— Хватит смеяться! Что вы имеете в виду, говоря «попался на удочку»?

Я впился взглядом в ее лицо,

— Что? Если убийца был членом клуба, он не проходил ночью через музей, дорогой мой, но я видела всех, кто в течение дня: был в музее. Членов клуба среди них не было, бы думаете, Бенколин всегда прав? Я бы могла давно вам это сказать.-

Я едва слышал ее смех. Все теории рухнули, как карточный домик.

— Послушайте,— продолжала Мари Огюстен,— мне кажется, я была бы лучшим детективом, чем любой из вас. И я могу вам сказать...

— Подождите! Убийца не мог пройти никаким другим путем, кроме как через музей! Все двери...

Она снова засмеялась.

— Дорогой мой, я не говорила, что убийца прошел другим путем. Но вы неправы, думая, что это был член клуба. А теперь я вам скажу кое-что. 

— Ну?

Она глубоко вздохнула. Лицо ее светилось торжеством.

— Да, я вижу, парижская .полиция не так уж и сильна. Ну, ладно! Во-первых, я знаю, где спрятано оружие.

— Что?

— А во-вторых, я знаю, что это преступление почти наверняка совершила женщина. 

Я почувствовал, как начала кружиться моя голова. Ничего подобного я не ожидал.

— А...— пробормотал я после долгой паузы,— а... ну... это... я...

— Вас это удивляет? — резко спросила Мари.

— Черт возьми! Вы шутите?

— Нет! — заявила она, поправляя волосы.— Мне жаль, но после дешевых полицейских трюков в прошлую ночь я не смогла сообщить вам об этом сразу. Однако удовольствие я получила.

— Но вы сказали, что нашли оружие?

— Да, я знаю, где оно. Я его не уничтожила. Скажите, как вас зовут?

— Марль. Но говорите же!

Скажите, полиция обыскала весь музей, коридор и все, что было возможно?

— Да, да! Продолжайте! Я знаю, что вы торжествуете, но...

— Они ошиблись, мсье Марль, потому что забыли одно древнее правило. Нож все время был перед ними, но они не видели его. Вы спускались в галерею ужасов?

— Да, незадолго до того, как нашел труп.

— Вы обратили внимание на мастерски выполненную группу возле лестницы? Я имею в виду убийство Марата. Марат лежит в ванне с ножом в груди, а с ножа капает кровь. Так вот, дорогой мой, эта кровь была настоящей.

— Вы хотите сказать...

— Я хочу сказать, что убийца была там и вытащила нож из восковой груди Марата. Когда папа лепил эту фигуру, он использовал длинный и острый нож. Воск никогда не застывает до конца, и нож легко вытаскивается. Совершив убийство, убийца снова сунула нож в грудь Марата. Полиция всю ночь рыскала в музее, сегодня сотня людей была там, но никто не заметил ножа.

  Я вспомнил эту мрачную сцену, выполненную с потрясающим реализмом. А потом вспомнил еще об одной вещи, которая заставила меня тогда дрожать от страха. Это там, возле Марата, я слышал, как что-то капает. Позже, увидев Сатира, в руках которого находился труп, я забыл об этом. Но звук падающей капли доносился из группы Марата...

— Ну, а как вы это заметили?

— А! Я снова под подозрением! Дайте сигарету. Нет, нет, я не могла ничего бояться. Я всю жизнь прожила в музее восковых фигур, мсье Марль. Я знаю там каждую кнопочку...

— Да?

— Когда я зашла туда утром, то заметила дюжину маленьких изменений. Фигура Марата сдвинута на четверть дюйма влево. Кофта Шарлотты Корде помята. Большинство изменений были незначительны.

— Вы прикасались к чему-либо?

— О, нет! — не скрывая иронии, произнесла Мари.— О, нет! Я думала, полиция обнаружила это...

— Там могут быть отпечатки пальцев...

— Возможно,— согласилась она равнодушно. Я дал ей прикурить и затем она продолжала: — Меня не очень интересует убийство мадемуазель Мартель. Но я не думаю, что вы догадались- бы, что убийца — это женщина.

— Почему?

— Убийца взяла нечто, что висело на золотой цепочке.— Мари резко взглянула на меня.— Это вам ясно?

— Мы решили, что это был серебряный ключ.

— Наши мнения совпадают, и я счастлива, что имею ту же точку зрения, что и великий Бенколин. Хорошо! Ну, так зачем же, дорогой мой, убийце понадобился ключ, если не для того, чтобы войти в клуб? Как вы сами попали сюда? 

Одолжил ключ у члена клуба.

— Да, вы одолжили у мужчины. Ну, а что делал бы убийца, будучи мужчиной, с ключом мадемуазель Мартель, которая была женщиной? Я начинаю думать, что Бенколин глуп. Убийцей должна быть женщина. Женщина, похожая на маленькую мадемуазель Мартель.

— Тогда, может быть, вы сумеете объяснить, зачем убийце понадобилось пройти в клуб? — улыбнулся я.

— Боюсь, что это слишком сложно для меня.

— А если бы я предъявил ключ мадемуазель Мартель, ваши стражники...

— Спросите у них, если хотите,—.Сухо ответила она.

— Но вы можете сделать это.

— Послушайте, дорогой мой, меня не волнует, кто убил Мартель. Я бы и шага не сделала, чтобы помочь вам в этом деле, потому что здесь Галан не замешан. Так что вы сами должны рассказать мне об этом. Я хочу только его ареста. Вы поняли?

— Одно связано с другим.

— Вот как?

— Он соучастник обоих убийств, не так ли? Он и эта Прево. А она готова явиться в полицию.

Мари кивнула.

— Хорошо. Подходит. Так каков план действий?

— Вначале мне надо выбраться отсюда. Вы поможете?

Она пожала плечами.

— Иногда, мой друг, приходится делать и не такие вещи. Они закончат осмотр всего здания, а потом...— Мари провела ладонью поперек горла.— Я, конечно, могу сама проводить вас. Но Галан позаботится и обо мне. Это, правда, будет не так просто...

Я увидел, как она прищурилась, и покачал головой.

— Нет, Галан будет предупрежден. Он не сможет начать борьбу, но будет надеяться удрать от полиции.

— Милый ребенок! Я вас еще больше люблю. Почему бы вам тогда не выйти через главный вход? Я пойду с вами. Вы сможете пройти как мой любовник.

— Очень приятно играть даже такую роль,— пошутил я, но она не обратила на это внимания.

— Это будет опасно, а если вас схватят...

Меня вновь охватило, волнение.

— Поверьте, мадемуазель,— честно признался я,— сегодня я наслушался угроз больше, чем за последние шесть лет. Приключение закончится славой... У вас есть выпить?

— Хорошо, вы оставите здесь ваши пальто и шляпу. Я принесу другие. Повязку вам придется снять, а шляпу натянуть на пластырь. Не думаю, что рана начнет кровоточить. Рубашку тоже придется сменить. У вас есть маска?..

— Я потерял ее где-то. Во дворе, кажется;

Я дам вам маску, которая скроет ваше лицо. И еще. Они охраняют двери и, наверное, будут спрашивать у всех ключи. Ваш номер они, видимо, знают. Я приготовлю другой ключ. Подождите здесь, пока я все осмотрю. Коньяк стоит на столе.

Она торопливо вышла, но на этот раз дверь не заперла. Я встал. Боль стиснула всю голову, но я все-таки доковылял до стола. Там стоял «наполеон» 1811 года. Я выпил немного и почувствовал, как по телу разливается тепло. Мне стало лучше. Я выпил еще. Потом осмотрел себя в зеркало. Боже! Рубашка в крови, на голове повязка, одежда порвана. Я попытался улыбнуться.

Наконец вернулась Мари Огюстен. Она принесла большую черную шляпу и длинное пальто. Должно быть, взяла их у какого-нибудь гостя. Когда я переоделся, мы надели маски.

— А если нам пройти к внутренней двери? — спросила Мари.

— Тогда мы попадем в ваш музей. Это лучше. Мне надо взглянуть на нож. И потом там есть телефон. Дайте мне ваш пистолет.

Она молча протянула его мне. Я не мог не любоваться ею.

— Я пойду в черной маске,— сказала Мари,— поскольку у меня никогда не было любовника.— Глаза ее блеснули из-под маски. Потом она погасила свет.

Когда мы подошли к двери, она сначала выглянула, затем кивнула мне, и я выскользнул следом за ней в коридор. В руке я держал ключ, который, по ее словам, принадлежал члену клуба, недавно уехавшему в Америку. Шум оркестра стал слышнее...

В конце темного коридора я увидел проход в холл. Снова доносились смех, разговор, звон посуды, звуки музыки. Черные, зеленые, алые маски, отражения фигур в зеркалах. Пары Двигались, держась за руки.