— Я не знаю,— признался Коннорс.— Когда речь идет о задержании и выдаче в другой штат, обращаются к губернатору штата. Но когда дело касается другого государства, я полагаю, мексиканские власти должны обратиться к генеральному прокурору США. А тот, в свою очередь, к губернатору штата — для принятия необходимых мер. Но я не знаю, пойдет ли дело к судье штата или к федеральному судье.

  — Отлично! — воскликнул Шад.— Отлично! — Его острый ум уже схватил все детали.— Разрешение на задержание будет исходить от судьи, будь то федеральный судья или судья штата. Остается лишь рассказать всю историю Элеаны Хайс, и никакой судья не даст санкции на арест. Теперь, когда мне известна вся история, я позабочусь о сенсационной публикации твоей книги. И ты можешь держать пари на все твои деньги, что издатели «Таннер пресс» постараются, чтобы твои объяснения появились на первых страницах всех газет Америки. Эта девица Хайс сейчас в Нью-Йорке?

— Нет, в Блу-Монде, штат Миссури.

Шад с улыбкой еще раз похлопал Коннорса по колену.

— Тогда, прежде чем я свяжусь с прокурором, и даже раньше чем я обращусь к адвокату, ты немедленно вскочишь в самолет на Блу-Монд и отправишься предупредить ее.

Улыбка медленно сползла с лица Шада.

— Тебе не трудно будет заставить ее рассказать все судье?' 

Коннорс закурил сигарету и проглотил немало дыма, прежде чем ответить.

— Поставь себя на ее место.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Поставь себя на место Элеаны, представь себе, что ты учительница, что тебе двадцать один год, теоретически ты девственница и что ты готовишься выйти замуж за двадцать миллионов долларов.

— И тогда...

— Тебе безусловно бы понравилось увидеть на первых страницах всех газет страны описание того, как ты провела пятнадцать восхитительных дней в Мексике в компании с автором детективных романов, к тому же совершенно неизвестным, но обладающим большой сексуальностью? К тому же обвиненным в убийстве благородного мексиканского адвоката, который, без сомнения, будь он живой, мог бы свести тебя с отцом, разыскиваемым по обвинению в убийстве, и, возможно, никогда законно не женатым на твоей матери?

Шад Шейфер глубоко вздохнул.

— Да-a. Я понимаю, что ты хочешь сказать этим... 

Коннорс впервые увидел населенный пункт, подобный Блу-Монду. Он не был похож на провинциальный городок. Скорее его можно было принять за район Чикаго или Нью-Йорка. Вокзал был новый, в стиле модерн. В такси, тоже последней марки, он проехал мимо великолепного кинематографа, большого спортивного зала, полудюжины шикарных магазинов, салонов красоты, трех коктейль-баров, одного первоклассного китайского ресторана и огромного здания банка, в котором поместился бы Национальный банк.

Шоферу такси было лет шестьдесят. На нем была куртка из твида, а концы его седых усов свисали по обе стороны рта на добрый сантиметр.

Коннорс спросил его, знает ли он Джона Хайса.

— Боже мой! Еще бы! — ответил шофер.— Ему принадлежит половина города. И это такси тоже. Чертовски хороший человек!  .

Шофер посмотрел на него в зеркальце.

— Итак, вы собираетесь заняться банком?

— Что вы сказали, простите? — ошеломленно спросил Коннорс.

Старик пожал плечами.

— Извините, я ошибся. Я принял вас за одного из тех, кто гоняет мяч. Вы приехали на свадьбу?

— Какую свадьбу?

— Как, вы не читали «Аваризтти» или «Билбуард»? На свадьбу Элеаны, конечно, она выходит замуж за наследника Лаутенбаха. Сначала свадьбу назначили на осень, а теперь перенесли на следующую неделю. Вероятно, потому, как я думаю, что они очень любят друг друга.

Отель походил на все остальное в городе. Портье был так же стар, как и шофер такси, но он красил свои волосы в черный, как вороново крыло, цвет и носил элегантный черный костюм с белой рубашкой, который немного скрадывал его узкие плечи. У него был вид старого актера или персонажа из водевиля.

— Комнату с ванной, сэр?

Коннорс записался под своим настоящим именем. Адвокат, к которому они с Шадом ходили на консультацию, настаивал на этом. В его поведении не должно быть ничего такого, что дало бы повод заподозрить его в желании скрыться от закона.

Портье положил бланк в ящик, потом снова достал и с любопытством на него посмотрел. В его старых глазах зажегся интерес.

— Это не вы случайно тот Эд Коннорс, который пишет детективные романы?

Коннорс признался, что это действительно он, и старик с чувством пожал ему руку.

— Я просто в восхищении! Я очень горд! Детективные романы — моя любимая литература. А вы — мой любимый автор.

И он стал перечислять названия книг, о которых сам Коннорс уже давно забыл. Конечно, старого портье, очень интересовало, что привело Коннорса в Блу-Монд, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы спросить об этом..

Он нажал на кнопку звонка, и другой экземпляр такого же портье, только более молодой, показался в коридоре. Старик рассмеялся, видя изумление Коннорса.

— Блу-Монд немного не похож на другие города, которые вы знаете, правда, мистер Коннорс?

— Да,— признался Коннорс,— совсем не похож. Как это получилось?

Старик с удовольствием начал рассказывать.

— Это началось двадцать лет назад, мистер Коннорс, в эпоху, когда здесь зимовал цирк братьев Хайс. Климат тут хороший, в окрестностях немало дичи и рыбы. По этой причине дрессировщики зверей купили здесь дома, чтобы проводить зиму. Потом наступил великий кризис тридцатого года. Цирк пришлось закрыть, и мы не в состоянии были предотвратить это или уйти в другое место. Во время кризиса у нас остались работники других цирков. В Блу-Монде, по крайней мере, было что есть и можно было иногда найти работу: копать землю, работать на конюшнях или поступить на фабрику, изготавливающую маисовые трубки, Времена улучшились, и некоторые приезжие отправились в другие места, в цирки-шапито. Но многие возвращались и стали считать Блу-Монд своим городом: они покупали дома, вкладывали свои сбережения в городское благоустройство, да так удачно, что теперь три четверти коммерсантов и жителей Блу-Монда забыли, что когда-то были пришельцами.— Он рассмеялся,—И так как большинство из нас всю жизнь не любили провинциальных городов и маленьких поселений, мы, осев здесь, решили сделать из Блу-Монда большой город в миниатюре.

— Да, я вижу,— сказал Коннорс.— А этот отель принадлежит вам?

 Старик одернул свой пиджак.

— Нет, я из тех людей, которые никогда не думали о своей выгоде. Я просто констатирую факт и ни о чем не жалею,— Он мысленно пробежал все эти прошедшие годы, и его выцветшие глаза вспыхнули,— Чертовски хорошие годы я прожил!

Комната Коннорса находилась на втором этаже. Если бы не окно, которое выходило на площадку наружной лестницы и из которого не открывалась панорама Бродвея с высоты птичьего полета, она очень напоминала комнату в «Клермане». Он дал проводившему его служащему на чай и начал изучать телефонную книгу. Там оказался только один Хайс, и было указано два . номера: домашний и служебный. Коннорс позвонил по первому номеру, и ему ответил женский голос.

— Алло? Квартира Хайса? Это Элеана?

Женщина рассмеялась.

— Нет, это Селеста, ее мать. А кто говорит со мной?

Коннорс засомневался, стоит ли называть себя, но потом представился.

— Мое имя Эд Коннорс.

Мать Элеаны вежливо, но равнодушно протянула:

— А-а!

 .... По всей вероятности, Элеана не говорила ей о нем.

— Я могу, сказать несколько слов Элеане?

— Я очень огорчена, мистер Коннорс, но Элеаны нет дома. Она вместе с Алланом отправилась прогуляться на машине. Может, ей передать что-нибудь?

Коннорс почувствовал, как сжалось его сердце. Он поклялся себе, что не увлечется снова Элеаной. Но он забыл об Аллане Латенбахе. Ему не хотелось причинять Элеане неприятности. Он был слишком горд, чтобы унизиться перед женщиной. Но раз уж его собирались отправить в Мексику, он не хотел молчать только для того, Чтобы спасти репутацию Элеаны-девственницы, тем более что она, по ее же словам, потеряла эту девственность еще в колледже.