— О да, я слышал, — признал Скор, — но все происходило очень давно и в далеком Траболе.

— А разве здесь не Трабол? — спросила Дуара.

— Нет, — ответил Скор. — Мы находимся в Страболе.

— Но Страбол — жаркая страна, — возразила Дуара. — В Страболе нельзя жить.

— Сейчас вы в Страболе. Какую-то часть года тут действительно жарко, но не настолько, чтобы жара оказалась непереносимой.

Мне стало интересно. Если сказанное Скором правда, то, значит, мы пересекли экватор и находимся в северном полушарии Венеры. Вепайцы рассказывали мне, что Страбол — необитаемые жаркие и влажные джунгли, где живут страшные кровожадные звери и опасные пресмыкающиеся. Все северное полушарие оставалось для людей из южного полушария неизвестной землей. Поэтому-то мне и хотелось изучить его.

Приняв на себя ответственность за Дуару, я не мог всерьез заниматься исследованиями, но сейчас представился случай разузнать кое-что от Скора. Я стал расспрашивать его о странах, лежащих дальше к северу.

— Там нет ничего хорошего, — неохотно начал он. — Там страна дураков. Они косо смотрят на подлинные науки и прогресс. Изгнали меня и хотели убить. Тогда я пришел сюда и основал королевство Моров. Все произошло давно— может быть, сто лет назад. С тех пор я не возвращался на родину. Но иногда люди оттуда попадают сюда, — и он как-то неприятно засмеялся.

Наконец из дома вышла женщина средних лет, очевидно, чтобы исполнить приказания Скора. Ее кожа была того же самого отталкивающего оттенка, что и у мужчин, которых я видел, и очень грязной. Рот разинут, а язык, опухший и обветренный, высовывался наружу, глаза тусклые и вытаращенные, а двигалась она медленной, неуклюжей и шаркающей походкой. Вслед за ней пришло двое мужчин. Они выглядели так же. Во всех них сквозило что-то неописуемо отталкивающее.

— Уберите все! — приказал Скор, махнув рукой на грязную посуду. — И принесите еду.

Они собрали блюда и зашаркали прочь. Никто из них не проронил ни слова. Скор не мог не заметить выражение ужаса в глазах Дуары.

— Тебе не нравятся мои слуги? — спросил он с раздражением.

— Я ничего не говорила, — возразила Дуара.

— Я прочел это у тебя на лице, — Скор внезапно рассмеялся.

В смехе не было веселья, и в его глазах тоже, — в них проскользнуло иное выражение, страшная вспышка, которая исчезла так же быстро, как и появилась.

— Они прекрасные слуги, — произнес он нормальным голосом, — не говорят много, и делают только то, что я им прикажу.

Вскоре слуги вернулись, неся блюда с едой. Мясо, полусырое, пол у обугленное и совершенно невкусное; фрукты и овощи, оказавшиеся немытыми, и вино. Только оно и годилось в пищу.

Обед не был удачным. Дуара не могла есть. Я потягивал вино и наблюдал, как Скор прожорливо ест с грязного стола. Из приоткрытой двери выбежало несколько маленьких животных и суетливо подбежали к столу. Скор кинул им обглоданную кость, и они начали драться за нее, а Скор глядел и смеялся. Существа были грызунами примерно с земную кошку.

Я увидел, что Дуара тайком сбрасывает еду из своей тарелки на пол, когда Скор не глядел на нее. Следуя ее примеру, я стал делать то же самое. Таким образом мы смогли не есть, не оскорбляя хозяина, а мисталы получили обильную трапезу.

Уже стемнело, когда Скор поднялся из-за стола.

— Я покажу вам ваши комнаты, — предложил он. — Вы, наверное, устали.

У него были тон и манеры образцового хозяина.

— Завтра вы сможете продолжить свое путешествие.

Успокоенные его обещанием, мы вошли за ним в дом: темное и мрачное жилище, холодное и безрадостное. Последовали за нашим хозяином вверх по лестнице на второй этаж и, поднявшись, пошли по длинному темному коридору. Вскоре он остановился перед дверью и распахнул ее.

— Спокойного сна, — пожелал он Дуаре, поклонившись и приглашая ее войти.

Дуара медленно переступила порог, и Скор закрыл за ней дверь. Он провел меня до конца коридора, мы поднялись вверх по двум лестничным пролетам и вошли в круглую комнату, которая, как я решил, находилась в башне.

— Надеюсь, что ты проснешься бодрым, — произнес он вежливо и вышел, закрыв за собой дверь.

Я услышал, как он спускался с лестницы, и постепенно шаги его затихли. Я подумал о Дуаре, оставшейся в одиночестве внизу, в мрачном и таинственном замке. У меня не было явных причин думать, что ей что-то угрожает, но какие-то неясные подозрения томили меня. Так или иначе, я не собирался оставлять ее там в одиночестве. Если что-нибудь произойдет, я хотел быть рядом, чтобы защитить Дуару.

Я подождал немного, чтобы Скор успел уйти к себе. Когда все стихло, шагнул к двери, намереваясь пойти к Дуаре, и попытался открыть ее. Она была заперта снаружи. Я быстро подбежал к окну. Оно было зарешечено. И мне послышался издевательский, жуткий смех где-то вдали.

Комната в башне, где я оказался узником, освещалась только таинственным сиянием, рассеивающим ночную тьму на Венере. Смутно вырисовывалась убогая обстановка комнаты. Она больше походила на тюремную камеру, чем на спальню для гостя.

Я подошел к комоду и вытянул ящики. Они были наполнены разным хламом: остатками поношенной одежды, обрывками тканей, кусками веревок. Я ходил из угла в угол, все больше беспокоясь о Дуаре. Как помочь ей? Я не мог ничего сделать. Бесполезно колотить в дверь или звать на помощь. Воля того, кто запер меня, господствовала здесь. И только он мог освободить.

Усевшись на грубую скамейку около маленького стола, я попытался продумать план действий, найти какую-нибудь лазейку для спасения. Я встал и еще раз осмотрел решетку на окне и дверь — они были сделаны на века.

В конце концов я подошел к шаткой кровати, стоявшей у стены, и прилег на покрывавшую ее старую вонючую шкуру. Вокруг царила абсолютная тишина — тишина могилы. Она долго ничем не нарушалась. Однако постепенно я различил какой-то звук над собой. Я вслушался, пытаясь понять его происхождение. Он походил на тихие шаги босых ног — взад-вперед, взад-вперед — над моей головой.

Я считал, что нахожусь на верхнем этаже башни, но теперь решил, что над комнатой, в которой меня заперли, имеется еще одна, если только звук, который я слышал, действительно вызывали шаги человека.

Монотонный звук успокаивал мои измученные нервы. Раза два я начинал задремывать, хотя не хотел засыпать, как будто что-то подсказывало, что нужно бодрствовать, но сон одолел меня.

Не знаю, сколько времени я спал. Проснулся внезапно, от какого-то прикосновения. Неясная фигура склонилась надо мной. Я начал подниматься. Тут же мое горло обхватили сильные пальцы — холодные, липкие. Казалось, это пальцы самой Смерти.

Защищаясь, я в свою очередь искал горло противника. Мне удалось добраться до него — оно тоже было холодным и липким. Я сильный человек, но напавший на меня был сильнее. Попытался ударить его кулаком. От двери донесся тихий, жуткий смех. От ужаса у меня встали волосы дыбом.

Я понимал, что смерть близка как никогда. Множество мыслей промелькнули в голове. Но самой главной была мысль о Дуаре и мучительное сожаление, что вынужден оставить ее здесь в когтях злодея, который, несомненно, был вдохновителем нападения. Наверняка он хотел избавиться от меня и тем самым убрать единственное препятствие, могущее встать между ним и Дуарой, которой он явно домогался.

Я продолжал бороться, когда меня чем-то ударили по голове. Затем наступило забытье.

Когда пришел в себя, уже рассвело. Я лежал на кровати и, глядя в лотолок, пытался собраться с мыслями, мучительно вспоминая, что же произошло. Внезапно увидел прямо над собой щель, как будто там находился полуоткрытый люк. И через щель на меня смотрели два глаза.

Какой-то новый кошмар? Я не двигался и лежал словно зачарованный, наблюдая, как люк медленно открывается. Наконец появилось лицо — лицо очень красивой девушки, но сейчас оно было напряжено и искажено, а глаза выражали сильный испуг.