Правда, уже вышло решение ГКО «О всемерном использовании оставшегося после эвакуации в Москве и Московской области оборудования заводов и фабрик для производства оружия и боеприпасов».

Но удастся ли это «всемерное использование»? Только на одно выяснение, что и где имеется из оставшегося оборудования и что можно приспособить для этих целей непосредственно, а что потребует ремонта и переоборудования, на это уйдет бог знает сколько времени.

Конечно, можно было попробовать. В ноябре коллектив завода проделал исключительно большую работу по окончанию эвакуации оборудования. Несмотря на это, программу выполнили по всей номенклатуре, кроме ППШ. На декабрь заводу дали удвоенную программу, завод успешно ее выполнил за счет лучшей организации труда и увеличения производительности. А в производстве ППШ были большие трудности из-за кооперации со многими артелями и другими мелкими предприятиями, которые доставляли заводу свои изделия с большим опозданием. Лихачев ввел почасовой график, по из-за несвоевременной доставки смежниками деталей ППШ на завод люди простаивали по многу часов, И вот тогда Лихачев пришел к твердому выводу, что придется сократить широкую сеть кооперации и организовать у себя изготовление всех деталей ППШ и перейти на поток. Но ответственность была уж очень велика.

Нельзя сказать, что замысел Лихачева перевести на конвейер производство минометов и ППШ показался Акопову обнадеживающим, по Лихачева он успокоил:

— Давай рискнем. Я знаю твой принцип — не останавливаться.

— Да ведь не мирное время.

— Вот именно. А в военное время это особенно важно.

Назавтра Лихачев улетел в Миасс, а оттуда в Москву. Он собирался все же выступить на партактиве Пролетарского района, его выступления ждали. Но пи присутствовать, пи выступать на активе ему не пришлось. Он должен был срочно вылететь в Шадринск.

Может быть, и к лучшему. Зачем шуметь раньше времени?

С такими мыслями Лихачев садился в самолет для того, чтобы лететь в Шадрипск, и был даже рад, что ему не придется выступать на активе района в Москве. Все ути мысли, которые теснили его, нужно было раньше осознать, проверить, обговорить с товарищами.

В Москву он прилетел уже после того, как актив состоялся, и, не заходя домой, отправился на завод.

В тот же день на завод пришел и Фома Семенович Демьянюк. Это была даже не встреча, а та самая случайность, которую философы называют «непознанной необходимостью».

— Ухожу на фронт, Иван Алексеевич, — сказал Демьянюк. — Пришел с вами попрощаться. Не поминайте лихом.

Он сказал это с перехватом дыхания.

«Я вам создал дивизию, а воевать будете сами», — вспомнил Лихачев теперь уже без всякой злобы.

— Ну вот еще, — сказал он, — кто это вам сейчас позволит. Никуда вы не поедете. Останетесь здесь, где вы необходимы.

— Необходим?.. Позвонили бы, если бы я был так необходим.

Лихачев не захотел этого услышать.

— На ловца и зверь бежит, — сказал оп. Фома Семенович усмехнулся.

— Иван Алексеевич! Я пока не инвалид. Это вы меня в тылу, что ли, хотите оставить?

— Я знаю, что говорю, — нахмурился Лихачев. — Зачем в тылу? Москва — это фронтовая зона.

И добавил:

— Вы нужны заводу. Понимаете?

— Нужен?

— Да, нужен! Очень нужен! — сказал Лихачев. — Необходим.

Слово — мощное оружие. Нельзя сказать, что Иван Алексеевич сам всегда понимал это. Когда-то Степан Никонович Тарасов предупреждал его, что «слово ранит», тогда Лихачев соглашался, что слово может ранить, но может и «возвышать, вдохновлять и окрылять», так он говорил.

В данном случае слово «необходим», сказанное Лихачевым, для Фомы Семеновича было решающим. Оно поднимало и окрыляло.

Лихачев и Демьянюк посмотрели друг на друга с тем особенным чувством, с которым могли встретиться глазами только старые товарищи.

Фома Семенович Демьянюк вернулся на завод в качестве главного технолога.

По просьбе Лихачева именно он и занялся переводом на поток минометов и ППШ.

Пулемет-пистолет системы Шпагина для Фомы Семеновича представлял особый интерес. Научный, интерес. Одним из бесценных качеств автомата, созданного Шпагипым, выгодно отличавшим его от автомата Дегтярева — ППД, — была его более высокая технологичность, меньшая трудоемкость. Многие детали своего автомата Шпагин сконструировал с расчетом на штамповку. В этом он значительно опередил технологию своего времени.

Именно эту особенность конструкции ППШ не мог не заметить такой талантливый инженер, как Фома Семенович Демьянюк.

В начале 1942 года завод уже перекрыл отставание по минометам и ППШ. В этом есть, конечно, заслуга Фомы Семеновича Демьянюка с его полезным принципом «не останавливаться», который сам диктовал законы управления социалистическим предприятием.

— Никакой заслуги Демьянюка в этом нет! — говорит кое-кто и сейчас весьма сердито. — Не он один этим занимался.

Конечно, Демьянюк был не один. Но можно ли отрицать, что только с возвращением на завод Демьянюка в качестве главного технолога началась кропотливая работа по переводу военного производства на поток, что казалось Лихачеву самым главным в это время? Переработка чертежей, изготовление всех деталей по строгим допускам, обеспечение полной взаимозаменяемости деталей, исключение на сборке каких бы то ни было пригоночных работ — вот какие задачи поставил перед инженерами главный технолог.

Вот как сам Демьянюк писал в своих воспоминаниях об этом времени:

«Переработку чертежей взял на себя главный конструктор Б.М. Фиттерман. Отстрелом образцов ведал Ю.И. Рубчак. Согласование образцов производили Фиттерман, Рубчак и в наиболее спорных случаях — я, В.Н. Тахтаров и И.А. Лихачев… В цехе ППШ подготовку производства вел начальник техчасти Е.Е. Ракитский, в цехе минометов — Л.Л. Рождественский. Коренным образом была переделана технология изготовления отдельных деталей. Многие операции были переведены со станков на прессы; грубые кузнечные заготовки перевели на точно-штамповальные и на специальные станки… Спроектировали и изготовили высокопроизводительные приспособления для станков, обеспечили взаимозаменяемость деталей и, наконец, организовали конвейерную оборку ППШ на ленточном конвейере. После этого выпуск ППШ стал быстро расти…»

Что означал в те дни для нашей страны перевод ППШ на массово-поточный метод производства, дают представления воспоминания маршала Г. К. Жукова, в которых он писал: «…Дело доходило до того, что каждый раз, когда нас вызывали в Ставку, мы буквально выпрашивали у Верховного Главнокомандующего хотя бы 10–15 противотанковых ружей, 50—100 автоматов ППШ…»

Трудности перевода производства ППШ на конвейер заключались не только в разработке технологической документации, в подборе и монтаже оборудования. Главная трудность заключалась в освоении конвейера, в обучении и подготовке кадров рабочих и мастеров.

В это суровое военное время проблема рабочих рук была проблемой номер одни. Нелегко было профессиональную подготовку и обучение новых рабочих, вчерашних школьниц и домохозяек, проводить одновременно с выпуском продукции, с выполнением плана. Вот почему так охотно поддержал и одобрил Лихачев инициативу комсомолок Тани Фроловой и Ани Селивановой в организации женского конвейера по сборке ППШ. Не считаясь со временем, сутками не уходили они из цеха, увлекая за собой своих подруг, пока женский конвейер не стал лучшим и пока маловеры, твердившие, что «нельзя столь ответственную работу поручать девчонкам», не была посрамлены и не признались в том, что они ошибались.

Непосредственная угроза Москве миновала в декабре 1941 года. Торопя время, Государственный Комитет Обороны б января 1942 года принял решение о восстановлении производства грузовых машин ЗИС-5 на Московском автозаводе. Срок восстановления цехов был определен «16 марта 1942 года… с доведением к 1 мая выпуска до 100 машин в сутки». 8 января 1942 года в Челябинске, Ульяновске, Миассе, Шадринске обсуждали телеграмму Лихачева с литером «правительственная», требующую возврата в Москву оборудования автозавода. Речь шла о возвращении старого оборудования. Все новое было решено оставить на новых заводах-филиалах. 10 января, выступая на партактиве завода, Лихачев говорил: «Времени у нас мало. Задача поставлена перед нами большая, почетная и ответственная. Мы должны поднять все силы наших коммунистов, комсомольцев, всех беспартийных. Мы обязаны работать ночью я днем, помня, что завод является сегодня фронтом».