— Где мне его найти, Джейк?

— Кого? Гонсалеса, — искренне удивился Джейк. — Да на том свете, где же еще! Нажрался, говорят, и попал под грузовик, уж недели три тому.

— Семья у него была?

— Я ж говорю, с этой дамочкой... Подожди, покажу тебе вырезки.

Он прошел в кабинку для приема ставок и вынес пару газетных вырезок. В них рассказывалось о несчастном случае с Джуаном Гонсалесом. Запомнив адрес, я вернул вырезки Джейку.

Дом, где жил Джуан Гонсалес, стоял в конце Пятьдесят четвертой улицы, через несколько домов от Десятой авеню. На этой окраине жили только те, кого вышвырнул город. Квартира была на втором этаже, окнами во двор. Зная заранее, что звонок не работает, я постучал в дверь. Дверь открылась на ширину цепочки, в щели показалось настороженное женское лицо, губы ее задвигались и послышался шепот:

— Кто это?

— Вы Люсинда Гонсалес?

— Si.

— Я хотел бы поговорить с вами о Джуане. Могу; я войти?

Видно было, что она колеблется. Потом, пожав плечами, закрыла дверь, загремела цепочкой. Я вошел в прихожую. Пропустив меня, она прислонилась к двери.

— Одно могу сказать, что ты не из полиции.

— Точно, Люсинда.

— Но и не из дружков Джуана, совсем другой.

— Почему ты так решила?

— Его дружки свиньи. Грязные с-с-виньи.

— И на том спасибо, что отличаешь меня от свиньи.

— Что тебе нужно?

— Поговорить о Джуане. Вы с ним были женаты?

Я старался улыбаться ей как можно приветливей.

— В церкви не были... — Она поморщилась. — Но вы ведь не за этим пришли?

— Верно, цыпочка... Я пришел за другим. Я слышал, что Джуан напился и покончил с собой, что он..,

— Кто напился? — оборвала она меня голосом, полным негодования. — Он в рот не брал спиртного, сеньор.

— Кого-нибудь подозреваешь, Люсинда?

— Вас! — Она скрестила руки на груди. — Вы ведь один из тех, кто вполне мог это сделать?

— Что сделать?

— Запугать Джуана до смерти, так что он с ума чуть не сошел от страха... Вы охотились за ним, будто он зверь. Он спасался от вас, выбежал на дорогу, вот и попал под колеса. А я тут давно уже вас поджидаю. Я знала, кто-нибудь обязательно здесь объявится. Ну так добро пожаловать, сеньор. Я убью вас, как и давно собиралась.

Она расцепила руки, и дуло тупорылого пистолета уставилось мне в лицо. Я прекрасно понимал, что с этого расстояния ей будет очень трудно промахнуться.

— Ты бы, крошка, сперва выяснила все поточнее...

— Я уже все выяснила, сеньор! — истерично крикнула она, глаза ее сверкнули тусклым счастьем, мне казалось, что она плохо соображает, и потому риск для меня слишком уж велик.

— И все-таки где доказательства, что я это сделал? — сказал я почти нагло.

— Вы из тех, кто охотится на людей. Вы думали небось, что денежки у него. А вот и нет. Эти десять тысяч долларов, сеньор, они были здесь, у меня.

— Десять тысяч?.. Какие десять тысяч? — Мой голос был тих, но она услышала меня и, надеюсь, поверила, что я ничего не знал о деньгах.

— Теперь-то их здесь нет. — Губы ее искривились злорадной усмешкой. — Положены в банк на мое имя. Джуан умер из-за этих денег. А теперь, сеньор, твоя очередь.

Но все-таки она слишком долго собиралась стрелять. А тут еще воспоминания о Джуане одолели ее, на глаза внезапно набежали слезы, и я воспользовался этим мгновением, схватив ее за руку. Выстрел прозвучал, но жертв не было, я только ощутил, что выхлопные газы полоснули как бритва по моей руке. Я вырвал у нее пистолет. Тогда она закричала, и мне пришлось дать ей пощечину и оттолкнуть так, что она влетела в кресло. Она вновь засобиралась вопить, но я, чтобы прекратить истерику, влепил ей еще парочку пощечин. Немного придя в себя, она теперь затряслась от страха.

Я долго смотрел на нее молча. Потом сказал:

— Успокойся, я не причиню тебе боли.

Я видел, что она мне не верит. Ведь она давно жила с мыслью, что гонители Джуана обязательно к ней придут.

— Люсинда... Я не был знаком с Джуаном и мне не нужны его деньги. Скажи, откуда у него эти десять тысяч?

Опять на ее лице появились страх и ненависть.

— Пойми же, крошка, если бы я захотел, то ты бы выла от боли и, захлебываясь своими словами, торопилась бы рассказать мне все, что ты знаешь... Поняла меня? Но я не хочу тебе зла, ты меня слышишь?

— Si.

— Ну вот и хорошо... Так где он взял эти десять кусков?

Она обхватила голову трясущимися руками.

— Он вернулся однажды вечером из доков и говорит, мы, мол, скоро вернемся на остров и будем жить в хорошем каменном доме. Он сказал, что у нас будет столько денег, что мы сможем даже путешествовать.

— Когда это было?

— За неделю до того, как ему погибнуть, сеньор.

— Он тогда получил деньги?

— Нет.

Она быстро встала из кресла и, прислонившись к столу, опять скрестила руки на груди.

— Он сказал, что деньги скоро будут, был веселый, но не пьяный, нет. — Она помолчала, потом, пожав плечами, продолжила: — Он очень изменился. Стал всего бояться. Я его расспрашивала, что случилось, но он ничего не говорил. Вообще ничего не говорил. В ту ночь... когда он погиб, — она закрыла лицо руками, — он зашел домой и взял из туалета какой-то сверток.

— Что?

— Не знаю, у него был пистолет, но он мне его никогда не показывал. Примерно через час он вернулся и принес деньги. Велел мне их спрятать. Потом опять ушел.

— Куда?

— На свидание со смертью, сеньор. Он сказал, что ему надо... Как же он сказал?.. Ну, что-то вроде того, что уладить одно дело.

— Теперь, значит, эти деньги у тебя?

— Это ведь мои деньги, правда, сеньор?

Я подбросил пистолет на ладони и положил его на стол.

— Конечно, твои, крошка. Чьи же еще?

Она взяла пистолет, подержала его и положила обратно.

— Простите, сеньор... чуть не убила вас...

— Ну что ж, украсила бы своим портретом первые полосы утренних газет, только и всего.

— Да, как Джуан, — она невесело усмехнулась и, достав из ящика буфета два газетных листа, протянула их мне. На первом была фотография Джуана при жизни, на втором — труп.

Но на этом втором снимке был еще один человек, о котором я уже думал. На бордюрном камне рядом со своим грузовиком скорчившись сидел водитель и, закрыв лицо руками, очевидно, рыдал.

У двери я задержался и, обернувшись, спросил:

— Джуан никогда не называл имя Лоудо?

— Лоудо? Кажется, называл. Я два раза слышала это имя. Джуан тогда был сильно напуган.

— А он не говорил, кто это?

— Я слышала, как он назвал его, засыпая. Не знаю, сеньор, я не спрашивала о нем Джуана.

На улице моросил дождь. От свалки несло вонью.

Грузовик принадлежал бруклинской погрузо-разгрузочной компании «Эйберт». Я назвался управляющему, низкорослому замотанному человечку, своим именем, сказал, что веду расследование дел, связанных со страхованием жизни, и тот попросил меня минут двадцать подождать: вот-вот у Гарри Пилара кончится смена.

В 5 часов 40 минут в конторе появился худощавый человек с седеющими на висках волосами, и дежурная, сидевшая за стеклянной перегородкой, указав на меня глазами, сказала:

— Гарри, тебя хочет видеть мистер Райан, следователь по делам страхования.

— Вы, наверное, опять насчет того дела? — спросил он.

— Да.

— Это кошмар. — Он уныло взглянул на меня. — Я решил уволиться, мистер Райан, не могу больше ездить...

— Расскажите, что произошло той ночью? Вы наверняка перебирали в памяти каждую деталь. Разве нет?

— О да, поверьте мне. Каждую ночь я думаю об этом, — простонал он. — Никак не могу выбросить из головы.

— Говорите, мистер Пилар.

— Как рассказать о таком ужасе?.. Было три часа ночи, на улицах ни души. Я подъезжал к мосту, как вдруг из-за стоящего у обочины грузовика выскочил этот малый. И прямо под колеса!

— Он выбежал?

Пилар ответил не сразу. Я видел, что мой вопрос застиг его врасплох, что он ищет и не находит ответа. Потом сказал: