— Для меня нет и не будет никого лучше тебя!
— Увы, это невозможно, Хамди…
— Клянусь!
— И ты… Ты тоже навсегда останешься в моем сердце. Даже когда я стану совсем седой, а ты для меня будешь прежним, таким, как сегодня!
Вошла Самиха и виновато сказала:
— Софа, тебя мать зовет.
Девушка бросила на Хамди прощальный взгляд и ласково сжала его руку.
— Да ниспошлет Аллах успеха и счастья тебе, Хамди!
— И тебе, Софа! Будь счастлива!
Девушки вышли, Хамди бросился к себе в комнату и зарылся лицом в подушку. Ну, вот ты и потерял еще одного любимого человека! Что ж, мальчик, ты уже привык к тяжелым утратам… Уходит твое детство, оставляя дорогие воспоминания. Так уж устроена жизнь — никому не дано остановить течения времени. Поэтому хочешь не хочешь — иди дальше, вперед, навстречу неизвестному будущему.
Тихо вошла Сейида с подносом в руках.
— Выпей лимонаду.
— Нет, отнеси гостям!
— Они уже пили…
— А я не хочу.
— Холодный лимонад…
— Оставь меня! Выпей сама, если он тебе нравится.
Но Сейида не собиралась уходить — кому, как не ей, было знать, что творится сейчас в душе юноши! Видит Аллах, уж она-то испытала страдания несчастной любви… Если бы Сейиде сказали, что она должна сделать, чтобы облегчить мучения Хамди, девушка, не задумываясь, пожертвовала бы всеми своими силами, всем своим достоянием! Может быть, предложить ему золотые сережки — мало ли какие затруднения есть у юноши. Вдруг Хамди нужны деньги? Надо же и развлечься, и угостить приятелей… Но не обидится ли он? Хамди щепетильный!
При всем своем добром отношении к ней Хамди не мог скрыть, что не забыл, как они познакомились. Поэтому Сейида оставалась для него всего лишь раскаявшейся грешницей — он и не мог подумать о ней иначе как о служанке. Красивой, заботливой, доброй, но все-таки только служанке. Да, видимо, дело в этом. Если бы он относился к ней просто как к сестре, его время от времени тянуло бы поделиться с Сейидой своими горестями и радостями. Ведь откровенничает же он с Самихой…
А Сейида готова принять на себя все его обиды, разочарования, жалобы. Готова плакать вместе с ним, утешить, приласкать, забыться… Если бы она могла натираться благовониями, наряжаться в дорогие одежды, в прозрачные, соблазнительные ткани!.. Может быть, может быть… Но ведь и без этого показного великолепия она привлекательна. Нельзя обманываться в значении взглядов, которыми ее провожают на улицах. О Хамди!
Сейида тихо подошла к уткнувшемуся в подушку Хамди и поставила поднос на маленький столик рядом с кроватью.
— Господин! Не надо так убиваться.
— С чего ты взяла, что я убиваюсь?
— Не слепая… От несчастной любви не умирают, господин.
— Тебе-то откуда знать?!
— Я знаю, поверь… Поэтому и не могу видеть тебя таким печальным.
— Печальный или радостный — что тебе до этого?!
— Я готова сделать для тебя все!
— А что для меня можно сделать?! Возьми рубашку, выстирай и погладь…
Вот так-то, Сейида! Ему даже и в голову не приходит, что ты способна на что-нибудь иное, кроме уборки и стирки. Он даже не представляет, что в его словах может быть что-то обидное для тебя… Девушка покорно взяла рубашку и вышла из комнаты.
Гости уже собирались уходить.
— Где Хамди? — спросила хозяйка.
— У себя, — тихо ответила Сейида и направилась в ванную.
— Сынок, поди попрощайся! — раздался за ее спиной голос госпожи.
Юноша поднялся, расправил плечи, вскинул голову и растянул губы в улыбке. Такой, улыбающийся и любезный, он и появился в гостиной.
— Ждем тебя в гости.
— Непременно зайду. В самое ближайшее время.
Постирав рубашку, Сейида взяла пустые бутылки из-под лимонада и пошла отдавать торговцу. Госпожа и мать Софы все еще стояли у калитки. Когда девушка проходила мимо, до ее слуха долетел обрывок разговора: «Если бы у меня была вторая дочь, помоложе… Трудно найти девушку, достойную твоего сына, Фатьма!»
Удивительно устроен этот мир! Та, что достойна его, не родилась, а другой, видите ли, он еще не достоин! Как можно это определить? Кто поручится за точность подобных соизмерений? Каждый судит по-своему, в соответствии с собственными требованиями и взглядами на жизнь. Не зря говорят: сколько людей, столько и мнений.
Глава 20
Несмотря на все беды, свалившиеся на семейство, хозяйка помнила свое обещание.
— Что же ты не спрашиваешь о своем жалованье, Сейида? Я не забыла наш разговор о браслете.
— Премного благодарна вам, госпожа, но мне ничего не нужно. Вы и так много сделали для меня.
— Что за глупости, девочка? Неужели ты собираешься всю жизнь прожить с нами?
— Молю Аллаха, госпожа!
— И я бы ничего другого не желала… Но у тебя, Сейида, своя судьба.
— Судьба и привела меня к вам.
— На год-другой… А потом выйдешь замуж, пойдут дети, обзаведешься хозяйством. Вот тогда деньги и пригодятся. А золото всегда остается в цене… Только бы Аллах дал возможность помогать тебе и впредь!
Сейида воспринимала подобные рассуждения как нечто весьма далекое от действительности. Жизнь убедила ее в мудрости старинной пословицы: «Если у тебя нет, чего желаешь, желай того, что у тебя есть». Вот ей и хочется остаться в этой доброй и дружной семье. Но неужели у нее никогда не вспыхнет стремление к самостоятельности, к собственной жизни, собственным интересам? Может быть, хозяйка была права, когда говорила, что у каждого должна быть своя дорога, пусть крутая и каменистая, но своя.
С такими мыслями Сейида подошла к тележке торговца прохладительными напитками. Аллям сидел опустив голову, погруженный в раздумья. Девушка протянула пустые бутылки, но он, едва взглянув на них, порывисто схватил Сейиду за руку.
— Посиди со мной немножко!
— Мне некогда.
— Хоть минутку.
— Зачем?
— Потолкуем.
— О чем?
— О нашей жизни.
— У нас жизни разные — тебе свой путь, мне свой.
— И пути сходятся! Присядь, поговорим. Клянусь Аллахом, я хочу тебе только добра!
Сейида более внимательно посмотрела на торговца… Длинная галабея, густые черные усы, из-под чалмы выбиваются давно не стриженные пряди, лицо смуглое, как у всех простых людей… Похоже, человек он порядочный, по крайней мере в его словах не чувствовалось никакого заигрывания. Глаза Алляма горели как в лихорадке, но внешне он оставался спокойным. Может быть, и надо его выслушать… Раз уж рано или поздно каждому суждено вставать на собственные ноги, почему бы и не прислушаться к словам этого человека — вдруг что-нибудь дельное скажет…
Сейида присела возле Алляма. Парень помолчал, помялся и неожиданно положил руку ей на колено. Девушка отстранилась.
— Так вот для чего ты просил остаться!
— Погоди. У меня совсем не то на уме, что тебе кажется!
— Это одни разговоры…
— Не уходи… Мало ли что бывает. Из шипов выходят розы — так люди говорят.
— Мне некогда, Аллям, работа ждет.
— Давно ты работаешь у своих хозяев?
— Несколько лет.
— И сколько получаешь?
— Тебе-то какое дело?
— Просто хочется знать, честные ли они люди?
— Лучших я не встречала. Они хорошо ко мне относятся, с заботой, с участием…
— И только-то? Ну и пройдохи!
— Помолчал бы…
— Не сердись, я шучу.
— Тебе нечего мне сказать, кроме глупых шуток?
— Видишь ли… Ты уже взрослая девушка, пора подумать о будущем… Кстати, жалованье тебе отдают или твоим родичам?
— У меня никого нет.
— Значит, копишь помаленьку?
— Послушай, Аллям, моя госпожа поумнее, чем мы с тобой: она считает, что разумней всего покупать золотые вещи. У меня уже есть сережки!
— Правда?!
— Скоро и браслет будет!
— Когда?
— Не бойся, не обманет.
— Я люблю тебя, Сейида, потому и боюсь!
— Так я тебе и поверила.
— Серьезно, давай жить вместе!
