— Я осматривал ее, инспектор. Губы у нее не накрашены. Дальше. У женщины темные волосы, должно быть, она брюнетка. Теперь осмотрите резинку. Это обычная маска, доходящая до верхней губы. Мы знаем, лицо было маленькое. Маленькая женщина носила маску с очень длинной резинкой...

— Да,— кивнул инспектор,— длинные и тяжелые волосы. 

Бенколин улыбнулся и выпустил клуб дыма.

— Следовательно, инспектор, у нас есть брюнетка небольшого роста, с длинными волосами, мало пользующаяся косметикой. Это все, что может сказать нам маска. Это обычная вещь, которую можно купить в любом магазине.

— Что-нибудь еще?

— Только это.— Достав из Армана конверт, Бенколин высыпал из него несколько осколков стекла.— Валялись на полу в коридоре. Оставляю их на ваше усмотрение, инспектор. В данный момент я не могу ими заниматься. Не думаю, что вы найдете на них отпечатки. Я же вместе с Джеффом и капитаном Шамоном отправляюсь к мсье Галану. Если я вам понадоблюсь, позже я буду у себя в кабинете. Можете звонить мне в любое время. Инструкций я вам не даю.

— Мне нужен адрес убитой. Надо будет проверить ее связи и сообщить родственникам. Труп мы отправим на вскрытие. 

— Вы молодец, Дюран,— Бенколин похлопал его по плечу.— Но, боюсь, ее отца убьет ваше сообщение. Нет, нет, я или капитан Шамон возьмем это на себя. И обязательно сообщите мне результаты вскрытия. Не уверен, что вы найдете оружие. А у вас что?

В дверях стоял полицейский, держа в руках шляпу.

— Я осмотрел тело, мсье,— объявил он.— Я твердо уверен, что убитая не является той женщиной, которую я видел у двери музея.

Дюран и Бенколин переглянулись. Последний спросил:

— Вы можете описать нам ту, которую видели?

— Трудно.— Полицейский развел руками. — Ничего отчетливого. Она была хорошо одета, блондинка, среднего роста...

— Боже мой! — Дюран уставился на Бенколина.— Сколько же здесь женщин замешано? Мы описали ту, что носила маску, а теперь еще какая-то блондинка. Что-нибудь еще?

— Да, мсье,— нерешительно произнес полицейский.— Мне кажется, на той женщине было пальто с меховым воротником и маленькая коричневая шляпка.

После другой паузы, во время которой Шамон держался за голову, Бенколин посмотрел на Мари Огюстен.

— Миф стал реальностью. Спокойной ночи, мадемуазель.

Бенколин, Шамон и я вышли на темную улицу.

Давно зная Бенколина, я понимал, что он прямо сейчас, ночью, направится беседовать с нужным ему человеком. Бенколин никогда не обращал внимания на время — для него не было разницы между днем и ночью. Спал он, если у него была такая возможность и если он не забывал об этом. Когда мы вышли из музея, он сказал:

— Если вас это интересует, капитан, вы можете сопровождать нас с Джеффом. Нам предстоит интересное дело. Но сперва я хотел бы выпить чашечку кофе. Мне нужна информация, а вы, капитан, единственный, кто может дать ее.

— О, я пойду с вами,— мрачно согласился Шамон.— Мне сейчас  тяжело возвращаться домой и ложиться спать. Я останусь с вами на всю ночь.— Он огляделся.— Ведите.  .

На углу бульвара Монмартр Бенколин остановил машину. В одном из кафе мы увидели свет в окнах. Столики все еще стояли на тротуаре, хотя улицы были пустынны, а под навесами гулял ветер. Завернувшись в пальто, мы уселись за один из столиков. Париж спал, лишь изредка до нас доносились звуки проносящихся мимо машин. По мостовой ветер катил сухие листья. Официант принес нам кофе и бренди. Шамон поднял воротник пальто. Он дрожал.

— Я устал,— неожиданно произнес он.— Чего мы ждем? Эта погода...

— Человека, к которому мы идем, зовут Этьен Галан,— ответил Бенколин.— Это одно из его имен. Кстати, ты его уже видел, Джефф. Помнишь, я показывал тебе человека в ночном клубе? Что ты о нем думаешь?

— А, вспомнил. Я почти забыл о нем из-за всего того ужаса, который пришлось сегодня пережить. У меня в памяти - остались только зеленый свет, такой же мрачный, как и в музее, неприятные глаза и жестокая улыбка. Этьен Галан, улица Монтеля. Он живет на той же улице, что и я. Его имя известно инспектору Дюрану. И он весь вечер наблюдал за нами. Кто он?

Бенколин нахмурился.

— Этьен Галан, Джефф, очень и очень опасный человек. Пока что я не могу сказать большего, кроме того что он связан со всеми ночными происшествиями,—Бенколин отодвинул чашку с кофе.— Я знаю, что вы оба не любите работать в темноте, но я обещаю, что, если мы застанем его дама, вы много поймете в сегодняшней ночи. Вы сможете понять все.

Он замолчал. Желтый лист упал на стол. Порыв холодного ветра пронесся мимо нас.

— Надо сообщить родителям мадемуазель Мартель,— медленно проговорил Бенколин.— Я знаю, это дьявольски трудно.

Шамон колебался.

— Может быть, это лучше сделать по телефону?

— Нет. Лучше подождать до утра. Для газет это произошло слишком поздно, и в утренних выпусках ничего не будет сообщено. Так что они не прочтут... Я знаю ее отца. Могу взять это на себя, если хотите... Невероятно! — Бенколин говорил с необычной горячностью.— Обе девушки из видных семей. Да. Но это...

— На что вы намекаете? — спросил Шамон.

— Ловушка,— ответил Бенколин.— Я не знаю. У меня ум за разум заходит. И однако ставлю на карту свою репутацию, что я не ошибаюсь. Мне нужна информация. Расскажите мне, капитан, расскажите все об этих девушках— о вашей невесте и о Клодин Мартель.

— Но что вы хотите знать?

— Все, все! Меня интересует все, только говорите.

Шамон поднял голову.

— Одетта была самой красивой...

— О, черт возьми, мне это tie нужно! — Бенколин так резко оборвал капитана, что я с удивлением посмотрел на него.— Бросьте свои рассказы про любовь. Говорите о ней. Что ей нравилось? Кто ее друзья?

Шамон с трудом собрался с мыслями. Первые фразы звучали бессвязно и отрывисто.

— Ну... ну... Она была очень мягкой. Жила с матерью. Мать — вдова. Она любила петь. И всегда страшно боялась пауков. Бывала близка к обмороку. Она много читала...

Он продолжал рассказывать, делился воспоминаниями. Маленькие события — Одетта собирает цветы в саду, Одетта сидит на стоге сена и смеется, простая, симпатичная, очень счастливая девушка. Слушая его рассказ, я видел девушку с фотографии: милое личико, пышные черные волосы, небольшой подбородок, безмятежные глаза. О, да! Все чудовищно серьезно с ними, двумя. Их планы, их письма, матери...

— Ей нравилось, что я солдат,— продолжал Шамон.— Хотя я был курсантом. После окончания Сен-Сира меня послали в Марокко. Мне не нравилась белая форма, но Одетта считала ее красивой и...

— Понимаю,— тихо перебил его Бенколин.— А ее друзья?

— У нее было не так много друзей. Она не любила — с гордостью сказал Шамон.— Их было три подруги, они называли себя неразлучными и почти всегда были вместе. Одетта, Клодин Мартель...

— Продолжайте.

— И Джина Прево. Они дружили еще с монастыря. Теперь, конечно, они не так близки. Но... я не знаю. Я так редко приезжаю в Париж, а Одетта никогда не писала мне, где, когда и с кем бывает. Она только иногда рассказывала. Понимаете?

— Значит, вам немного известно о мадемуазель Мартель?

— Н-нет. Я никогда особенно не любил ее,—Шамон пожал плечами.— Она живая, говорит очень быстро, с сарказмом и все время смеется. Но она умерла. Одетта-очень любила ее. Я не знаю... Я так редко бываю здесь.

— Понимаю. А кто такая мадемуазель Прево?

Шамон поднес ко рту стакан, но при этом вопросе удивленно поставил его на стол.

— Джина? Ну, подруга. Хотела выступать на сцене, насколько я знаю, но семья не позволила. Она очень красивая. Блондинка, довольно высокая...

 Наступило молчание. Бенколин постукивал пальцами по столу, глаза его были полузакрыты.

— Нет,— сказал он наконец,— я допускаю, что вы не тот человек, который даст нам полную информацию об обеих девушках. Ну, ладно! Если вы готовы,—он положил на стол деньги,— мы можем начать.