Девушка поиграла браслетиками… Дорого, должно быть, они дались хозяйке! Она-то видит, как Фатьма изворачивается, экономит каждый грош, отказывая себе в самом необходимом… Нет, Сейида не может принять такой жертвы! Она протянула браслетики:
— Я живу у вас как в своей семье, мне ничего не нужно.
Фатьма признательно обняла девушку.
— Пойми, Сейида, тебе необходимо иметь какое-то приданое, ты теперь взрослая… Не век же тебе в девушках сидеть. Подходит пора своим домом обзаводиться. А жизнь — ох, как нелегка!
— Я с детства успела хлебнуть горя.
— Чем старше становится человек, тем больше забот и тревог. Сначала хлопочешь о том, как получше пристроиться, потом беспокоишься о муже, а там о детях…
— Вот поэтому я и не могу взять у вас это золото.
— Ты его заработала. Бери.
— Мне ваше отношение дороже всяких денег.
— Спасибо, Сейида, но послушай доброго совета: одиночество подобает только Аллаху.
И опять Сейида подумала об Алляме. Чем не жених? Не лучше, но и не хуже любого другого. По крайней мере, он единственный мужчина, который сделал ей серьезное предложение…
Хозяйка взяла браслеты и снова положила в комод.
— Пусть здесь полежат, а то, чего доброго, оставишь где-нибудь, да и снять могут.
А может быть, и Алляма надо остерегаться? Не рассчитывает ли он попросту выманить у нее деньги? Ну нет, дружок, не такая Сейида простушка!
Наступила осень, оголились поля; в лавках торговали сахарным тростником, дынями и прочими плодами крестьянских трудов.
Как-то под вечер Хамди стоял у ограды и поджидал школьных приятелей — Салаха, Хельми и Талаата. С этой троицей у него была куча дел: организация самодеятельного театра, демонстраций, споры о политике и любви, соревнования в травяной хоккей, футбол, да разве все перечислишь. Мало-помалу Хамди выходил из состояния оцепенения и безразличия к жизни. Страдания и боль, вызванные невозместимой утратой, постепенно стихали.
Салах, режиссер школьного театрального кружка, уговаривал Хамди играть в следующем спектакле:
— Пойми, будем «Отелло» репетировать! Можно ли от этого отказываться?
В разговор вступил Хельми, или шейх Хельми, как его прозвали за спокойствие и рассудительность:
— Не приставай к нему! Ты же знаешь, он стесняется!
— Все равно вытащу на сцену.
— Это меня-то? Что я там буду делать?!
— Ты даже не подозреваешь, какой ты талант!
— Послушай, Салах, — предложил Талаат. — Так он все равно ничего не поймет. Лучше прочитай какой-нибудь отрывок из «Отелло».
— Прямо здесь, на дворе?!
— А что такого?
— Уж лучше тогда выйти на площадь, — съязвил Хамди.
— Никак засмущались, эфенди?
— Чего мне смущаться? Настоящий актер готов играть всюду! — храбро заявил Салах.
— Тогда что же тебя держит?
Салах отошел к ограде, вскинул руку и закричал не своим голосом:
Я задушу тебя — и от любви
Сойду с ума. Последний раз, последний.
Так мы не целовались никогда.
Он не успел закончить монолог — прибежала испуганная Сейида.
— Что случилось, Хамди! Госпожа послала узнать, не поссорились ли вы?
Ребята дружно захохотали. Хельми сокрушенно покачал головой:
— Ну вот тебе и признание, Салах! Присядь, трагик, остынь.
— Видишь, у нас все в порядке, — сказал Хамди Сейиде.
— А что сказать госпоже?
— Скажи, что Отелло собирается убить Дездемону! — посоветовал Талаат.
— Полно шутить! — вмешался Хельми и повернулся к Сейиде. — Объясни, что Салах репетировал.
— Как в театре?
— Вот именно! — заключил разговор Хамди. — И поэтому, что бы вы ни услышали, не беспокойтесь. Считайте эту сторону сада репетиционным залом.
— А еще лучше — сумасшедшим домом! — выкрикнул Талаат.
Сейида ушла. Салах предложил пойти съесть мороженого. От этого предложения Хамди бросило в жар: мороженое ведь стоило целый пиастр, а монеты теперь так редко водились в его кармане.
Правда, обычно платил кто-нибудь один, но сегодня могло случиться иначе. Что тогда делать?
Ребята приготовились перелезать через ограду, но Хамди остановил их.
— Ты чего это? — удивился Хельми.
— Идти далеко, да и время позднее.
— Не ленись, братец, пойдем.
— А, кроме того, мне и не хочется… — неуверенно продолжал Хамди.
— Пройдешься за компанию.
— Ну нет, так не пойдет! — возразил Хельми. — Надо, чтобы всем было в удовольствие, а иначе нечего и тащиться. Давайте лучше позанимаемся, а потом поужинаем…
Час от часу не легче! А есть ли в доме еда? Но тут уж не отвертишься… И Хамди предложил:
— Если вы не такие уж гурманы, то поужинаем у нас.
— Принято! — отозвался Хельми. — Меня пошлите на кухню, я мигом все приготовлю.
Вновь подошла Сейида и обратилась к Хамди:
— Мама тебя зовет.
Фатьма с Самихой, принаряженные и причесанные, уже выходили из дому.
— Мы к дедушке. Санийе нездоровится, хотим ее навестить.
— У нас есть что-нибудь на ужин? Ребята хотят поужинать вместе со мной.
— Вот несчастье-то! — всплеснула руками мать. — А мы всю крольчатину за обедом съели… Остались только суп и рис.
— Ничего, как-нибудь обойдемся, мама.
— Ужасно неудобно!
Фатьма повернулась к Сейиде и протянула ей два пиастра.
— Сбегай, купи хотя бы яиц.
Хамди хорошо знал цену этим монетам.
— Правду говорю — ничего не надо! — схватил он мать за руку. — Ступайте спокойно, мы сами о себе позаботимся.
— Сейида вам разогреет. Боже мой, как неловко!
Молодежь осталась одна.
— Салах, теперь пугать некого — изобрази, как Отелло убивает Дездемону! — предложил Талаат.
— Довольно. И так ясно, что великий актер из меня не получится. Давайте займемся уроками.
— Куда торопиться, экзамены через год! Лучше поговорим о нашем журнале. Начальство уже подготовлено, что мы будем его выпускать с нового года. Ты какой отдел возьмешь, Хамди?
— Все равно. Любой.
— У тебя есть поэма о борьбе за независимость, так, может…
Хамди не дал Талаату договорить.
— А почему бы не ты? Ты тоже поэмы пишешь.
— Не надоело тебе на людей бросаться? Вечно ты не в настроении. Лучше пойдем-ка с нами в четверг — развеешься.
— Куда?
— В дом Даляль.
Сейида, проходившая мимо, услышала знакомое имя и невольно приостановилась.
Хамди, заметив это, покраснел.
— Тебе что надо?
— Ужин разогревать?
— Разогревай.
Сейида ушла на кухню. Она терялась в догадках. Судя по тому, как покраснел юноша, дом, в который его пригласили, не из приличных. И потом, имя хозяйки… Не ее ли бывшая мачеха эта Даляль? Может, разбогатела и открыла свое заведение? Не на той ли улице, где она видела женщину, которая сидела на лестнице в прозрачном платье? И неужели школьники ходят в такие притоны?! Кто-нибудь, может, и ходит, только не Хамди! Ведь не смотрит же он на Сейиду, как другие мужчины, а она молода и недурна собой… Но вдруг Хамди все же пойдет к Даляль? Нет, такого даже представить себе невозможно!
Глава 23
Сейида накрыла на стол. Талаат уже сбегал за арбузом. Юноши с таким аппетитом уплетали суп, что, казалось, ничего вкуснее никогда не едали.
Покончив с супом, Талаат не стал дожидаться, пока Сейида принесет нож, схватил арбуз и так стиснул его в ладонях, что тот лопнул. Не успели остальные опомниться, как он сграбастал самую сердцевину.
— Вот буйвол! — возмутился Хельми.
Когда и арбуз был съеден, Талаат жалобно затянул:
— Люди! Я не наелся!
— Что тебе предложить? Съешь меня! — шутливо посоветовал Хельми.
— Терпеть не могу ослятины! Может, найдется что-нибудь более съедобное?
— Поди на кухню, посмотри.
