Кандар не доверял мипосанину. Неудивительно, парень был слишком скользким, а его изъявления дружбы чересчур преувеличенными.

Мы втроем уже давно спали по очереди, ночью один из нас всегда бодрствовал. Но в ту ночь мы, должно быть, заснули, и на следующее утро я обнаружил пропажу пистолета. Его украли, пока мы спали. Я спохватился сразу, как проснулся, и, когда сообщил о пропаже остальным, Кандар тут же спросил:

— Где Плин?

Плина на невольничьем дворе не было. Мы удивились, что он осмелился дотронуться до оружия. Вероятно, соблазн вознаграждения или же страх перед наказанием были столь велики, что он решился. Как видите, у нас не возникло сомнений, кто это сделал.

Я ожидал, что меня убьют немедленно, но вмешались непредвиденные обстоятельства, отсрочившие мой конец. Джонг устроил праздник. У одного из детенышей Тироса развились руки, ноги и легкие. Он уже мог выйти из бассейна — будущий джонг Мипоса. В связи с торжествами понадобилось много рабов, и все мы были доставлены на огромный дворцовый двор, занимавший несколько акров. В центре находился бассейн, где и подрастали королевские монстрики.

Во дворе было полно знати, женщин и рабов. Я заметил Плина и хотел подойти к нему, но он быстро ушел прочь, в ту часть сада, где разрешалось находиться только свободным людям. Так вот какой была награда за его предательство! Разумеется, пойти за ним я не мог. Стражники строго следили за порядком.

Один из дворцовых рабов наблюдал эту маленькую драму, когда Плин удирал, а стражники грубо отправили меня назад. Этот парень улыбаясь сказал:

— Должно быть, ты тот самый раб, у которого Плин украл странное оружие.

— Да, это я, и мне очень хотелось бы знать, где оно.

— Оно в бассейне. Тирос так был им напутан, что от страха приказал бросить его в воду.

Ну ладно, теперь я по крайней мере знал, где находится мой пистолет, хотя толку от этого мало. Он мог лежать там вечно, металл, из которого делалось оружие, не подвержен коррозии. Несомненно, что ни один мипосанин не рискнет к нему притронуться.

Вокруг бассейна шла дикая попойка. Пили какую-то крепкую бурду, которую стряпают мипосане. Тирос пил много и крепко захмелел. Я увидел Скабру, его ваджонг — даму весьма внушительного вида. Неудивительно, что Тирос ее боялся. Увидел я и Дуару, но никак не мог сделать так, чтобы и она заметила меня. Подобраться поближе не удавалось — между нами постоянно мельтешили сотни людей, да и воины пресекали мои попытки приблизиться к бассейну.

В полдень раздался громкий крик глашатая, и взоры всех присутствующих обратились к бассейну, откуда вылезало отвратительное маленькое земноводное. У него все еще была голова рыбы. Все представители знати побежали ловить принца, но он ловко увернулся от них и стал носиться по двору, не даваясь в руки. Наконец его загнали в какую-то ловушку, набросили сеть, после чего отнесли в королевскую детскую, где у него будет отдельный бассейн и где он закончит свое развитие.

К этому времени Тирос был уже совершенно пьян. Я увидел, как он приближается к Дуаре. Скабра поднялась со своей скамьи и тоже пошла туда. Я не слышал, что Тирос сказал Дуаре, но увидел, как ее маленький подбородок вздернулся вверх, и она повернулась к нему спиной. Раздался гневный голос Скабры — пронзительный, скрежещущий, — и Тирос, обычно робевший перед ней, тут, ободренный напитком, рявкнул что-то в ответ. Они обзывали друг друга всевозможными, отнюдь не королевскими именами, которые только приходили им на ум. Взоры всех обратились на них.

Внезапно Тирос схватил Дуару и потащил за собой. И тут я бросился вслед за ними. Никто не обратил на меня внимания. Все были слишком увлечены королевским поединком, потому что Скабра кинулась за ними в погоню. Тирос мчался к пруду, волоча за собой Дуару. Он добежал до края бассейна и, к моему ужасу, нырнул, утащив Дуару за собой.

Какой-то воин пытался преградить мне дорогу, когда я мчался к бассейну. Я ударил его правой в челюсть, и он свалился. Трезубец просвистел над моей головой, когда я нырнул, другой вошел вслед за мной в воду. Но никто не бросился в погоню. Вероятно, они считали, что Тирос в своей родной стихии и не нуждается в защите. Возможно, их даже не очень-то волновало, что с ним произойдет, настолько все его боялись и ненавидели.

Бассейн был глубоким, даже очень глубоким. Внизу я различал силуэты Тироса и Дуары, уходившие все глубже и глубже. Удастся ли мне догнать их, прежде чем Дyapa захлебнется? Уцелеем ли мы вообще в поединке с человеком-амфибией и успеем ли вынырнуть на поверхность? Эти вопросы волновали меня, когда я плыл за Тиросом.

Достигнув дна, я увидел, что Тирос исчез в темной щели в стене бассейна. Я последовал за ним. Мои легкие были на пределе. И тут я заметил на дне свой пистолет. Он лежал там, куда его бросил Плин по приказанию Тироса. Мне оставалось только протянуть руку и схватить его, и тут же я вплыл в темный туннель, чтобы бороться за жизнь Дуары и свою.

Мне казалось, что туннель никогда не кончится. Не успокаивала меня и мысль, что он ведет в подводный грот, откуда ни мне, ни Дуаре уже не выбраться. Оставалось лишь надеяться на рассказы Кандара о бассейнах, соединявшихся друг с другом. Я молился, чтобы этот туннель привел в какой-нибудь другой бассейн. Так, к счастью, и случилось. Я увидел свет сначала впереди, а потом и сверху. Почти на грани потери сознания от удушья, с бешено колотящимся сердцем и разрывающимися легкими, устремился к поверхности. И вовремя. Мне кажется, еще мгновение — и я бы умер, честно признаюсь вам.

Я увидел, как Тирос вытаскивает Дуару из бассейна. Очевидно, она мертва. Если бы я был в этом убежден, то пристрелил бы Тироса тут же. Но я все еще надеялся. В краткий миг моей нерешительности он втащил ее в какую-то дверь и исчез.

Я же был совершенно изможден. С трудом попытался выбраться из бассейна и убедился, что сил у меня не хватает. Затяжной заплыв под водой отнял их целиком. Я огляделся, прислонившись к стенке бассейна. Он находился в небольшой комнате, занимая весь ее пол. Крыши не было. Я заметил несколько дверей и маленькое окно.

Силы быстро возвращались: я выкарабкался из бассейна и толкнул дверь, через которую исчез Тирос с Дуарой. Войдя, обнаружил, что стою в настоящем лабиринте расходящихся коридоров. Куда направился Тирос? Ответа не было. Каждая секунда дорога. Если Дуара еще жива, ее нужно немедленно спасать. Если мертва, я должен отомстить за нее. Это сводило меня с ума.

Я услышал вдалеке чей-то голос и пошел, ориентируясь на него. Вскоре понял, что пьяный Тирос выкрикивает какие-то приказания. Наконец я нашел его. Он склонился над безжизненной Дуарой и требовал, чтобы она поднялась и пошла за ним. Орал, что устал таскать ее. Казалось, он не понимал, что она умерла.

Увидев меня и наведенный на него пистолет, Тирос завизжал от ужаса. Потом подхватил тело Дуары и выставил перед собой, как щит. Да еще предварительно ухитрился метнуть в меня трезубец. Бросок был плохой, неточный и слабый. Я медленно подходил к нему, не спеша, наслаждаясь местью.

Тирос все время вопил о помощи. Меня это не волновало — какая бы помощь ни пришла — всегда успею его убить, прежде чем они прикончат меня. Я был готов умереть в этой комнате, потому что жить без Дуары не собирался.

Тирос пытался обнажить свой меч, когда я подошел ближе, но ему мешало тело Дуары. В конце концов он выпустил ее из рук и, все еще крича, пошел на меня. Дверь отворилась и дюжина воинов ворвалась в комнату.

Тироса Кровавого я угостил первым. Он содрогнулся от удара и рухнул. Не медля направил свое оружие на вбежавших воинов. Они едва не прикончили меня, поскольку целый рой трезубцев несся к моему почти обнаженному телу. Именно их большое количество и принесло спасение. Они ударялись один о другой и падали, не достигая цели. Да и я инстинктивно увертывался от них. И очень удачно. Все остальное произошло быстро. Воины с их мечами не представляли большой опасности. Десятерых я уложил, а двое повернулись и побежали.