Сразу же после рассвета мы двинулись в путь, сохраняя боевой порядок. Вскоре Данлот прислал за мной.

— О твоем храбром поведении во время вчерашнего сражения мне доложили, — сказал он. — Твои действия достойны всяческой похвалы, и я хотел бы каким-либо образом выразить свою признательность.

— Разреши мне соединиться со своей супругой, — тут же ответил я.

— Это отдельная тема нашего разговора, — нахмурился он. — Твоя супруга исчезла.

— Исчезла! — я был просто потрясен. — Что ты имеешь ввиду?!

Неужели она убита во вчерашнем сражении?

— Нет, — он помрачнел еще больше — Тело Вантора было найдено в его каюте сегодня утром. Он заколот ударом кинжала в сердце, а твоей супруги на корабле не оказалось, хотя обыскали все.

Дуара исчезла! Ушла одна, неизвестно куда, пешком, без всякой защиты в страшной стране. Не знаю, как я не сошел с ума в эти минуты. Все же взял себя в руки и обратился к Данлоту.

— Пожалуйста, отпусти меня, чтобы я мог отыскать свою супругу. — Я буквально молил этого бесчувственного вояку.

Данлот отрицательно покачал головой.

— Ты ничего не сможешь сделать. Я уже посылал два разведывательных лантара, чтобы они тщательно обыскали местность.

— Очень любезно с твоей стороны, — поблагодарил я.

Он с удивлением посмотрел на меня.

— Очевидно, ты ничего не понял. Твоя супруга убила одного из наших офицеров, или по крайней мере улики — против нее. Она должна предстать перед судом.

И снова я пережил сильнейшее потрясение.

— Ты ведь все прекрасно понимаешь! — воскликнул я. — За что же ее судить? Совершенно очевидна причина, по которой она была вынуждена убить его. И ясно, что он заслужил это, сам спровоцировал собственную смерть.

— Мы считаем иначе, — ответил Данлот — Вантор был хорошим офицером, с многолетней выучкой и опытом. Его ценность для Фалзы превышает ценность даже сорока женщин.

— А теперь, — продолжал он, словно исчерпав инцидент и подчеркивая, что меня это отныне уже не касается, — как же отблагодарить тебя за совершенное вчера?

Мне стоило огромных усилий, чтобы удержаться и не высказать все, что думал и о его правосудии, и об оценке Дуары. Я решил ради того, чтобы иметь возможность помочь ей, не ссориться с Данлотом. Кроме того, у меня стал зарождаться неплохой план.

— Мы с Иро Шаном хотим помочь экипажу одного из разведывательных судов. Мне представляется, они дают гораздо больше возможности для активных боевых действий, чем какие-либо другие. Именно на таком судне мы могли бы принести максимальную пользу Фалзе.

Он пристально смотрел на меня какое-то время, прежде чем ответить, а потом спросил:

— Ты любишь сражения, не так ли?

— Когда есть за что сражаться, — пожал я плечами.

— И ради чего же ты сражаешься здесь? — осведомился он. — Ты не фалзадец и не ссорился с панганцами. Ведь если то, что вы о себе рассказали, правда, то ты до вчерашнего дня ничего не слышал о них.

— Я хотел бы иметь возможность завоевать доверие и благодарность Фалзы. Это помогло бы умерить гнев правосудия, если когда-нибудь моя супруга предстанет перед ним.

— Очевидно, в вашей стране высоко ценят женщин? — поинтересовался Данлот.

— Мы действительно уважаем их, в высшей степени уважаем. Честь женщины стоила бы жизни сорока ванторов, а то и больше.

— Мы очень, очень не похожи, — покачал он головой. — Мы смотрим на женщину, как на неизбежное зло, и не более того. Я плачу дороже за хорошего зората, чем за женщину. Но вернемся к вашей просьбе — я склонен ее удовлетворить. Поскольку вы останетесь здесь до конца жизни, то тебе и твоему другу нужно научиться быть полезными Фалзе.

— Почему ты считаешь, что мы останемся здесь до конца жизни? — с вызовом спросил я.

— Потому что будет так! — изрек он непререкаемым тоном. — Абсолютно невозможно пересечь горы, которые перегораживают Анлап с севера и юга. На востоке лежит огромный океан, а у вас нет корабля. На западе простирается неизведанная земля, в которой не был еще ни один человек. А кроме того, я не думаю, что вам разрешат покинуть страну. Вам будет известно слишком много наших военных секретов. А вдруг вы каким-то образом окажетесь в другой стране, чьи люди могут добраться до нас? Нам и так достаточно хлопот с панганцами, и мы не хотим, чтобы войско еще какой-либо страны напало на нас.

После столь малоутешительного разговора с Данлотом я отыскал Иро Шана.

— Ты еще даже не подозреваешь об этом, — сообщил я ему, — но знай, ты жаждешь отправиться вместе со мной и помочь экипажу одного из быстроходных маленьких судов-разведчиков.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — удивился он.

— И не можешь понять, поскольку я получил для нас разрешение Данлота служить на борту одного из малых кораблей.

— Я-то солдат, — кивнул он, — но вот тебе зачем это?

Тогда я рассказал про то, что случилось с Дуарой. А коли служба на одном из разведывательных судов позволит нам передвигаться по местности гораздо дальше и быстрее остальных кораблей эскадры, мы можем случайно найти ее, чего мы никогда не добьемся, находясь на борту большого линкора или еще какого-либо дредноута.

— И что ты будешь тогда делать? Офицер, который командует разведчиком, немедленно арестует и доставит Дуару в суд, и ты ничего не сможешь поделать.

— Думаю, что смогу, — возразил я. — Мы к тому времени научимся управлять кораблем, изучим местность, вооружимся пистолетами — а на судне, кроме нас, по-моему, будет всего пятеро фалзанцев.

Иро Шан понимающе кивнул.

— Вижу разумное зерно в твоем плане, — заметил он с лукавой усмешкой.

В это время к нам подошел офицер и довел до нас приказ Данлота: мы прикомандированы к атгану 975, который сейчас находится у борта линкора. Мы немедленно отправились на нижнюю палубу, а потом вышли наружу, там нас ожидал атган 975.

(Слово «атган» означает «разведчик». Оно состоит из слов «ат», то есть «взгляд», и «ган» — человек. Вместе получается «человек-взгляд», или разведчик.)

Командовал 975-м рокор, или младший лейтенант, по имени Ганджо. Он не проявил особого энтузиазма при известии о назначении на его корабль двух зеленых новичков. Хмуро спросил, что мы умеем делать. Я ответил, что мы артиллеристы, и он посадил Иро Шана на корму, а меня на нос. Таким образом, я получил возможность сидеть рядом с водителем. Не знаю, как его правильнее назвать, может быть, лучше пилотом?

Кроме рокора, на борту находились еще семь человек — пилот, четыре артиллериста и два торпедиста. Каждый артиллерист отвечал за две пушки: одна стреляла химическими снарядами, другая — т-лучами. Стволы пушек спарены: т-лучевой ствол укреплен над стволом для химических снарядов. Стволы надежно скреплены, поэтому можно пользоваться одним прицелом. Орудия выступали из борта корабля примерно на три четверти их длины и могли поворачиваться на сорок пять градусов в любом направлении. Орудия на левом и правом бортах, а также на корме имели одинаковый сектор обстрела. С каждого борта корабля выбрасывалась торпеда, так что при нашей большой скорости и маневренности, мы были весьма опасным маленьким жучком. Заняв позицию у носового орудия, я внимательно следил за каждым движением пилота и вскоре понял, что смогу сам управлять 975-м, и жаждал попытаться это сделать.

Отряд, к которому был придан 975-й, мчался далеко впереди эскадры. Вскоре стало понятно, почему фалзанцы носили шлемы — хотя мы были крепко пристегнуты к сиденьям привязными ремнями, нас изрядно мотало, и мы нещадно стукались о потолок, когда маленький корабль мчался с бешеной скоростью по неровной местности.

К полудню мы оказались вблизи большого города. Это, как я понял, был Ор. До сих пор мы не встретили ни одного корабля из эскадры противника. Теперь же их разведывательные корабли и эсминцы помчались навстречу нам от городских ворот. Они намного превышали нас численностью. Правда, мы были всего лишь разведкой. Командир нашего отряда отдал приказ к отходу. Мы старались избегать прямых столкновений с противником. Один из атганов немедленно отправился назад, к главной эскадре, с донесением Данлоту. Мы маневрировали в ожидании главных сил неприятеля. Но панганцы не спешили обнаружить себя.