- Я здесь! - заявило оно. - Трепещите, смертные, час отмщения забытых костей настал!

- Привет! Привет! - сказал Юксаре. - Что ты все воешь о каких-то старых костях? Чьи это кости? Почему ты само с ними не разберешься?

Я пнул Юксаре по лодыжке и вежливо сказал:

- Приветствую тебя, призрак ущелий! Как поживаешь? Бледно-желтый ужас, оскалив зубы, глядит на заклятый берег.

- Перестань меня передразнивать! - разозлилось привидение. - Эти слова позволено говорить одному мне!

- Послушай-ка, - сказал Фредриксон, - не мешайка спать по ночам. Пугай кого-нибудь другого, ладно?

- Да все другие уже привыкли ко мне, - угрюмо ответило привидение. - Даже дронт Эдвард больше не боится.

- А я боюсь! - крикнул Шнырек. - Я все еще боюсь!

- Очень любезно с твоей стороны! - сказало привидение и поспешно добавило: - Заброшенный караван скелетов воет под ледяным желто-зеленым светом луны!

- Дорогое привидение, - ласково сказал Фредриксон, - по-моему, у тебя нервы немного того - не в порядке. Давай договоримся: ты обещаешь пугать кого-нибудь в другом месте, а я научу тебя, как можно пугать по-другому. Идет?

- Фредриксон здорово придумывает всякие штуки! - воскликнула Мюмла. - Ты даже не представляешь себе, что можно сделать из фосфора и тонкой жести! Можно до смерти напугать дронта Эдварда!

- И Самодержца, - добавил я.

Привидение заколебалось.

- Можешь, например, заиметь свою собственную (туманную) сирену, - намекнул Фредриксон. - А ты, случайно, не знаешь, как делают фокус с просмоленными нитками?

- Нет. А как это? - заинтересовалось привидение.

- Берешь обыкновенные нитки, - пояснил Фредриксон. - Привязываешь их к чьим-нибудь ногам, потом прячешься и натираешь нитки смолой... Дьявольски страшно...

- На мой дьявольский глаз, ты ужасно симпатичный! - воскликнуло привидение и, свернувшись клубочком, улеглось у ног Фредриксона. - Может, ты и скелет раздобудешь? Говоришь - из тонкой жести? У меня тонкая есть...

До рассвета Фредриксон объяснял про пугание и чертил разные пугательные конструкции на песке. Ему явно нравилось это детское занятие.

Утром Фредриксон отправился на работу в парк Сюрпризов, а привидение мы избрали в члены Королевской Вольной колонии с присвоением почетного титула "Страх на острове Ужасов".

- Послушай-ка, привидение, - сказал я. - Хочешь жить у меня в доме? Мне что-то скучно одному. Ясное дело, я вовсе не трус, но иногда по ночам бывает страшновато...

- Клянусь адскими собаками, - начало привидение и стало едва видимым от злости. Но сразу же успокоилось и сказало: - Да, пожалуй, это очень любезно с твоей стороны.

Я устроил привидению постель в ящичке из-под сахара, а чтобы ему было уютнее, выкрасил ящик в черный цвет и украсил бордюрчиком из скрещенных костей. На обеденной миске я (к большому удовольствию Шнырька) написал: "ЯД".

- Ужасно уютно, - заухало привидение. - Ничего, если я погремлю немножко ровно в полночь? У меня это уже как бы вошло в привычку.

- Пожалуйста, греми, - ответил я, - только не дольше пяти минут, и не сломай трамвайчик. Он очень ценный.

- Ну ладно, пять минут, - согласилось привидение. - Но за ночь летнего солнцестояния я не отвечаю.

Глава седьмая, в которой я описываю триумф преображенного "Морского оркестра" и богатое приключениями погружение в морскую глубину.

Вот и миновал день летнего солнцестояния (между прочим, в этот день родилась младшая дочь Мюмлымамы - Мю. Ее имя значит: самая маленькая на свете). Цветы распустились, созрели яблоки, поспели и были ведены другие вкусные фрукты, и я, не зная, как это случилось, сделался домовитым домоседом. Дело зашло так далеко, что я даже посадил бархатцы на командирском мостике навигационной каюты и начал играть со Шнырьком и Самодержцем в пуговицы.

Ничего необыкновенного не происходило. Мое привидение сидело в углу возле кафельной печки и вязало шарф и чулки - весьма полезное занятие для привидения, у которого плохо с нервами. Вначале ему в самом деле удавалось напугать подданных короля, но потом привидение заметило, что подданным нравится, когда их пугают, и перестало этим заниматься.

А Мюмла выдумывала небылицы одна увлекательней другой. Один раз пустила слух, что дронт Эдвард нечаянно растоптал Самодержца! Я, к сожалению, привык всему верить и очень обижаюсь, узнав, что меня обманули и что надо мной насмехаются.

Иногда к нам на отмель приходил дронт Эдвард и ругался по старой привычке. Юксаре отвечал ему тем же. А вообще-то Юксаре был ужасным бездельником: ел да спал, загорал, хихикал вместе с Мюмлой-мамой да лазил по деревьям. Сначала он перелезал и через каменные стены, но когда узнал, что это не запрещается, перестал. Тем не менее он уверял, будто чувствует себя здесь отлично.

Иногда я видел, как мимо проплывают хатифнатты, и после этого целый день ходил грустный.

И еще. Я стал ужасно беспокойный, мне вдруг до смерти надоела благополучная и однообразная жизнь и захотелось, так сказать, отчалить отсюда.

Наконец такая возможность представилась.

У двери навигационной каюты появился Фредриксон, на голове у него была новенькая капитанская фуражка с двумя позолоченными крылышками!

Я бросился опрометью вниз по лестнице.

- Привет, Фредриксон! - закричал я. - Ты заставил его летать?!

Он положительно замахал ушами.

- Ты рассказал об этом кому-нибудь? - спросил я. Сердце у меня сильно колотилось.

Он отрицательно покачал головой.

И в ту же секунду я снова превратился в искателя приключений. Я чувствовал себя большим, сильным и красивым! Ведь Фредриксон мне первому рассказал, что изобретение готово! Даже Самодержец еще не знал об этом.

- Скорее! Скорее! - закричал я. - Давайте укладывать вещи! Я раздам свои бархатцы. Подарю свой дом! Ах, Фредриксон, меня просто распирает от всяких идей и ожиданий!

- Это хорошо, - сказал Фредриксон. - Но сначала будет торжественное открытие и экспериментальный полет. Мы же не можем допустить, чтобы король лишился праздника.

Экспериментальный полет должен был начаться в тот же день. Преображенный речной пароход, накрытый красной тканью, стоял на помосте перед троном Самодержца.

- Черное покрывало было бы куда уместнее, - заметило привидение и принялось вязать с таким остервенением, что нитки аж заскрипели. - Или кисея, серая, как полуночный туман. Ну знаете, цвет ужаса.

- Надо же такое болтнуть! - сказала Мюмла-мама, которая пришла на открытие, прихватив с собой всех своих детей. - Здравствуй, дорогая дочка! Ты уже познакомилась со своими самыми младшими братцами и сестричкой?

- Милая мамочка, значит, у меня опять появились новенькие родственники? - вздохнула Мюмла. - Скажи им, что их старшая сестра - принцесса Королевской Вольной колонии - полетит вокруг Луны на летающем речном пароходе.

Братцы шаркнули лапками, а сестричка поклонилась и уставилась на нее.

Фредриксон залез под покрывало, чтобы проверить, все ли в порядке.

- Что-то застряло в выхлопной трубе, - пробормотал он. - Юксаре! Поднимись на борт и пусти в ход большую щетку!

Через минуту большая щетка заработала, и из выхлопной трубы полилась какая-то каша и брызнула Фредриксону в глаза.

- Что за ерунда! - оторопел он. - Овсяная каша!

Деточки Мюмлы-мамы закричали от радости...

- Извините, - сказал, чуть не плача, Шнырек. - Я не выбрасывал остатки завтрака в выхлопную трубу!

- В чем дело? - недовольно спросил Самодержец. - Можем Мы начинать Нашу торжественную речь или вы еще не готовы?

- Да это все моя малютка Мю! - восторженно пояснила Мюмла-мама. - Такое необыкновенное дитя! Вылить кашу в выхлопную трубу! Надо же такое придумать!

- Успокойтесь, мадам, - довольно холодно сказал Фредриксон.

- Так Мы можем начинать или нет? - ерепенился король.

- Начинайте, Ваше величество, - ответил я.

Громко запищала туманная сирена, потом приблизился Добровольный оркестр хемулей, и Самодержец под ликующие крики собравшихся уселся на трон. Когда все замолчали, он сказал: