Мундт, уже имея на руках мое описание или снимки, полученные от Дитера, решил ликвидировать С. (по указанию Дитера?), и к вечеру этого дня ему едва не удалось достичь успеха. (Кстати; Мундт не возвращал машину в гараж Скарра до вечера 4-ш числа. Из этого не стоит делать вывод, что у Мундта не было планов улететь пораньше в этот же день. Если бы он в самом деле решил улететь утром, он бы мог спокойно доставить машину Скарру в гараж и добраться до аэропорта автобусом.)

Вполне вероятно, что Мундт изменил свои планы после телефонного звонка Эльзы. Хотя не совсем ясно, изменил ли он их вследствие ее звонка. В самом деле звонок ее испугал Мундта? В этом состоянии он решил остаться и пошел на убийство Адама Скарра...»

В холле зазвонил телефон.

— Джордж, это Питер, Ни номер телефона, ни адрес ничего не дали. Глухо,

— Что ты имеешь в виду?

— И номер телефона, и адрес привели в одно и то же место — меблированные комнаты в Хайгейте.

— Ну?

— Их арендует пилот из «Люфт Европы». Он заплатил за два месяца, по 5 января, и с тех пор не показывался.

— Черт!

— Хозяйка отлично запомнила Мундта. Приятеля пилота. Для немца он был очень симпатичным и вежливым и к тому же щедрым. Он довольно часто предпочитал спать там на софе.

— О, Господи!

— Я так прочесал всю комнату, что и зубочистка от меня не ускользнула бы. В углу стоит письменный стол. Все ящики пусты, кроме одного, в котором лежит квитанция от камеры хранения. Интересно, откуда она... Если хочешь посмеяться, отправляйся в Кембридж-серкус. Всех небожителей-олимпийцев так и трясет от жажды деятельности. Да, кстати...

— Да?

— Я покопался и в квартире Дитера. Еще один пустой номер. Он исчез 4 января. Даже молочнику не сказал.

— Как насчет его почты?

— Он ничего не получал, кроме счетов. Я полюбопытствовал и гнездышком товарища Мундта; пара комнат над миссией. Даже мебели не осталось, не говоря уж о всем остальном. Прости.

— Понимаю.

— Хотя я должен сказать тебе одну странную вещь, Джордж. Помнишь, я говорил тебе, что хотел бы взглянуть на личные вещи Феннана — ну, там, бумажник, записная книжка и так далее. В полиции.

— Да.

— Ну вот, я это сделал. В его записной книжке полное имя Дитера с адресом и телефоном миссии рядом. Черт возьми, ну и нахал.

— Больше того. Сумасшедший. Боже милостивый!

— Далее, четвертое января начинается записью: «Смайли. Звонить в 8.30». Имеется связь с записью за третье число, которая гласит: «Заказать звонок на ср. утром». Речь идет о твоем таинственном звонке.

— По-прежнему необъяснимо.

Пауза.

— Джордж, я послал Феликса Тавернера в ФО кое-что разнюхать. С одной стороны, дела хуже, чем мы предполагали, а с другой — лучше.

— Почему?

— Тавернер наложил лапу на регистрационные записи выдачи дел за последние два года. Ему удалось выяснить, какие досье направлялись в отдел Феннана. Когда досье передаются в какой-то отдел, это делается по установленной форме.

— Я слышал об этом.

— Феликс выяснил, что три или четыре досье обычно в пятницу вечером записывались на Феннана и возвращались в понедельник утром, из чего можно сделать вывод, что он брал материалы домой на уик-энд.

— О, Господи!

— Но самое странное, Джордж, заключается в том, что в последние шесть месяцев, когда он регулярно передавал информацию, он старался брать домой нерасклассифицироваиные, самые рядовые материалы, которые ни для кого не представляли интереса.

— Но ведь именно в последние месяцы он начал иметь дело с секретными досье, — сказал Смайли. — И мог брать домой все что хотел.

— Верно, но он этого не делал. И, в сущности, можно сказать, что не делал этого специально. Он приносил домой несущественную ерунду, не имевшую отношения к его обязанностям. И теперь его коллеги ничего не могут понять — в возвращаемых им досье содержались материалы, не имеющие отношения к кругу интересов его секции.

— И расклассифицированные.

— Да, или не имеющие никакой ценности для разведки.

— А как он вел себя раньше? До того, как перешел на новую работу? Какие материалы он тогда брал домой?

— Те досье, с которыми он работал днем, — данные о политике и все такое.

— Секретные?

— Часть да, часть нет. Как попадалось.

— Но ничего подозрительного — никаких особо деликатных материалов, не имевших к нему прямого отношения?

— Нет. Ни одного. У него была возможность совершенно свободно набирать их целыми кучами, но он ею не пользовался. Наверно, трусил, как я предполагаю. Несерьезный человек.

— Пожалуй, что да, если он записал данные своего контролера в записную книжку.

— Вот еще один факт для размышлений: он сообщил в ФО, что четвертого его не будет на работе. Событие для него довольно неординарное — он с огромным увлечением относился к работе.

— Какова реакция Мастона на все это? — помолчав, спросил Смайли.

— Сейчас сидит, зарывшись по уши в досье, и каждые две минуты вскакивает, чтобы задавать дурацкие вопросы. Думаю, что перед лицом всех этих фактов он чувствует себя не лучшим образом.  ,

— Можешь не беспокоиться, Питер, он их просто отшвырнет в сторону.

— Он уже говорит, что все дело Феннана построено лишь на показаниях психопатки.

— Спасибо, что позвонил, Питер.

— До встречи, старина. Выше голову.

Положив трубку, Смайли огляделся в поисках Мендела. На столике в холле вечерняя газета, и он бегло проглядел заголовки: «Бессудная расправа; мировое еврейство протестует», а под ним — рассказ, как был линчеван в Дюссельдорфе еврейский лавочник. Он открыл дверь кабинета — Мендела не было и там. Он увидел его за окном: напялив свою бесформенную шляпу, Мендел яростно окапывал деревья в палисаднике. Понаблюдав за ним несколько минут, Смайли снова поднялся наверх отдохнуть. Как только он добрался до верхних ступенек, телефон опять зазвонил.

— Джордж, прости, что снова беспокою. Это о Мундте.

— Да?

— Прошлым вечером вылетел в Берлин на самолете Британской авиакомпании. Путешествует под чужим именем, но стюардесса легко опознала его. Этого следовало ожидать. Не повезло, старина.

Нажав на рычаг свободной рукой, Смайли тут же набрал «Валлистон 2944» и застыл, прислушиваясь к гудкам на дальнем конце. Наконец он услышал голос Эльзы Феннан:

— Алло... алло... Алло?

Медленно он положил трубку. Она была жива.

Но почему, черт побери, именно теперь? Почему Мундт отправился домой именно теперь, через пять недель после убийства Феннана и через три недели после убийства Скарра; почему он избавился от человека, представлявшего куда меньшую опасность — от Скарра — и оставил в покое Эльзу Феннан, нервную и взвинченную, которая готова в любой момент отбросить в сторону соображения собственной безопасности и все выложить? Как Дитер может доверять женщине, так легко поддающейся внушению, которой не помешали даже события той ужасной ночи? Доброе имя ее мужа больше не нуждалось в защите, и разве она не могла, охваченная Бог знает каким приступом ненависти и мести, выложить всю правду? По логике вещей вскоре за убийством Феннана должно было последовать и убийство его жены, но какие события, какая информация, какая опасность заставили прошлым вечером Мундта унести ноги? Тщательно разработанный безжалостный план, который должен был скрыть предательство Феннана, незавершенным был отброшен в сторону. Что из вчерашних событий стало известно Мундту? Или время его отъезда было просто совпадением? Смайли не мог поверить в это. Если Мундт остался в Англии после двух убийств и покушения на Смайли, пошел он на это, можно представить, без большой охоты и ждал только возможности или какого-то события, которые освободили бы его. И после этого он и минуты лишней тут не провел бы. И все же, что он делал после смерти Скарра? Скрывался в каком-то одиноком убежище, не видя света и не получая никаких известий. Тогда почему же он столь внезапно вылетел домой?

И Феннан — что это был за шпион, который подбирал для своих хозяев столь безобидную информацию, когда у него под руками лежали подлинные сокровища? Изменились планы и намерения, может быть? Перестала интересовать цель? Тогда почему он не поделился со своей женой, для которой его преступная деятельность была сплошным кошмаром и которая всегда поддержала бы его? Казалось, что Феннан никогда не проявлял особого интереса к секретным данным — он просто брал домой те досье, которые попадались ему под руку. Но скорее всего, именно потеря интереса к цели может объяснить и еш странную встречу в Марлоу, и убежденность Дитера, что Феннан предал его. Но кто написал анонимное письмо?