— «Порванный ремень»? — Таннер потянулся к своей сигарете.

— Да. Вспомним, что нам это стало известно больше трех лет назад. После восемнадцати месяцев неустанных поисков мы выяснили, что «Порванный ремень» должен располагаться в одной из одиннадцати точек, разбросанных по стране...

— И одна из них — Сэддл-Уолли в Нью-Джерси?

— Не забегайте вперед.

— Я прав?

— В каждой из этих общин мы разместили своих агентов, — продолжал человек из ЦРУ, не обратив внимания на вопрос Таннера. — Нам пришлось проверить тысячи и тысячи граждан — весьма дорогое удовольствие, — и чем дальше мы продвигались, тем яснее становилось, что «Порванный ремень» расположен в деревушке Сэддл-Уолли. Это была очень кропотливая работа. Изучение водяных знаков на бумаге, анализ образцов пыли, которые нам доставил в запечатанных конвертах офицер из восточногерманской разведки после своего бегства, тысячи других данных, которые надо было проверять и перепроверять... Но, главное, надо было получить информацию о резидентах...

— Думаю, вам лучше было бы перейти прямо к сути дела.

— Решение придется принимать вам. Я всего лишь изложил вам вторую часть повествования. — Поскольку Таннер промолчал, Фассет продолжил: — Ваше положение позволяет вам оказать ЦРУ неоценимую помощь. Включившись в одну из самых тонких операций в нынешних советско-американских отношениях, вы можете сделать то, что никому больше не под силу. Может, на вас произведет впечатление, хотя вы и так должны были из моих слов обо всем догадаться, что представители «умеренных» с обеих сторон в данный момент работают рука об руку.

— Уточните, пожалуйста.

— Только фанатики считают, что можно пойти на прямое вторжение. Это несет равную опасность для обеих сторон. В Политбюро идет отчаянная борьба силового характера. Ради нашего и всеобщего блага «умеренные» должны одержать в ней верх. Один из путей способствовать им — это раскрыть хотя бы часть плана «Омега» и сорвать намеченную дату.

— Каким образом я могу что-то сделать?

— Вы знаете «Омегу», мистер Таннер. Вы отлично знаете «Омегу».

У Таннера перехватило дыхание. На долю секунды ему показалось, что остановилось сердце. Он почувствовал, как кровь бросилась ему в голову. Его даже чуть затошнило.

— Считаю, что ваше утверждение не имеет ничего общего с действительностью.

— Будь я на вашем месте, я бы тоже так считал. Тем не менее это так.

— И я могу считать, что мы подошли к концу второго этапа?.. Вы подонок! Вы сукин сын! — Таннер с трудом справлялся с голосом, который все время сбивался на шепот.

— Можете называть меня как вам угодно. Можете ударить меня, если хотите. Сдачи я вам не дам... все это я уже пережил.

Вскочив с кресла, Таннер прижал ладони ко лбу. Отвернувшись от Фассета, он потом резко развернулся к нему снова.

— А вы допускаете, что можете ошибиться? — прошептал он. — А вы допускаете, что ваши чертовы идиоты могли сделать ошибку?

— Это исключено... Мы не можем утверждать, что полностью вычислили «Омегу». Но, по крайней мере, кое-что

мы определили. И вы находитесь в уникальном положении.

Таннер подошел к окну и попытался отдернуть занавес.

— Не трогайте его! Опустите занавес! — Фассет выскочил из кресла, схватив одной рукой Таннера за кисть, а другой за шнур от портьеры. Таннер посмотрел в глаза агенту.

— И, выйдя отсюда, я так и буду жить с тем, что вы мне поведали? Так и не зная, кто приходит ко мне в дом, с кем я говорю на улице! Жить, зная, что кто-то может навести прицел на окно, когда я отдеряу занавеси?

— Не стоит излишне драматизировать. Это всего лишь предосторожности.

Таннер вернулся к столу, но не сел.

— Черт бы вас побрал, — тихо сказал он. — Вы отлично понимаете, что теперь я не могу уйти...

— Вы принимаете условия?

— Принимаю.

— Тогда я должен попросить вас подписать это заявление. — Он вынул из папки лист бумаги и положил его перед Таннером. В нем кратко излагалась суть наказания за нарушение Закона о национальной безопасности. «Омега» упоминалась в неопределенных выражениях, типа «Экспонат А», но из записи все было ясно. Таннер нацарапал свое имя и встал, выжидающе глядя на Фассета. — Теперь я задам вам ряд вопросов. — Фассет взял папку и открыл ее на последней странице. — Знакомы ли вы с лицами, которых я перечислю? Ричард Тремьян и его жена Вирджиния... Отвечайте, пожалуйста.

Не в силах прийти в себя от изумления, Таннер тихо ответил:

— Знаком.

— Джозеф Кардоне, урожденный Джузеппе Амбруццио Кардионе, и его жена Элизабет?

— Да.

— Бернард Остерман и его жена Лейла?

— Да.

— Громче, пожалуйста, мистер Таннер.

— Я сказал — да!

— Теперь я должен вас проинформировать, что одна, две или все три перечисленные пары имеют самое прямое отношение к операции «Омега».

— Вы сошли с ума! Вы рехнулись!

— Увы... Я говорил об обмене на албанской границе. Нам стало известно, что эта «Омега» — «Порванный ремень» действует где-то в пригороде Манхеттена, что было подтверждено и нашим анализом. «Омега» включает в себя пары мужчин и женщин, фанатично преданных милитаристской политике советских экспансионистов. Этим парам очень хорошо платят за службу. У перечисленных пар — у Тремьянов, Кардоне и Остерманов — в настоящее время имеются тайные закодированные счета в Цюрихском банке в Швейцария, где лежат весьма значительные суммы, о которых они никогда не сообщали.

— Вы caми не понимаете, что говорите!

— Даже допуская возможность совпадения — все пары были тщательно проверены, — мы пришли к мнению, что вас используют как очень удачное прикрытие для «Омеги». Вы журналист, человек вне всяких подозрений. Мы не утверждаем, что все три пары вовлечены в эту ситуацию. Вполне возможно, что одну или, скажем, две пары используют как прикрытие, как приманку, подобно вам. Но сомнительно. Все доказательства — счета в Швейцарии, профессии, не совсем обычные обстоятельства, связанные с вашей компанией, — указывают на то, что тут действует ячейка.

— Тогда почему вы не причисляете меня к ней? — в полном отупения спросил Таннер.

— Вся ваша жизнь, начиная с рождения, была исследована профессионалами с микроскопической дотошностью. И если мы ошибаемся относительно вас, то просто не имеем права заниматься своим делом.

Таннер, чувствуя полное изнеможение, опустился в кресло.

— Так что вы хотите от меня? Что я должен делать?

— Если наша информация верна, Остерманы прилетают в пятницу на Восточное побережье и остаются на уикенд с вами и вашей семьей. Это верно?

— Это было верно.

— Ничего не меняйте. Не меняйте положение дел.

— Теперь это невозможно...

— Есть только один путь, которым вы можете помочь нам. Всем нам.

— То есть?

— Мы считаем, что сможем накрыть «Омегу» во время этого уикенда. Если вы поможете нам. Без вас у нас ничего не получится.

— Каким образом?

— До приезда Остерманов остается четыре дня. Все это время наших подозреваемых — Остерманов, Тремьянов и Кардоне — будут держать в состоянии нервного напряжения. В доме у каждой пары будут раздаваться непонятные телефонные звонки, будут приходить телеграммы из Цюриха, происходить случайные встречи с незнакомыми людьми в ресторанах, в коктейль-барах и на улицах. Смысл всех этих действий в том, чтобы им стало ясно: Джон Таннер — не тот, за кого он себя выдает. Вы — кто-то другой. Возможно, двойной агент, или информатор Политбюро, или добросовестный работник моей организации. Информация будет к ним поступать достаточно странная для того, чтобы вывести их из равновесия.

— И сделать мою семью мишенью? Я не позволю! Они убьют нас!

— Вот на это они никогда не пойдут.

— А почему бы и нет? Если все, что вы говорите, правда — а я убежден, что так и есть. Я знаю этих людей.

— В таком случае вообще нет никакого риска.

— Почему?

— Если они — любая пара или же все — не имеют отношения к «Омеге», они будут вести себя совершенно нормально. Они сообщат об инцидентах, которые будут с ними происходить, в полицию или ФБР. И мы это будем знать. Если одна или две пары обратятся с таким сообщением, а другая, или другие, этого не сделают, мы будем знать, кто является «Омегой».