— Дело не в этом, полковник,— мягко произнес Бенколин.— Допустим, вы получили мое разрешение выпить цианид вместо...
Мари Огюстен вздрогнула...
— Вы настоящий спортсмен и если хотите остаться...
— Не понимаю.
— Если вы выпьете этот цианид, полковник, ваша вина искупится. Я сумею сохранить дело в тайне. Связь вашей дочери с клубом и ее дела останутся скрытыми от всех. Клянусь вам! А вы знаете, что я умею держать слово.
Мы услышали тяжелое дыхание.
— Что... Что вы имеете в виду?
— У вас единственный шанс, полковник. Ваше имя останется честным для всех, кто носит его. Для всех! И если я, представитель полиции, говорю это, значит, так и будет. Подумайте о возможных последствиях. Как вам иначе удастся избежать разговоров и сплетен, что ваша дочь была проституткой?
— Ради бога! — прошептал Шамон.— Остановитесь!
— Я не смогу спасти вас от этого, полковник.
— Пока я не понимаю...
— Позвольте вам объяснить. Цианид у вас в руке?
— На столе. В маленьком пузырьке. Я много думал об этом...
— Примите его, полковник. Да! Да! Это будет честная смерть.
Наступило молчание. Бенколин продолжал отбивать ногой такты.
— Поняли? Отец смыл позор своей дочери со своего имени. У вас есть карты на столе? Нет, нет, я не шучу... Есть? Великолепно! Теперь, мсье, я предлагаю... Берите наугад две карты. Первую — для меня, вторую —себе. Так. Вы один, никто не узнает, какие это карты, но мне вы скажете...
Шамон застонал. Чудовищный смысл происходящего наконец дошел и до меня. Бенколин продолжал:
— Если карта, которую вы открыли для меня, старше вашей, вы разобьете пузырек и дождетесь прибытия полиции. Будут ужас, суд, грязь, скандал и гильотина. Но если ваша карта окажется выше моей, вы примете цианид. И тогда, клянусь вам всем святым, ни одно слово не станет известно... Вы игрок, полковник. Неужели теперь вы откажетесь играть? Помните, я дал вам слово, ни одна живая душа не узнает, какие карты вы вытащили.
Долгое время не было ответа. Маленькая трубка в руке Бенколина казалась страшной. Я представил себе старика, сидящего с пузырьком цианида.
— Да, мсье,— послышался голос.— Вы правы. Я принимаю ваше предложение. Сейчас я перетасую карты.
— Черт,— прошептала Мари Огюстен,— Вы дьявол... вы...
Она сцепила руки. Ее отец внезапно рассмеялся ужасным хриплым смехом.
— Я готов, мсье,— донесся голос, чистый, ясный и твердый.
— Итак, тащите карту для меня.
— Мсье, ваша карта — пятерка бубен.
— Мало, полковник, ее легко перебить. Теперь подумайте обо всем, что я вам сказал, и берите карту себе.
«Тик-так, тик-так» — отбивали часы. С улицы доносился шум машин.
— Ну, полковник?
— Моя карта, мсье...— в трубке раздался хрип. Мы замерли. Чистый и твердый голос продолжал: — Моя карта, мсье, тройка пик. Я буду ждать прибытия полиции.
