Она опустила голову.

— А в третий раз, мадам? — спросил Бенколин.

— В третий раз — месяцев пять назад, в начале лета. Это случилось в доме родителей Джины в Н'айли. В саду, вечером; Смеркалось. Из сада я видела темный силуэт дома. Я слышала чей-то голос в беседке. Мужчина говорил о любви. Я узнала этот голос и убежала. Убежала, говорю вам! Но я видела, как из беседки вышла Джина Прево, и она улыбалась. Тогда я сказала себе, что ошиблась... Но сегодня, когда я снова услышала этот голос, все перевернулось во мне. И я узнала! Не отказывайтесь! Моя маленькая Одетта... Я не хочу слышать ваши возражения. Когда я прочла в газетах о Клодин... .

Мадам Дюшен в упор взглянула на Бенколина. Тот неподвижно сидел на месте и молчал.

— Вы ничего не скажете мне?

— Ничего, мадам.

Снова наступило молчание. Раздавалось только тиканье часов. -

— О... понимаю,— сказала она.— Я... надеялась, что вы не откажете, мсье. Да, надеялась. Но теперь я поняла.— Она слабо улыбнулась и пожала плечами: — Знаете, мсье, я прочла в газете, что Клодин была в руках восковой фигуры, которую называют «Сатир Сены».

Я представляла себе этого человека. Не знаю насчет Сены... но он сатир, дьявол.

Робико торопливо перебил ее.

— Тетя Беатриса, нам лучше уйти. Мы отнимаем время этих людей.

Женщина встала. Бенколин и Робико тоже. Она продолжала беспомощно улыбаться. Бенколин взял ее руку и низко поклонился.

— Боюсь, что пока ничем не могу помочь вам, мадам,— пробормотал он.— Но я обещаю, что очень скоро этот человек окажется там, где я хочу его видеть. И, клянусь богом, больше он не побеспокоит ни вас, ни кого-либо другого, и... будьте мужественной.

Он все еще стоял со склоненной головой, когда дверь за ними закрылась. Свет освещал седину в его волосах. Бенколин медленно сел на место.

— Я старею, Джефф,— неожиданно сказал он.—Не так давно и я бы позволил себе посмеяться над этой женщиной!

— Посмеяться? О, боже!

— И я бы многих спас от ненависти, как это делает Галан, только потому, что я мог смеяться над ними. Это всегда различало нас.'

— Ты сравниваешь себя с...

— Да. Он видел, как слова убивают людей. А я, Джефф? Я продолжал хихикать, как испорченный органчик. Я стал слепым и не делал различия между страстью и жалостью. Я мог говорить глупости! Да! Я смеялся, потому что боялся людей, их мнений или их презрения...

— Позволь мне посмеяться над этим.

—- О, да, смейся. Поэтому они принимали меня за меньшее, чем я есть, а я хотел казаться большим. Только ум давал мне силу. .Все говорили об Анри Бенколине, боялись. его, восхищались им, а теперь за этим встает хрупкий призрак и удивляется.

— Удивляется? Чему?

— Удивляется, Джефф/почему считают мудрым жестокого идиота, который сказал: «Познай себя». Доктрина, призывающая познать себя, свой ум, свою душу, сводит людей с ума. Люди слишком много думают о себе. Умэто величайший лжец. Ложь —его профессия...

Это было странное настроение. Он выбрасывал из себя слова. Я не понимал его, но знал, что у Бенколина бывают периоды такой черной депрессии. Он говорил, а сам крутил в руке серебряный ключ.

— Джефф, я говорил, что сегодня ночью мы пошлем кого-нибудь в «Клуб масок», чтобы подслушать разговор Галана и Джины Прево: Как думаешь, ты сумеешь сделать это?

— Я?

— Почему бы и нет? Ты сделаешь это?

— Ну, в этом нет ничего сложного. Но поверят ли твои люди в мои способности?

— О, я не знаю. Дело в том, что ты высок и строен, как Робико, и ты будешь в маске и с ключом. Что касается меня, то мое настроение и нервы мешают мне заняться этим. Будь осторожен, Джефф. Это будет очень опасно, уверяю тебя.

.— Это действительная причина?

— Полагаю, да. Ну, что ты скажешь?

— С величайшим удовольствием сделаю это.

— Появившийся шанс исследовать клуб приводит меня в волнение. Предвкушение рискованного приключения... и...—.Бенколин увидел выражение моего лица.— Ты слушаешь меня, черт возьми? Это не забава.

Я кивнул. Теперь он снова стал самим собой, снова его ум работал четко и решал сложные задачи.

— Я дам тебе инструкции... Прежде всего я хочу тебе сказать, что ты должен ожидать. Джина Прево может знать, но может и не знать, кто убийца. Ты выслушал мою версию, но это всего лишь версия. У нас нет никаких доказательств в подтверждение ее. Но если она знает убийцу, Галан сделает все, чтобы вытянуть из нее правду, и сделает это лучше, чем весь департамент полиции. Если мы сможем установить диктофон...

— Бенколин,— перебил я,— кто убийца?

Удар был точным. Если Бенколин знает, то скажет из тщеславия, но если не знает — разозлится.

— Не знаю,— медленно произнес он.— Понятия не имею.— Он помолчал.— И это действует мне на нервы.

— Ну, а логический вывод?

Он пожал плечами.

— Возможно, логика могла бы помочь. Я скажу тебе о цели убийства, как я себе это представляю. Меня раздражает, что я смогy вообразить всю сцену убийства, то, как оно совершилось и что было потом, но лицо убийцы для меня невидимо. Послушай...

Он налил себе еще бренди и начал пить маленькими глотками. 

— Мы закончили рассказ и тот момент, когда убийца заметил Джину Прево, которая с криком убежала. Когда я в первый раз осматривал коридор, то несмотря на утверждение старого Огюстена, что он выключил свет в музее, я знал, что кто-то все же включил свет, хоть и на короткое время. Кровавые пятна на стене, разбросанные вещи — все указывало на дверь в музей. И хотя свет там тусклый и падал из музея, убийца мог видеть свою жертву и осмотреть содержимое ее сумочки. Я спросил мадемуазель Огюстен, и она призналась, что зажигала свет. Это может привести к важному заключению. Убийца обшаривал сумочку. Что он хотел? Не деньги, конечно, они остались нетронутыми. Конечно, это и не письмо или открытка... 

— Почему?

— Думаю, ты согласишься, что свет там настолько тусклый, что едва можно было разглядеть лицо? — спросил он.— Разве смог бы он среди всяких писем и записок найти то, что ему нужно? Там он не смог бы прочесть ни слова, но он не забрал содержимое сумочки с собой в музей, где света все же больше, он бросил все... Нет нет! Это был какой-то предмет, Джефф, который он сумел узнать в полной темноте. Прежде чем решать, что это за предмет и нашел ли его убийца, надо ответить на один вопрос. Скажи, Джефф, почему убийца внес тело в музей?

— Очевидно, чтобы скрыть тот факт, что она убита в коридоре. Чтобы отвести подозрения от «Клуба масок».

Бенколин удивленно посмотрел на. меня и вздохнул.

— Дорогой мой,— печально проговорил он,— иногда ты бываешь поразительно умен... Ну, ладно. Он внес тело в музей, чтобы заставить нас поверить, что ее убили в музее, да? Но сделав это, он оставил ее сумочку и все содержимое в коридоре на полу. Он оставил широко открытой дверь из музея, чтобы любой мог ее заметить. Он...

— Подожди! Он мог в спешке забыть..

— В спешке? Однако у него хватило времени пристроить тело на руках Сатира, укутать его драпировкой...

Снова нет. Его не волновал вопрос, где будет найдено тело. Он забрался в музей с определенной целью, а мысль пристроить его на руках Сатира пришла ему на ум позже. Подумай! Что ты заметил на теле?

— Бог мой! Разорванную цепочку на шее.

— Да. Был предмет, какая-то вещь, которую она носила на цепочке. Понимаешь теперь? Он думал, что найдет. этот предмет в сумочке, поэтому он все вытряхнул, но не нашел там... Он решил, что этот -предмет при ней. В кармане, например. Но при тусклом свете он не смог бы разглядеть кармана на пальто, он не знал, где она может держать этот предмет. Поэтому...

Я наклонился.

— Хорошо! Он втащил ее в музей, где света было больше.

— Есть еще другая причина. Он знал, что Джина Прево (конечно, он не знал, что это именно она, ведь он не видел ее лица) видела, как он убил девушку. Он видел, как она убежала, и слышал .ее крик. Он знал, что она позовет полицию, а оставаться в музее всю ночь он не мог. Кто-то включил свет в музее, и пребывание там могло быть опасным, но все-таки это было менее опасно, чем пребывание в коридоре. Он мог просто втащить девушку в музей и запереть за собой дверь. 'Наконец, он мог спрятаться. И он не собирался убегать, не найдя того, что искал. Поэтому он остановился возле Сатира, осмотрел тело и нашел золотую цепочку, а на ней предмет.-