Огромный язык пламени вырвался из окна, из которого он только что выпал, охватил стену и перекинулся на крышу. Пока он смотрел, огонь схватил крышу в трех местах, споря с дождем и ветром. Вскоре заполыхал фасад дома, и через короткое время все было кончено.

Недалеко на дороге Коннорс услышал характерный звук отъезжающего автомобиля и поднял голову. Раздался шум мотора и скрежет коробки скоростей. Две фары зажглись и стали быстро удаляться в сторону Блу-Монда.

Коннорс перевернулся на спину, подставил лицо под дождь и лежал до тех пор, пока не почувствовал в себе достаточно сил, чтобы подняться. Вставая, он обнаружил, что находится в саду Селесты. Он нагнулся и сорвал один мак. Потом взял его в рот и, еле передвигая ноги, часто останавливаясь, направился к машине.

Теперь в Блу-Монде колокол бил тревогу. «Надо было двадцать лет назад бить тревогу»,—- подумал Коннорс.

Когда он добрался до дома Хайса, он увидел перед домом только «линкольн» и «бьюик». Ни «ягуара», ни «плимута» там не было. Коннорс остановил машину, вошел в дом, пересек огромную гостиную и поднялся по лестнице, не встретив ни души.

В своей комнате он зажег свет и снял мокрую одежду. Затем, достав из чемодана чистые трусы, прошел в ванную комнату, размышляя, где достать себе другие ботинки. Он приехал с одной парой, и они сгорели вместе с домом. Коннорс закрыл дверь ванной комнаты и посмотрел в зеркало на свое лицо. Удар сделал больше, чем он думал. Мерзкий шрам тянулся через его правый висок, а мокрые от дождя волосы пропитались кровью. И только благодаря надетой шляпе он избежал худшего. .

Эд сделал теплый душ и, как мог, отмыл волосы. И тут он услышал, как в его комнате открылась и закрылась дверь. Он допустил ошибку, вернувшись в дом Хайса! Он был просто идиотом! Его видели уезжающим Из коттеджа! И его искали! И тот, кого искали, теперь найден!

Около двери ванной комнаты раздался голос Элеаны!

— Это ты в ванной, Эд?

Коннорс облегченно прислонился к стене.

— Да. Что случилось?

— Я хочу поговорить с тобой,— сказала Элеана. Она подождала немного, потом добавила: — Мне показалось, что я слышала, как ты поднимался по лестнице.— Эд подумал, что она плачет.— Я... я жду тебя несколько часов, Где ты был, Эд?

Коннорс надел трусы.

— Не все ли тебе равно?

— Я прошу тебя, Эд, выходи! Мне необходимо поговорить с тобой!

Коннорс начал вытираться.

— Последнее прости, да? Я очень сожалею, моя дорогая. Но наши пути разошлись в Нуэво-Ларедо!

— Нет! — запротестовала Элеана. Она не переставала плакать.— Нет, прошу тебя, Эд, не будь злым. Я виновата и сознаю это!

Коннорс прислонился к двери.

— В чем ты виновата?

— В отношении нас. Я имею в виду Аллана.— Элеана всхлипнула.— Я не могу выйти за него замуж. Я не хочу.

— И давно ты пришла к такому решению?

— Сегодня после полудня, вечером, во время обеда, я думала, что умру, когда не увидела тебя. Я решила, что ты, может быть, больше не вернешься.— Ее голос звучал так, будто она стояла, прислонившись щекой к двери.— Я умру, если ты снова бросишь меня. Я люблю тебя, Эд! Ты слышишь? Я люблю тебя!

— Да? Я считал, что существуют только биологические эмоции.

— Это помогает, но это не все! — возразила Элеана.

— Тогда скажи мне, как быть с деньгами Лаутенбаха? Что ты будешь делать?

— Мне наплевать на них, Эд! — воскликнула Элеана.— У мамы была своя жизнь, и мне больно, что она была такой трагичной. Я очень хочу сделать для нее все, что возможно.— Элеана произнесла отчетливо последнюю фразу: — Но я выйду замуж за тебя!

— Это что, предложение руки и сердца?

— Да.

— Я люблю тебя, малышка! — ответил Коннорс.— Я полюбил тебя в тот момент, как увидел на углу Такубы.

Элеана не хотела больше ждать.

— Тогда выходи, Эд, и поцелуй меня.

Коннорс открыл дверь, и Элеана упала в его объятия. Потом она увидела его лицо и отступила на шаг. Эд боялся, что она начнет кричать. Через минуту дрожащим голосом она спросила:

— Кто это сделал, Эд?

Коннорс нежно поцеловал ее. Поцелуй Элеаны не зажигал, не воспламенял его. Несмотря на горький вкус слез, ее губы были нежны и свежи, верны и обещающи. С такого поцелуя следовало начинать.

Коннорс еще мгновение прижимал ее к себе. Потом заговорил настолько же спокойно, насколько спокойной была в этот момент его любовь.

— Ты все узнаешь через несколько минут, Элеана, Но чтобы избавить меня от труда дважды рассказывать неприятную историю, дай мне спокойно одеться. Потом мы пойдем повидаться с твоим дядей.

Элеана подняла глаза.

— Это дядя Джон сделал тебе такое?

— Нет,— ответил Коннорс,— это не он. Я был очень несправедлив по отношению к нему. Он действительно такой, каким ты представила его мне.

Коннорс подобрал мокрую одежду и вынул письмо, которое он сунул в карман пиджака. Потом надел чистую рубашку и костюм, купленный им в Блу-Монде.

— Где твои ботинки? — спросила Элеана.

— Это составляет часть моей истории,— ответил Коннорс.

Одевшись, он повел Элеану вниз по лестнице к комнате Джона Хайса.

Коннорс поднял руку, чтобы постучать, но в это время Хайс открыл дверь. Он увидел Элеану и приказал ей:

— Ты бы лучше оделась, Элеана. Надень платье и поедем со мной. Эти бездарные кретины! Они допустили, что сгорело все сверху донизу, и теперь -зовут меня!

— Что сгорело сверху донизу? — спросила Элеана.

— Коттедж твоей матери,— объяснил Коннорс.

Увидев его, Хайс перестал натягивать куртку.

— А! Вы вернулись! — Он посмотрел на молодого человека, и лицо его исказилось.— Это Дон или грузовик?

— Ни тот, ни другой. Ваш брат по-настоящему мертв, мистер Хайс. Он умер в ту же ночь, когда вернулся в Блу-Монд из Калифорнии.

Пальцы Элеаны впились в руку Коннорса.

— Откуда ты это знаешь! И откуда ты знаешь, что коттедж сгорел?

— Потому что я приехал оттуда,— ответил Коннорс.— Ботинки, о .которых ты спрашивала, сгорели там же. Я думаю, что там все сгорело.

Джон Хайс вытащил сигарету из кармана и стал разминать ее.

— Вы можете доказать, что мой брат мертв? Что мой брат Дон умер именно тогда, когда вы говорите?

— Да, я могу это доказать.

Джон Хайс посмотрел на свой кулак, в котором он сжал сигарету. Потом разжал его и дал табаку высыпаться на ковер.

— Я боялся этого,— сказал он наконец.— Несколько лет этого опасался.— Пожав плечами, он открыл пошире дверь своей комнаты,— Входите, пожалуйста, входите, прошу вас, мистер Коннорс. 

Джон Хайс поставил свой стакан, когда услышал, как остановилась машина перед домом.

— Это мама,— сказала Элеана.

Она опустила занавеску и села в кресло около камина.

Селеста принесла с собой свежесть улицы. Несколько дождевых капель еще блестели на ее волосах. Она вытерла руки, потом направилась к Джону Хайсу.

— У меня для вас неприятная новость, Джон,— сказала она.— Меня вызвали из кинотеатра, чтобы сообщить, что сгорел коттедж. Остался только пепел.

Хайс посмотрел на свою потухшую сигарету.

С ноткой нетерпения в голосе Селеста продолжала:

— Ну что ж? Почему вы ничего не говорите, Джон? Вы знаете, как много значил для меня этот коттедж.— Селеста повернулась к Элеане.— Ты поссорилась со своим дядей?

— Нет, мы не ссорились.— Элеана разговаривала с матерью, словно с чужим человеком.

— Элеана!— воскликнула уязвленная Селеста.

Она сняла свой плащ и, повернувшись, чтобы положить его, увидела Коннорса. Все ее оживление мгновенно исчезло.

— О! — выдохнула она.— Я вижу...

Она закрыла лицо руками и зашаталась, будто собиралась потерять сознание. Джон Хайс подскочил к ней и держал за руки.

— Вы должны были сказать мне, Селеста! Вы должны были позволить мне помочь вам!

Он довел ее до кресла и налил коньяка,

Селеста жестом отказалась от него.

— Нет, спасибо. Я рада,— обратилась она к Коннорсу,— очень рада. Вы не хотите поверить мне, мистер Коннорс? — Ее слова сопровождались улыбкой.— Элеана тоже рада. Она вас любит, значит, ненавидит меня. Это в порядке вещей. Но я все же счастлива, что вы вы- брались из коттеджа.-