Коннорс все больше заинтересовывался.

— Но какое отношение ко всей этой истории имеет адвокат Санчес? Почему он должен организовывать это свидание?

— Потому что я не знаю адреса моего отца. А Санчес знает, поскольку является поверенным отца уже в течение многих лет. Именно через него после своего отъезда отец ежемесячно посылал пятьдесят долларов на мое воспитание. И делал это до тех пор, пока я сама не стала работать три года назад.

Все это выглядело достаточно запутанно, а Коннорсу было известно уже достаточное количество подобных историй.

— Вы не пытаетесь случайно ввести меня в заблуждение?

— Нет, Эд. Совсем нет, поверьте мне.— Элеана покачала головой.— Все, что я вам сказала, правда. Вы, вероятно, никогда не слышали о цирке братьев Хайс?

— Нет, никогда.

Элеана раздавила сигарету в пепельнице.

— Судя по тому,. что рассказывает моя мама, это стоило видеть. Мама была первой наездницей.

— То есть-она занималась вольтижировкой?

— Да. У них было три лошади, четыре слона, кроме того, они подготовили несколько клоунад и другие номера. Труппа проводила зиму в Блу-Монде. Когда я родилась, мой отец и дядя Джон хорошо зарабатывали, но вскоре наступил кризис. Отец отправился в Калифорнию, чтобы установить деловые связи, и там под закладную получил пятьдесят тысяч долларов. Я читала письмо, которое он написал маме: он сообщал, что у него есть деньги и что он возвращается домой. И он действительно вернулся. Человек шесть видели его в Блу-Монде. Но этот негодяй не пришел повидаться ни с матерью, ни с дядей Джоном. Он подобрал свою мексиканку, и они удрали, захватив с собой деньги.

— А что произошло с цирком?

— Тот человек, который дал деньги под закладную, забрал цирк. В течение двух лет мама не знала, где прячется мой отец. По»;ом, как я думаю, отец сам посчитал свое поведение недостойным, и с этого момента мама стала получать письма и переводы через адвоката Санчеса.

Коннорс взглянул в зеркальце заднего обзора.

— Ваша мать развелась, я полагаю?

— Да, давно уже.

— И вы приехали сюда разыскать ее брачное свидетельство?

— Да.

— Почему же вы просто не написали об этом отцу?

— Я писала много раз. И каждый раз Санчес отвечал, что возьмет дело в свои руки и свяжется с сеньором Хайсом. Потом наступило молчание.

Несмотря на нервное напряжение, тепло и мерное движение машины убаюкали Элеану. Она поудобнее устроилась, поджала под себя ноги и облокотилась на спинку сиденья.

— Почему же, черт возьми, вы или ваша мать не обратились в мэрию города, где они венчались, чтобы они выслали вам дубликат?

Элеана закрыла глаза.

— Мама приехала из^Франции за два месяца до своей свадьбы. Она только помнила, что они обвенчались в маленьком городке Западного Ириана и что они добирались туда на машине целую ночь.

— Вы писали вашему отцу, что собираетесь выйти замуж?

— Гм... гм...

— И он не просил вас пригласить его на свадьбу?

— Ах, Эд! Я хочу сказать... Видите ли... Девица, с которой он тогда исчез, была уже замужем...

— А потом? В течение всех этих лет?

Элеана открыла глаза.

— Вы ничего не понимаете, Эд. Мой отец не может вернуться в Соединенные Штаты. Он убил мужа своей возлюбленной в ту ночь, когда они убежали. Вот почему все свои дела он ведет через Санчеса.

Она дотронулась до руки Коннорса.

— Я боюсь, Эд! Вы уверены, что генерал Эстебан действительно мертв?-

— Я опасаюсь этого.

— Что с нами сделают, если поймают?

Коннорс перестал притворяться спокойным.

— Я не знаю, что они сделают с вами. Я же готов к тому, что меня засунут живьем выпечь. 

В Морелии было немало хороших отелей для туристов и первоклассных ресторанов. Коннорс решил остановиться в самом дорогом отеле, где жили главным образом столичные коммерсанты. На случай если полиция не поверит в их ложный отъезд в Ларедо, лучше устроиться в таком месте, где сразу не станут их искать.

Пока Элеана приводила себя в порядок, он осмотрел машину, проверил тормоза, подлил масло. Потом заказал завтрак на двоих.

Элеана, казалось, сошла со страниц модного журнала, когда она села напротив Коннорса. Она сменила дорожный костюм на нейлоновое платье в сероватых томах. В руках у нее была сумочка из змеиной кожи, на ногах — туфельки из разноцветной кожи. Вне всякого сомнения, эта девочка умела одеваться.

Коннорс не смог скрыть своего восхищения.

— Мне трудно представить вас учительницей.

Элеана чувствовала себя разбитой после поездки в машине, но нервничала меньше. Она попросила чашку кофе.

— А что вы имеете против учительниц?

Она вынула из сумочки очки и пробежала глазами замызганное меню.

— О, ничего! — ответил Коннорс.— Я уже заказал завтрак на двоих,— прибавил он.

Она спрятала очки в сумочку.

— Да, я вижу. И все это, только за ваши «услуги».

Ее тон был еще более неприятен, чем слова.

Он оттолкнул стул и встал.

— Черт бы вас побрал!

Коннорс вышел, вскочил в машину и поехал к центру города. Она наверняка подумает, что он хотел украсть у нее машину, ему даже хотелось, чтобы она так подумала. Элеана потом призналась, что в первый' момент так и подумала. Но когда он вернулся, она все еще сидела за столом, ковыряя яичницу с зеленью, как будто она ей не нравилась.

Элеана не дала ему и рта открыть.

— Простите меня, Эд! Поверьте, я не хотела вас обидеть!

Сохраняя недовольный вид, Коннорс показал ей пригоршню песо, которые он получил в обмен на свои часы. Сумма казалась порядочной, но практически денег было не так уж и много — всего лишь сто тридцать два песо, и 'за эти деньги он лишился своих часов!

Элеана спросила Коннорса, где он достал деньги.

Он с горечью ответил:

— Я сделал то, что должен был сделать еще тогда, когда встретил вас. Я продал свои часы. Отныне каждый будет платить за себя.

Улыбка Элеаны на этот раз показалась не неприязненной, но хитрой.

— Согласна.— Она протянула руку.— Итак, если у вас нет возражений, сэр, верните мне те двести сорок пять песо, которые вы потребовали у генерала за ремонт моей машины.

Коннорс сунул руку в левый карман пиджака и вытащил горсть песо, о которых совершенно забыл. В этом не было ничего особенно смешного, но они оба разразились хохотом и долго не могли остановиться. Молоденькая официантка-индианка приняла их за влюбленную пару. С этого момента отношения их улучшились.

Вернувшись к машине, Коннорс хотел немедленно повернуть к Гвадалахаре, но Элеана не без основания заметила, что если Эстебан мертв и их ищут, то в больших городах полиция будет бдительнее, чем в маленьких, и что в Урапане они будут в большей безопасности, чем в любом другом месте.

Коннорс согласился с этим.

— Хорошо, едем в Урапан. Может быть, я все-таки не убил этого парня!

Пока Коннорс вел машину, Элеана не замолкала. Из всего сказанного он понял, что вскоре после того, как их покинул отец, Элеана с матерью обосновались в Чикаго, где и жили до сих пор.

— Но летом мы возвращались в Блу-Монд и жили у дяди Джона. Он был неизменно добр к нам после ухода отца. Вы знаете Чикаго?

— Еще бы! Я провел там пять лет.

— Писали детективные романы?

Коннора поморщился.

— Нет. Составлял скетчи, которыми затыкали дыры между двумя рекламами о том, как нужно стирать и каким мылом, чтобы быть в хорошем настроении. «Представьте, как изменится ваша жизнь, и не забудьте вложить в ваше письмо деньги» — и тому подобное. «Вы получите флакон настоящего чуда, с помощью которого станете прекрасны, как звезда Голливуда».

Элеана расхохоталась.

— Мама слушала эти скетчи целыми днями. Не представляю, как можно этим долго заниматься и выдерживать!

— Наступил такой день, когда и мне стало невмоготу.

— Но это хоть хорошо оплачивалось?

Коннорс зажег две сигареты.

— В течение пяти лет я получал самое меньшее восемьсот долларов в неделю.