— Прости... В городе сейчас до омерзения жарко, и все торги пошли к черту.

— Оно и к лучшему. Теперь у тебя голос, как у того веселого парня, которому мы всегда рады.

— Ты хочешь сказать, что все уже на месте?

— Нет. Только Берни и Лейла.

— Они ранние пташки. А я думал, что самолет прибывает только в пять.

— Они прилетели несколько дней назад.

Кардоне начал было что-то говорить и резко остановился. Казалось, он старается перевести дыхание.

— Странно, что они не позвонили. То есть я хочу сказать, они, наверно, не могли связаться со мной. Они были у тебя?

— Нет. Полагаю, у них были какие-то дела.

— Конечно, но... — И снова Кардоне остановился на полуфразе. Таннер пытался представить, что дают Джою эти паузы: он должен наконец уяснить себе, что значит отказ Берни и Лейлы встретиться и переговорить с ним.

— Берни, скорее всего, расскажет нам, что у него за проблемы.

— Ага, — сказал Кардоне, но было ясно, что он не слышал этих слов. — В общем-то я хотел только сказать тебе, что мы запоздаем. Я быстренько залезу под душ, и мы отправляемся к вам.

— До встречи! — Удивляясь собственному спокойствию, Таннер повесил трубку. Похоже, что он контролировал ход разговора. Контролировал его. Ему пришлось так вести себя. Кардоне явно нервничал и звонил, конечно, не для того, чтобы сообщить, что, мол, запаздывает. Начать хотя бы с того, что он отнюдь не запаздывал.

Кардоне звонил убедиться, явились ли остальные. Или едут ли они.

Вернувшись в гостиную, Таннер сел на свое место.

— Дорогой! Элис только что рассказала нам! Чудовищно! Это просто ужасно!

— Боже мой, Джон! До чего неприятное испытание! Так полиция считает, что это было ограбление?

— Это же утверждает и «Нью-Йорк тайме». Так что предположение обрело официальный статус.

— Я ничего не видел в «Нью-Йорк тайме», — твердо сказал Берни.

— Было всего несколько строчек на последних страницах. На следующей неделе местная пресса выдаст нам целую первую полосу.

— Никогда не доводилось слышать о подобном ограблении, — сказала Лейла. — И не могла себе даже представить, честное слово, не могла.

Берни посмотрел на нее.

— В самом деле, очень ловко сработано. Не оставлено никаких следов, никому не причинено вреда.

— Но вот что я не могу понять — почему они не оставили нас в гараже? — Элис повернулась к мужу. На этот вопрос он и сам не мог толком ответить.

— Полиция выяснила, почему они так поступили? — спросил Берни.

— Они сказали, что нас одурманили слабо действующим газом. Грабители не хотели, чтобы Элис или дети увидели их. Очень профессионально.

— Просто жутко, — сказала Лейла. — Как дети перенесли все это?

— Рей обрел у соседей славу героя, — сказала Элис. — А Джаннет так толком и не поняла, что произошло.

— Кстати, а где Рей? — Берни показал на пакеты в холле. — Я надеюсь, он еще не вырос настолько, чтобы не интересоваться авиамоделированием. У меня тут такая штука с дистанционным управлением!

— Ему она понравится, — сказала Элис. — Я думаю, он в подвале.

— Нет, он на улице. В бассейне. — Таннер заметил, что его резкое замечание, когда он прервал Элис, заставило Берни взглянуть на него. Даже Элис не могла скрыть, что удивлена его грубоватостью.

Ну и пусть, подумал Таннер. Пусть все они видят, что отец каждую секунду думает о том, где находятся его дети.

Снова начала лаять собака перед домом; послышался шум подъезжающего автомобиля.

— Это Дик с Джинни. А Рей не в бассейне, — добавила она, улыбнувшись Джону. — Он уже встречает гостей и здоровается с ними.

— Похоже, он мог слышать подъезжающую машину, — ни к селу ни к городу добавила Лейла.

Таннер подумал, зачем она сделала это замечание, словно защищая его. Подойдя к парадным дверям, он распахнул их.

— Заходи, сынок. Тут кое-кто из твоих друзей.

У мальчика загорелись глаза, когда он увидел Остерманов. Они никогда не приезжали с пустыми руками.

— Здравствуйте, тетя Лейла. О, дядя Берни! — Двенадцатилетний Реймонд Таннер высвободился из объятий Лейлы и, стесняясь, по-мужски пожал руку Берни.

— Мы тебе привезли кое-какую безделицу. В сущности, это сделал твой приятель Мерв. — Берни пересек холл и поднял пакет. — Надеюсь, его содержимое тебе понравится.

— Большое спасибо. — Мальчик схватил подарок и убежал в столовую разворачивать обертку.

Демонстрируя свою холодноватую чувственность, показалась Вирджиния Тремьян. Она была одета в рубашку мужского покроя с разноцветными полосками и в узкую юбку цвета хаки, которая подчеркивала каждое движение ее тела. В Сэддл-Уолли были женщины, которые терпеть ее не могли, но Джинни не бывала в их обществе. Она была хорошим другом.

— Я сообщила Дику, что ты звонил в среду, — сказала она Таннеру, — но он говорит, что тебе так и не удалось бы дозвониться до него. Бедного ягненочка просто загнали в конференц-зал, набитый какими-то ужасными дельцами из Цинциннати, или Кливленда, или откуда-то еще... Лейла, дорогая! Берни, любовь моя! — Джинни клюнула Таннера в щеку и протанцевала мимо него.

Вошел Ричард Тремьян. Он не сводил глаз с Таннера, и было видно, что представшее перед ним зрелище обрадовало его.

Таннер, с другой стороны, почувствовал этот взгляд и излишне быстро повернул голову в его сторону. Тремьян не успел отвести глаза. И журналисту показалось, что такие должны быть глаза у врача, когда он изучает историю болезни.

На какую-то долю секунды между двумя мужчинами невольно возникло молчаливое напряжение. Оно тут же исчезло, как это произошло несколько раньше с Остерманом. Оба сделали вид, что ничего не случилось.

— Эй, Джон! Прости, что до меня не дошел твой звонок. Джинни говорила, что речь идет о каком-то юридическом совете.

— Я думал, что ты мог бы прочитать об этом.

— Что ты имеешь в виду, ради Бога?

— В нью-йоркских газетах мы не удостоились разворота, но подожди, пока ты прочтешь наш еженедельник. Мы станем знаменитостями.

— О чем ты, черт побери, толкуешь?

— В среду нас ограбили. Ограбили, похитили, одурманили хлороформом и Бог знает, чем еще!

— Ты шутишь!

— Черта с два! — Остерман появился в холле. — Как дела, Дик?

— Берни! Как поживаешь, старина? — Оба обменялись рукопожатием, но было видно, что Тремьян не может отвлечься от Джона Таннера.

— Ты слышал, что он говорит? Ты слышал такое? Ради Бога, что же случилось? Я до вторника торчал в городе. Не было времени даже заехать домой.

— Мы все тебе расскажем позже. Давайте я приготовлю вам выпить.

Таннер поспешно отошел от них. Он не мог ошибиться в оценке реакции Тремьяна. Юрист был не только потрясен услышанным, но и просто перепуган. Со вторника на него свалилось столько событий, что он не мог разобраться в них.

Сбив коктейли для Тремьянов, Таннер вышел на кухню и сквозь просветы между деревьями посмотрел в сторону бассейна. Хотя никого не было видно, он знал, что там полно народу. С биноклями, рациями, возможно, с маленькими приемниками, записывающими каждое слово, сказанное в любом из уголков его дома.

— Эй, Джон, меня ты не проведешь! — Тремьян вошел на кухню. — Клянусь Богом, я ничего об этом не знал. Со среды то есть. Какого черта ты не дозвонился до меня?

— Я пытался. Я даже звонил в Лонг-Айленд. Кажется, в Ойстер-бей.

— Вот черт! Знаешь, что я думаю? Ты или Элис должны были все передать Джинни. И не сомневайся, я бы удрал с конференции.

— Теперь все позади. Вот твоя выпивка. — Тремьян поднес стакан к губам.

— Но ты же не можешь оставлять все как есть. Почему ты сразу же не позвонил мне?

Таннер не был готов ответить на этот вопрос и лишь тупо уставился на него.

— Я... мне не понравилось, как полиция взялась за дело.

— Полиция? Этот толстомордый Маккалиф?

— Я не говорил с капитаном Маккалифом.

— Ты оставил заявление?

— Да... да, оставил. Дженкинсу и Макдермотту.

— А куда, черт побери, провалился этот старый законник?