Что, конечно, так и было.

Молодой журналист — он только что вернулся с войны — понял ситуацию и назвал вещи своими именами. И хотя его очерк ничего не изменил в судьбе семьи Макколла, он дал ему возможность сблизиться с печальной и перепуганной девушкой, которая позже стала его женой.

Элис перестала вспоминать прошлое и перекатилась на живот. Все это осталось в прошлом. И теперь она там, где хотела быть.

Несколькими минутами позже она услышала в холле чужие мужские голоса. Элис присела на постели, когда открылась дверь и вошел ее муж. Улыбнувшись, он наклонился к ней, легко поцеловал в лоб, но, несмотря на его раскованную манеру поведения, в нем чувствовалась какая-то напряженность.

— Кто там внизу? — спросила она.

— Ребята из ТВ. Они протянули новую проводку, но наружная антенна испорчена. Они хотят установить причину неисправности.

— И это значит, что мне пора вставать.

— Ничего не поделаешь. При двух здоровых мужиках в комбинезонах мне нечего делать с тобой в постели.

— Ты и сам носишь комбинезон. Забыл? В молодые годы ты сам работал на газовой станции.

— И все же вставай.

Джон в самом деле напряжен, подумала она, с трудом контролирует ситуацию, хоть и держит себя в руках. Он объявил, что, хотя четверг, как правило, у него насыщенный день, в этот четверг он останется дома.

Объяснение было очень простым. После вчерашних событий, несмотря на постоянное присутствие полиции, он просто не может оставить семью. Во всяком случае, пока все не выяснится.

Таннер взял Элис и детей с собой в клуб, где они на пару сыграли в теннис со своими соседями Дороти и Томом Скенлан. Том пользовался репутацией столь богатого человека, что неделями не утруждал себя работой.

Элис поражало стремление ее мужа обязательно выиграть. Она испытала смущение, когда он обвинил Тома в том, что тот зажилил спорный мяч на линии, и обмерла, когда его сильная подача чуть не попала Дороти в лицо.

Они выиграли сет, и Скенланы предложили еще одни. Затем пошли к бассейну, где Джон просто измучил официанта, делая заказ. Позже, днем, он заметил Макдермотта и заставил его присоединиться к ним и выпить. Макдермотт зашел в клуб, как Джон сказал жене, чтобы предупредить одного из посетителей, что его машина слишком долго стоит у счетчика.

И кроме того, Джон Таннер постоянно выбегал к телефону вне стен клуба: мог попросить принести ему аппарат прямо на столик, но не стал этого делать. Он сообщил, что передача Вудворда настолько накалила атмосферу, что он предпочел бы не обсуждать ее на людях.

Элис не поверила ему. У ее мужа было много талантов и, может быть, самым примечательным из них было его непревзойденное умение всегда сохранять спокойствие, даже в самой напряженной обстановке. И тем не менее сегодня он был чуть ли не в паническом состоянии.

Они вернулись на Орчард-драйв к восьми часам. Таннер приказал детям отправляться в постель; Элис запротестовала.

— Я сама их уложу, — твердо сказала она. Затащив мужа в гостиную, она взяла его за руку. — Ты потерял способность логически рассуждать, мой дорогой. Я знаю, как ты себя чувствуешь. Мне тоже не по себе, но ты весь день рявкаешь какие-то указания. Делай то! Делай се! Это на тебя не похоже.

Таннер припомнил Фассета. Он должен оставаться спокойным и совершенно естественным. Даже с Элис.

— Прости. Я полагаю, что сказывается замедленная реакция. Но ты права. Извини меня.

— Сказано и забыто,—докончила она, по сути, не очень-то принимая его поспешные извинения. — Все это было довольно странно, но теперь все позади. Все кончено.

О, Господи, подумал Таннер. Он молил Бога, чтобы все обошлось так просто.

— Все кончено, а я вел себя как ребенок и хотел бы, чтобы моя жена сказала, как она любит меня, перед тем как мы выпьем с ней на пару и отправимся в постель. — Он легко поцеловал ее в губы. — И это, мадам, лучшая идея из тех, что пришли мне за день.

— Тебе потребовалось много времени, чтобы прийти к ней, — сказала она, улыбаясь. — Но мне нужно еще несколько минут. Я обещала Джаннет почитать ей сказку.

— Что ты собираешься читать ей?

— «Красавица и Чудовище». — Она осторожно высвободилась из его рук, коснувшись пальцами лица Джона. — Дай мне минут десять — пятнадцать.

Таннер смотрел ей вслед, когда она через холл шла к лестнице. Ей так много досталось в жизни, а теперь еще и это. Теперь еще и «Омега».

Он посмотрел на часы. Было двадцать минут девятого, и Элис будет наверху самое малое минут десять, а может, и вдвое дольше. Он решил позвонить Фассету в мотель.

Больше он не будет вести с ним привычные разговоры. Никаких больше неукоснительных инструкций, никаких поучений. Заканчивается третий день; третий день, с тех пор как начали обкладывать подозреваемых членов «Омеги».

Джону Таннеру были нужны детали. У него есть на них право.

Фассет встревожился, услышав прямые и точные вопросы директора службы новостей.

— У меня нет времени звонить вам всякий раз, как только кто-то переходит улицу.

— Я хочу получить ответы на свои вопросы. Завтра начинается уикенд, и если вы хотите, чтобы я справился, то должны рассказать мне, что происходит. Где они сейчас? Какова была их реакция? Я обязан знать.

Несколько секунд длилось молчание. Когда Фассет заговорил, его голос звучал устало.

— Ну, ладно... Прошлой ночью Тремьян оставался в Нью-Йорке. Я говорил вам об этом, помните? В «Билтморе» он встретил человека по имени Таунсенд. Это известный биржевик из Цюриха. Кардоне с женой сегодня отправился в Филадельфию. Он посетил свою семью в Честнат-Хилл и вернулся в Бала-Синвуд для встречи с человеком, известным как обладатель высокого поста в мафии-капо. Час назад Кардоне вернулись в Седдл-Уолли. Остерманы в «Плазе». У них был поздний обед с парой по фамилии Бронсон. Они дружат уже несколько лет. Кстати, эта пара тоже проходит в качестве подозреваемых по списку Генерального прокурора.

Фассет умолк и стал ждать ответа Таннера.

— И они не встречались друг с другом? Не перезванивались? Не строили никаких планов? Я хочу знать правду!

— Если они и могли звонить друг другу, то по телефонам, которые мы не прослушиваем. Это означает, что они должны были несколько раз прибегать к услугам платных автоматов, чего мы не наблюдали. Они не встречались — мы следили за ними. Возможно, у них и есть планы, но только свои, личные, они не скоординированы... Из этого мы и исходим. Вот все, что у нас есть.

— Значит, они не вступали ни в какие контакты друг с другом.

— Совершенно верно. Мы того же мнения.

— Но это не то, чего вы ждали. Вы говорили, что они в панике.

— Думаю, все обстоит именно так. Наши предположения оказались правильными.

— Что это, черт возьми, означает?

— Вдумайтесь, одна пара спешит встретиться с влиятельным мафиози; другая обедает с мужем и женой, которые такие же фанатики, как сами члены Политбюро. А юрист неожиданно сталкивается с международным авантюристом из Цюриха. Это и есть паника. У КГБ много щупальцев, и все они сейчас пришли в движение. Нам остается только выжидать.

— Не так легко уже вторые сутки находиться в таком положении.

— Старайтесь держаться естественно, и вскоре убедитесь, что действовать на двух уровнях общения не так сложно. Если вы даже не сумеете полностью контролировать себя, никакая опасность вам в любом случае не угрожает. Будьте раскованны. Делайте и говорите все, что придет в голову. Смелее!

— И вы считаете, я смогу их убедить?

— У них нет выбора. У вас же репутация репортера-расследователя, так должен ли я объяснять, что расследование заканчивается, когда субъекты приходят в непосредственное соприкосновение. Это же старое правило.

— И я должен буду, помимо своей воли, сыграть роль катализатора?

— Так было бы лучше всего. Ведите себя непосредственно, и все получится как надо.

Таннер закурил. Больше он не мог спорить с джи-меном. Его логика убеждала, и теперь безопасность и спокойствие Элис и детей были в руках этого холодного профессионала.