Воцарилась гнетущая тишина. Я почувствовал слабость.  .

— Я не хотела! Я не хотела! — прошептала девушка.—Но ты уже знал. Ты пришел и обещал забрать ее. Ты сказал, что она умерла и ты уберешь ее труп, чтобы мы обе не попали на гильотину. Так?

— Так,— сказал Галан.— Значит, она умерла в результате несчастного случая? Она умерла, выпав из окна? От телесных повреждений? Ты читала газеты, дорогая?

— Что ты имеешь в виду?

Галан встал.

— Конечно, падение могло привести ее к смерти. Но здесь произошло что-то другое. Если бы ты читала газеты, ты не была бы так уверена. Разве ты не знаешь, что причиной смерти явилась ножевая рана? Нож, которым ее убили, пока не найден. И не удивительно. Я полагаю, он принадлежит тебе. Если полиция произведет обыск, то они найдут его в твоей уборной в Мулен-Руж... А теперь я надеюсь, моя дорогая, ты не сможешь слишком многое сообщить мсье Бенколину. 

Неожиданный смех Галана заставил меня вздрогнуть от ужаса и отвращения.

— Ты не веришь мне, дорогая? Тогда прочти газеты.

Тишина. Я не смел поднять глаза.

— Ты... сделал... это...— едва слышно произнесла Джина..~,

— Выслушай меня, пожалуйста. Я опасался, что произойдет именно это, как только выпала твоя добрая Одетта. Я боялся, что ты либо потеряешь самообладание, либо у тебя вдруг заговорит совесть, и ты пойдешь в полицию и расскажешь про свой «несчастный случай». Я считал, что мадемуазель Мартель менее склонна к этому. Ты могла погубить нас всех. Однако, если тебя заставить молчать...

— Это ты заколол Одетту?

— Ну, ну, зачем же так! Я просто ускорил ее смерть. В любом случае она прожила бы еще несколько часов.— Я слышал, как он налил себе шампанского.— Ты считаешь, что я должен был отвезти ее в больницу и тем самым погубить все? Нет, нет! Полиция с большой радостью повесила бы это дело на меня. Лучше было прикончить ее тут же. Что, между нами говоря, я и сделал. Вспомни, ты видела ее после падения?

Я снова осторожно выглянул из укрытия. Джина по-прежнему сидела спиной ко мне. Галан хмуро потягивал, шампанское. За его сдержанностью, чувствовалось, скрывался холодный гнев. Я догадывался, что он никогда не простит ей ничего из-за своего тщеславия.

— Нож, которым я воспользовался, легко отличить, потому что лезвие оставило определенный след. И этот нож найдут в твоей уборной. Тебе не так легко будет его обнаружить. А полиция сможет... Ты дура,— заявил он, с трудом подавляя свой гнев,— они обвинят тебя в обоих убийствах! Особенно если я попробую намекнуть, им. Над твоей шеей уже нависла гильотина, учитывая и вчерашнее убийство Клодин Мартель! Ты понимаешь это? Однако у тебя хватает еще наглости и бесстыдства...

Мне показалось, что он швырнет в нее бокал.

— Нет, ты, дорогая, будешь бояться. Я бросил ее тело в реку прямо из своей машины. Но нет никакой ниточки, которая связывал бы меня с этим делом. А вот ты связана!

— И Клодин...

— Джина, я не знаю, кто убил Клодин. Но ты скажешь мне это.

Он придвинул кресло и уселся напротив нее. Теперь я видел его профиль, и нос казался чудовищно огромным. На коленях он держал свою белую кошку.

— А сейчас, дорогая,— продолжал он,— если ты немного успокоилась, давай поговорим о другом деле. Я объясню, что именно мне от тебя нужно. Оставив эту улику против тебя, я ушел от всяких подозрений. Ни при каких обстоятельствах я не должен быть подозреваем в чем-либо. Они никогда ничего не докажут против меня, Джина... И теперь, добившись всего, чего я хотел, я собираюсь покинуть Париж.

— Покинуть Париж?

Галан усмехнулся.

— Короче говоря, дорогая, я выхожу в отставку. Почему, бы и нет? Сейчас я богатый человек и не нуждаюсь в деньгах. Но я не хочу уезжать, не расплатившись с одним человеком, с твоим другом Бенколином.— Галан прикоснулся к своему носу.— Это он сделал... Правда, это не помешало мне иметь успех у дам, и у тебя в том числе, дорогая. А почему? Потому что недостатки на красивом лице привлекательны.— Он пожал плечами.— Но что касается моего друга Бенколина, то... Я уеду в Англию. Я всегда любил эту страну джентльменов. Я напишу там прекрасную книгу, которая принесет мне славу. А мой нос исправят лучшие хирурги. Я снова стану красивым, но — увы! — женщины перестанут смотреть на меня.

— Что ты хочешь сказать?

— Как ты, видимо, знаешь, я владею большим, очень большим состоянием. Да. Теперь у меня есть партнер, о чьем существовании ты, наверное, и не подозреваешь. Конечно, ты видела, что я не связан с этим «управляющим». Снова предусмотрительность... В общем, дорогая, все решено.

— При чем тут я? Пожалуйста...

— Терпение,— Галан мягко махнул рукой. Потом голое его изменился. В нем зазвучало что-то вроде ненависти.— Я хочу, чтобы ты это знала, потому что это связано с твоим грязным племенем! Ты понимаешь, что я имею в виду? Я владею этим клубом уже много лет. Я знаю каждого члена клуба, знаю его самые сокровенные тайны, знаю каждый скандал, каждую сплетню. Ты думаешь, что я пользуюсь этим для шантажа? Очень мало. У меня другая огромная цель. Опубликовать это, Джина. Опубликовать из чисто альтруистических соображений. Показать,— голос его гремел,— показать воровство, грязь, ничтожество человеческой натуры и...

Он сумасшедший! Глядя на его лицо, я не сомневался в этом. Размышления? Одиночество? Испорченный нос? Что заставило этого умного человека попусту тратить свой яркий талант? Его глаза горели дьявольским огнем, казалось, что его взгляд пронизывает меня да костей, несмотря на укрытие. Кошка лениво потягивалась у него на коленях. Галан пристально уставился на девушку. Та дрожала...

— Я развлекался с тобой несколько лет,— медленно продолжал он.— Я мог бы вернуть тебя снова. Если бы захотел. Я много путешествовал, много читал, знаю красивые слова, а тебе это нравится. У тебя примитивный ум, ты дешевка. Я говорил тебе о Катулле. Я познакомил тебя с Петраркой. Я научил тебя понимать Мюссе, Кольриджа и других, Ты слышала о них от меня. Я научил тебя петь, и ты поешь. Я переложил на музыку Ронсара. Эмоции, любовь, верность! Мы ведь оба знаем, что ты притворяешься, не так ли? А ты знаешь, что я думаю о людях?

Он глубоко вздохнул.

— В моем сейфе есть несколько рукописей. Они хранятся в конвертах, готовых к отправке во все газеты Парижа. Это правдивые рассказы о людях. И они увидят: свет вскоре после моего отъезда.— Галан усмехнулся.— Они заплатят мне за это. Они используют все это...

— Ты сумасшедший,— ровным голосом проговорила Джина.— Боже мой! Я не подозревала, что ты можешь так говорить. Я знала, кто ты такой, но не думала, что ты совершенное... .

— Жаль, конечно,— прервал он ее,— что это развалит клуб и никто не посмеет даже показаться рядом с ним. Боюсь, что моему партнеру придется туго... А теперь, дорогая, давай подойдем практически к, этому делу.

В этих конвертах много нового и о тебе. С другой стороны, твое имя не обязательно называть вообще, если...

— Я знала, Этьен, что рано или поздно ты сделаешь нечто подобное. 

— ...если ты назовешь мне того, кто убил Клодин Мартель

— Прекрасное начало, Этьен. Ты действительно думаешь, что я скажу тебе? А зачем тебе это знать, мой дорогой Этьен? Если ты собираешься убраться в страну, джентльменов...

— Потому что мне кажется, что я знаю,

— Ну?

— Вспомни эти прекрасные слова: благоразумие и предусмотрительность. Когда-нибудь в будущем мне могут понадобиться деньги. А родственники человека, которого я считаю убийцей, не только горды, но и богаты. Скажи же мне...

Она достала из сумочки портсигар, спокойно закурила и посмотрела на Галана.

— Подтверди мое мнение, дорогая Джина, что убийцей был капитан Роберт Шамон.

 Мои колени задрожали. Шамон! Шамон! Ничего так не могло удивить меня, как эта новость. Но я услышал, как она изумленно вскрикнула. После долгого молчания внизу заиграл оркестр.