Луан расспрашивала меня о стране, откуда я прибыл. Я объяснил, что прибыл сюда из другого мира, и она попросила рассказать, как и где существует мой мир.

Я вкратце изложил то, что знают наши астрономы о Солнечной Системе. Расстояния ошеломили ее.

— Двадцать шесть миллионов миль? — воскликнула она, когда услышала, какое расстояние отделяет Амтор от моей родной Земли.

Упомянул и про звезды — другие солнца, разбросанные в космосе, и что до ближайшей из них 255 миллионов миль. К тому времени все за столом с удивлением слушали меня.

— Наши ученые давно предполагали, — заявила Луан, что старая теория о том, что Амтор — диск, плавающий в море из расплавленного камня, неверна. Они смутно ощущали что-то подобное, о чем говоришь ты. Должно быть, у вас очень мудрые ученые, раз они разработали такую теорию. К тому же, как ты утверждаешь, они доказали ее истинность.

— У наших ученых есть большое преимущество. Они наблюдают другие планеты и звезды ночью, а солнце днем. Наш мир не окружен постоянно облачным слоем, как Амтор.

— Ты рассказал Экзаменационному Совету обо всем этом? — обратилась Луан ко мне.

— Меня не спрашивали, — ответил я.

— Они не должны уничтожать тебя! — воскликнула Луан. — Возможно, у тебя есть ключ ко многим секретам, которые они ищут веками.

— Ты считаешь, меня могут уничтожить? — спросил я.

— Как я могу знать то, чего не знает даже сам Экзаменационный Совет?

Хотя моя жизнь висела на волоске, я хорошо выспался. Герлак спал на койке недалеко от меня. Я назвал его часовым при смертнике, и он был достаточно вежлив, чтобы сделать вид, будто ему понравилась моя шутка.

Иро Шан, Герлак и я позавтракали вместе. Нам прислуживала девушка, пригласившая нас вчера на обед. Ее ослепительная красота меня сильно смущала: казалось, что не она, а я должен ей прислуживать. Девушка выглядела очень молодой, но в то время все, кого я видел на Амторе, казались молодыми.

Впрочем их молодость не удивляла меня, я уже знал о сыворотке долголетия, изобретенной амторскими учеными. Мне тоже была сделана прививка против старости. Но все же спросил Иро Шана о секрете их молодости.

— Да, — подтвердил он, — мы можем жить вечно, если так постановит Санджонг. По крайней мере, не умрем бы от старости или болезней. Но они решили иначе. Наша сыворотка обеспечивает иммунитет на двести или триста лет, что зависит от естественного здоровья индивидуума. Когда сыворотка перестает действовать, смерть наступает быстро.

— Но почему вы не живете вечно, раз существует такая возможность? — спросил я.

— Если бы жили вечно, то число детей, которых будет разрешено иметь, окажется слишком маленьким и не приведет к сколько-нибудь значительному улучшению расы. Поэтому мы отказались от бессмертия в интересах будущих поколений и всего Амтора.

После завтрака Иро Шану был передан приказ немедленно доставить меня в Экзаменационный Совет. Вместе с сопровождающим нас Герлаком мы сели в машину Иро Шана и поехали по Клукорган Лат, или проспекту Воинов, к Центральной Лаборатории.

И Иро Шан, и Герлак были необычно сосредоточенными и серьезными все время поездки. Мне показалось, что они предчувствуют самое худшее. Я тоже не проявлял жизнерадостности, хотя меньше всего беспокоился об уготованной мне судьбе — все мысли были о Дуаре и Налте.

Величавые правительственные здания Центральной Лаборатории, или Сера Тартум, как называли их, выглядели очень красиво в пышном окружении Манкар Пола — парка, названного в честь великого последнего джонга Гавату. Мы подъехали и остановились перед зданием, в котором днем раньше я экзаменовался.

То, что здания назывались лабораторией, выразительно объясняет психологию правления Гавату. Управление они сделали наукой, а ученые проводят исследования и эксперименты в лабораториях. Мне понравилась такая идея, и я рекомендую землянам не название, а применение науки для улучшения земной расы в условиях, в которых она живет.

Нам не пришлось долго ждать после того, как мы вошли в здание, — нас немедленно провели в Экзаменационный Совет. Мрачные лица экзаменаторов предвещали недоброе, и я приготовился к худшему. Хотя сознание спешно продумывало планы бегства, что-то подсказывало мне: эти люди настолько хорошо все делают и организуют, что я не смогу избежать участи, предназначенной Советом.

Кантум Шоган, председатель Совета, предложил мне сесть. Я занял стул перед августейшей пятеркой. Иро Шан сел справа от меня, Герлак слева.

— Карсон Нейпер, — начал кантум Шоган, — наш экзамен обнаружил, что ты не лишен достоинств. Физически ты находишься близко к тому совершенству, к которому постоянно стремится наша раса; интеллектуально способен, но дурно образован — у тебя нет культуры. Это может быть исправлено, но с огорчением сообщаю тебе, что ты обладаешь врожденными психическими недостатками, которые, будучи переданы потомству или восприняты другими при общении с тобой, могут принести неисчислимый вред будущим поколениям.

Ты — несчастная жертва унаследованных предрассудков, комплексов и страхов. И хотя в значительной степени преодолел столь деструктивные черты, твои хромосомы полны порочных генов и представляют потенциальную угрозу для еще не родившихся поколений.

В результате, хотя и с глубоким сожалением, мы не можем не сделать вывод, что в интересах человечества тебя необходимо уничтожить.

— Могу ли спросить, по какому праву вы решаете, оставить ли меня в живых или нет? Я не гражданин Гавату. И не пришел в Гавату по собственной воле. Если…

Кантум Шоган поднял руку в жесте, восстанавливающем тишину.

— Я повторяю, мы сожалеем о такой необходимости. Но говорить больше нечего. Твои достоинства не столь велики, чтобы перевесить твои врожденные недостатки. Весьма прискорбно, но, конечно, нельзя ожидать, что Гавату должен страдать из-за тебя.

Итак, мне предстояло умереть! После всего, через что я прошел, все завершилось так нелепо только потому, что какой-то из моих предков не догадался проявить немного ума при выборе невесты. Но пройти такой длинный путь, чтобы умереть! Это заставило меня улыбнуться.

— Чему ты улыбаешься? — спросил один из членов Совета. — Смерть кажется тебе такой забавной вещью, или надеешься избежать смерти посредством какой-нибудь уловки?

— Я улыбаюсь, хотя, наверное, нужно рыдать при мысли о том труде, знаниях и энергии, которые потратил, чтобы преодолеть двадцать шесть миллионов миль. И все для того, чтобы умереть, потому что пять человек из другого мира считают, что мною унаследованы недостаточно хорошие гены.

— Двадцать шесть миллионов миль? — воскликнул один из членов Совета. А другой спросил:

— Другой мир! Что это значит?

— Только то, что я прибыл сюда из другого мира, лежащего в двадцати шести миллионах миль от Амтора, из мира, в некоторых отношениях гораздо более развитого, чем ваш.

Все члены Совета проявили живейший интерес к моему заявлению. Я слышал, как один из них сказал другому:

— Его слова подтверждают теорию, которой давно придерживаются многие из нас.

— Очень интересно и весьма правдоподобно, — согласился другой — Я бы хотел послушать еще.

— Ты говоришь, что Амтор — не единственный мир? — спросил кантум Шоган. — Тогда где же находится другой?

— Небеса наполнены бесчисленными мирами. Ваш мир, мой и по крайней мере восемь других миров обращаются вокруг огромного шара из раскаленных газов. Мы называем его Солнцем. Солнце с обращающимися вокруг него мирами, или планетами, зовется Солнечной Системой. Бесконечное пространство небес наполнено бесчисленным количеством других солнц, многие из которых являются центрами иных планетарных систем. Никто не знает, сколько всего существует миров.

— Подожди, — произнес кантум Шоган. — Ты сказал… достаточно, чтобы сделать вывод: наш экзамен относительно тебя был неверным, поскольку он строился на основе постулата, что мы обладаем всей суммой ценных человеческих знаний. Как теперь стало ясно, ты можешь обладать знаниями такой огромной важности, что они способны перевесить все присущие тебе биологические недостатки.