Я поблагодарил ее за заботу и приятный вечер, который мы с ней провели.

Погонщик установил лесенку сбоку гантора, и я уже собирался спуститься на землю, когда мне на плечо легла рука Зерки.

— Если тебя спросят, — негромко произнесла она, — повтори им то, что ты рассказал мне, а если тебе не поверят, направь их к Тогании. Скажи, что я разрешила тебе поступать так, как ты поступаешь. Вот, возьми и носи — Она сняла кольцо с пальца и протянула его мне. — Это будет хорошим знаком моей дружбы. А теперь еще одно. Я не буду напоминать, что ты танджонг. У нас в стране королевская власть не пользуется прежней популярностью. Недавно сюда прибыл один великий джонг в поисках своей дочери, которую похитили. И он с тех пор находится в заточении в тюрьме Ган-Кум-Ров, если только еще жив.

— Великий джонг, дочь которого была похищена? Неужели такое возможно? Кто тот великий джонг? — забросал я ее вопросами.

Ее глаза сузились.

— В наше время в Амлоте нельзя быть слишком любопытным.

— Прости. — Больше я не мог ничего сказать.

Я спустился на тротуар, и ее огромный гантор двинулся вниз по улице.

Дом для путешественников — проще говоря, гостиница, куда привезла меня Зерка, — был действительно великолепен и служил наглядным доказательством благополучия и гостеприимства Амлота. Вестибюль дома ничем не отличался от вестибюля любой гостиницы, однако конторкой служила большая круглая будка в центре. Вокруг стояли диваны, кресла, стулья, цветы, работали маленькие киоски. Я почувствовал себя как дома. Вестибюль был переполнен.

Вездесущие стражники мелькали здесь и там. Пока я шел к конторке, двое последовали за мной и внимательно слушали, как клерк расспрашивал меня о моем имени и адресе.

— А где твое удостоверение? — грубо вмешался один из зани.

— У меня нет удостоверения, — как можно спокойнее ответил я. — Я чужестранец и прибыл в Амлот из Водаро в поисках службы.

— Нет удостоверения? А может, ты прибыл не из Водаро, а из Санары? — Он орал так, что привлек внимание всех присутствующих в зале, и вокруг нас быстро образовалась пустота — люди не желали иметь каких-либо дел с зани. — Вот что тебе надо! — Он размахнулся и ударил меня.

Я потерял терпение, хотя понимал, что поступаю очень глупо. Без труда парировал следующий удар и нанес такой прямой в подбородок, что он отлетел шагов на десять и свалился на пол. Его напарник поспешил ко мне с обнаженной саблей.

— Тебе следует подумать, прежде чем действовать, — я протянул в его сторону руку с кольцом, переданным мне Зеркой.

Он взглянул на кольцо и опустил оружие.

— Почему ты не сказал сразу? — спросил он. Его тон был совсем другим по сравнению с тоном напарника. К этому времени тот поднялся на ноги и направился в мою сторону, вытягивая саблю из ножен.

— Погоди, — напарник, которому я показал кольцо, наклонился к его уху и что-то прошептал. Затем они повернулись и побрели из вестибюля, как пара побитых собак. Теперь клерк превратился в образец учтивости и спросил о багаже; я ответил, что он будет позже. Тогда клерк подозвал рослого парня, на спине которого висело нечто, напоминающее стул.

Парень подошел ко мне и опустился на колени, а я занял место «а стуле, поскольку он ждал от меня именно этого. Парень поднялся, взял ключ у клерка и без труда пробежал три пролета лестницы — живой лифт; других лифтов в Амлоте не существовало. Я хотел дать чаевые этому потомку Геркулеса и Меркурия, но он не понял моих намерений и наверняка решил, что с ним пытаются сделать что-то нехорошее. Не сомневаюсь, что в его донесении отмечалось, какой я неблагонадежный человек.

У меня оказалась большая, хорошо обставленная комната. Рядом с ней — ванная, к которой тоже не возникло претензий. С балкона открывался вид на океан. Я вышел на балкон и долго стоял, думая обо всем происшедшем. Прежде всего мои мысли занимала Дуара, но немалое место было отведено и неожиданной встрече с Тоганией Зеркой. Я не мог до конца поверить, что ее интерес ко мне объясняется только дружескими чувствами к одинокому чужестранцу, и все же иных поводов не находил. Она — загадочная женщина, в этом сомнений не было. Возможно, я не полностью доверял ее искренности, поскольку был недоверчив, но что мне оставалось делать? Я оказался в городе, полном врагов, окружен всеобщей подозрительностью, и со мной немедленно расправятся, если заподозрят правду. Поскольку я не был искренним и был вынужден лгать, а приходилось делать это, чтобы извлечь какую-то пользу, мне казалось, что я сумел ввести в заблуждение Зерку. Но может быть, я ошибаюсь? Значит, она обманывает меня? Ведь город полон шпионов, и проще всего выудить у иностранца неосторожные признания с помощью красивой женщины. Способ стар, как сам шпионаж.

Сообщение Зерки, свидетельствующее, что отец Дуары, возможно, пленник Амлота, представляло для меня особый интерес и вынуждало оставаться здесь, пока я не выясню истину. Меня также все время тревожило упоминание о Спехоне как близком к диктатору человеке — его имя назвал сообщник Хорьяна. Ведь именно Спехону я должен передать послание от Мусо. Возможно, в письме кроется разгадка, почему все шло не так, как мне было обещано? Наконец я решился. Вытащил пакет, вскрыл его, сломав печати, и принялся за чтение.

Я похолодел при мысли, что мог отдать письмо Спехону, не прочитав. По существу, я передал бы собственный смертный приговор. Письмо следовало немедленно уничтожить. Я огляделся и увидел большой камин у дальней стены. Подойдя к нему с роковым документом, уже протянул руку, чтобы сжечь, но тут новая мысль остановила меня. Ведь письмо могло многое значить для Томана и Корвы, если его правильно использовать. Нет, уничтожать письмо было бы глупо. Но не меньшей глупостью было таскать в кармане. Где же спрятать письмо? Ни одно место в комнате не подходит, поскольку на меня в любой момент может пасть подозрение. Я не сомневался, что как только выйду из комнаты, она будет тщательно обыскана. Что же делать?

Подумав, я положил письмо в пакет и отправился спать. Завтра обдумаю все еще раз, а сегодня слишком устал.

Я спал очень крепко, ни разу не проснувшись, и поднялся только в два часа по местному времени, что соответствует шести часам сорока минутам по земному счету. Сутки на Амторе длятся двадцать шесть часов пятьдесят шесть минут и четыре секунды земного времени.

Я чувствовал себя хорошо отдохнувшим и готовым отправиться к Зерке с надеждой устроиться на какую-нибудь работу поближе к зани, что помогло бы мне установить, действительно ли Минтеп, отец Дуары, находится в тюрьме Амлота. Теперь письмо Мусо к Спехону не представляло угрозы для меня. Единственная проблема — найти подходящее место и спрятать его, но вряд ли мне удастся ее решить.

Встав с постели, я вышел на балкон подышать свежим утренним воздухом и посмотреть на город при дневном свете. Дом путешественников находился гораздо ближе к морю, чем мне показалось ночью. Почти у моих ног простиралась спокойная гладь великолепной, закрытой со всех сторон гавани. Множество лодок стояли на якорях или были пришвартованы к набережной.