это верно…

— Значит, профессионалка.

— Ничуть, в первый раз!

— Побереги свои сказки для клиентов.

— Я боялась, что обманет.

— Что же ты делала ночью на улице?

— Я поссорилась с мужем… и меня выгнали из дому.

— За что же?

— Я потребовала развода.

— Муж обманул?

— Да. И еще тратил мои сбережения на другую женщину!

— Думаешь так поправить денежные дела? Не больно тут разживешься…

— Все равно, лучше получать деньги, чем приплачивать собственному мужу, да еще терпеть унижения!

— Так уж устроен мир… Кстати, как тебя зовут?

— Сейида.

— А меня Люхез. Где твои родители, Сейида?

— Умерли.

— И никого нет?

— Никого.

— Как же ты жила до замужества?

— Работала служанкой.

— Хочешь, пойдем со мной.

— А меня возьмут?

— Отчего же нет!

— Скажи, ты довольна своей работой?

— Каждому свое… Кто ходит вдоль, а кто и поперек…

— Ну что ж, я согласна.

— Тогда пойдем.

И вслед за своей новой знакомой Сейида вышла из особняка.

Случайные подруги трамваем добрались до сумрачного, грязного квартала.

Старая лестница с выщербленными ступеньками, начинавшаяся неподалеку от остановки, вела наверх в переулок, стиснутый обшарпанными, унылыми зданиями. От этого безрадостного, уродливого места веяло такой безысходностью и отчаянием, что у Сейиды невольно сжалось сердце. Куда она идет? Что ждет ее за этими серыми, безобразными стенами?

Сейида решительно вскинула голову — хуже того, что ей пришлось пережить, быть не может. А здесь как-никак она будет независима. Правда, цена этой независимости кажется непомерной, но разве хоть что-нибудь с самого детства доставалось ей дешево?..

Они ныряли по извилистым переулкам, которые отличались друг от друга лишь названиями. Нижние этажи старых угрюмых домов занимали лавки, двери которых в эти дневные часы были закрыты металлическими шторами. На подоконниках второго этажа, лениво переговариваясь через улицу, сидели непричесанные заспанные женщины в прозрачных ночных рубашках.

Хозяева кофеен и баров уже расставляли стулья, поливали водой тротуары и мостовую. Кое-где перед лавками сидели мужчины, покуривая кальян.

Люхез остановилась перед каменным домом с маленькой кофейней в первом этаже. В тесном заведении не хватало места, и несколько столиков стояли прямо на тротуаре. Девушки направились к лестнице, ведущей на второй этаж, но путь им преградил рослый мужчина в белой чалме с желтыми полосами и простой галабее, из-под которой выпирал толстый живот. В вырезе галабеи виднелся пестрый жилет, украшенный золотой цепочкой от часов. Мужчина громко кашлянул и радушно приветствовал старую знакомую:

— Доброе утро, госпожа Люхез!

— Здравствуй, Абу Зейд!

Обладатель жилета уставился на Сейиду. Видно было, что ему нелегко придумать продолжение разговора. Наконец он нашелся:

— Где пропадала?

— У клиента, — ответила девушка, пытаясь обойти Абу Зейда.

— На дому? — продолжал тот, не двигаясь с места.

— Ну да…

— А это кто такая?

— Подружка, — ответила Люхез, не вдаваясь в подробности.

— Честь для нас! — осклабился Абу Зейд и протянул руку Сейиде. Той ничего не оставалось делать, как подать свою. Неуклюжий кавалер крепко пожал ее и не спешил выпускать.

— Добро пожаловать! Как звать-величать?

— Сейида.

— Красивое имя!

— С кем это ты болтаешь, Абу Зейд? — раздался сверху недовольный голос.

Люхез заторопилась:

— Пусти, ведь это хозяйка!

— Ну и что? — спросил он с деланным безразличием.

— Сам должен понимать! Не маленький…

— А разве запрещается приветствовать гостей?

— Эй, Абу Зейд! — снова раздалось сверху.

— Чего тебе? — неохотно откликнулся мужчина. — Что ты меня без конца дергаешь?!

На лестнице послышались тяжелые шаги, и появилась дебелая женщина — бандерша Тавхида. Увидев Люхез, она накинулась на нее с вопросами, не давая ни малейшей возможности вставить хотя бы одно словечко:

— Явилась? Где тебя носило всю ночь? А это с тобой что за девка? Какого черта ты-то здесь крутишься, Абу Зейд?

Толстяк поспешил ретироваться, не переставая ворчать:

— Можно подумать, что разговаривать с людьми — грех! И так как в тюрьме живешь!