– Чего тебе надо? – даже не глядя в сторону Керэмочи, грубо поинтересовался офицер ополчения у грязного, потрёпанного боем рядового.

– З-здесь Морские пехотинцы, – ответил провожатый. – Это – Лейтенант Керэмочи. Она должна видеть Бригадира.

– Ах, она должна, вот как?

Лейтенант ополчения наконец обратил внимание на Керэмочи и инстинкты Алисии заставили её напрячься. В глазах янцзыцыанца было что-то такое, что забило тревогу в её разуме.

– Да, она должна, – сказала Керэмочи ледянным тоном. – И её терпение уже подходит к концу.

– О, простите меня, Мэм! – ответил ополченец, демонстрируя карикатурное внимания и приветствуя её с широкой ухмылкой. – Я сейчас же сбегаю и узнаю, не захочет ли Бригадир потратить впустую немного своего времени, узнав о чудесном явлении тех, кто просиживал свои трусливые задницы в безопасности, в то время как против нас ополчился весь этот чёртов город.

Алисия не видела и не слышала какого-либо обмена сигналами между лейтенантом Керэмочи и Ганни Уитоном. Возможно, как она решила позже, это была телепатия. Или опытный сержант-оружейник был настолько зол, что не нуждался ни в каких сигналах от своего лейтенанта.

Фигура Уитона внезапно превратилась в размытое пятно, он казалось даже не перемещался – мгновенье назад он ещё стоял в полушаге позади своего командира, а в следующий момент его нога уже стояла на горле распростёртого на земле офицера ополчения, а руки сжимали винтовку последнего.

Капрал ополчения сначала было дёрнулся, но тут же замер, а Алисия с удивлением обнаружила, что причиной неподвижности капрала стало дуло её винтовки, упирающееся в пряжку его ремня. Посмотрев на неё долю секунды, он очень медленно и аккуратно положил своё оружие на землю.

– Я полагаю, – вежливо произнёс Уитон, обращаясь к оставшемуся на ногах капралу, полностью игнорируя лежащего на земле офицера, полузадушено корчившегося, пытаясь обеими руками ослабить нажим ботинка сержанта, – теперь лейтенант может увидеть Бригадира. Есть проблема?

* * *

– Чёрт возьми, о чём Вы думали, нападая на моих людей? – разорался Бригадир Жонгдомба, как только лейтенанта Керэмочи вошла в его сырой, дурно пахнущий командный пункт. Ганни Уитон последовал за нею, а Алисия, как приклеенная, покорно вошла вслед за ними. Пока она опускалась вниз по ступенькам блиндажа, её ВИЛС высветил зелёные иконки остальных бойцов взвода, медленно стягивающихся в неправильное кольцо вокруг командного пункта.

– Я не понимаю о чём Вы говорите, Бригадир, – твёрдо возразила Керэмочи, смотря ему прямо в глаза.

– Не-е-т, Вы прекрасно всё понимаете, лейтенант! – брызгая слюной, заявил Жонгдомба.

Он указал на ещё одного офицера ополчения – капитана, стоящего в стороне с парой сержантов. Все трое щеголяли «нашивками» «Охрана Штаба» и выражения их лиц – с глазами, впившимися в Керэмочи и Уитона – нельзя было назвать иначе как агрессивными.

– У меня есть запись всего инцидента, – продолжил бригадир, – и для меня очевидно, что трусость Вашего командира уступает только Вашему высокомерию при выполнении её бабских приказов! Но если Вы лелеете какие-то напрасные надежды на то, что имеете некое Богом данное право безнаказанно нападать на любого из моих людей, которые стоят у вас на пути, то я уверяю Вас, что Вы и Ваш майор глубоко заблуждаетесь, лейтенант! Я твёрдо намерен добиться осуждения вас обоих Военным Трибуналом!

– Очевидно, было некоторое расхождение во мнениях относительно степени воинской вежливости, которую нужно показать вышестоящему должностному лицу, Сэр, – возразила Керэмочи, и лицо Жонгдомбы опасно напряглось, уловив неприкрытое напоминание того, что офицер Корпуса Морской пехоты обладал юридически полным званием, имея таким образом преимущество перед любым офицером планетарного ополчения с таким же номинальным званием. – Ваш лейтенант выразил своё мнение относительно меня и моих подчинённых используя несколько несдержанные выражения. Мой Ганни возразил ему в своей собственной манере и... выразил протест. Смею напомнить, что с того момента, как майор Палациос объявила военное положение от имени Императора, любые воинские нарушения, произошедшие во время существующей чрезвычайной ситуации находятся в юрисдикции Имперской Морской пехоты, а не местных властей. Я не сомневаюсь в том, что в случае предъявления обвинения Корпус потребует рассмотреть дела всех вовлечённых лиц. Тем не менее, Сэр, со всем должным уважением, хочу Вас уведомить, что мои приказы состоят в том, чтобы эвакуировать членов планетарного правительства в зону безопасности космодрома.

– Правительство не собирается бежать куда-либо! – упёрся в неё взглядом Жонгдомба. – Как я уже неоднократно заявлял майору Палациос, Президент Шангап и члены Палаты Депутатов не дрогнут перед какой-то шайкой из сточных канав! – он высокомерно фыркнул. – Большинство из них – бесполезные трутни и паразиты. Настало время преподать им хороший, пусть и запоздалый урок, как им надлежит себя вести, и мы не позволим им захватить Правительственный Комплекс и требовать повышения их социального статуса!

– Бригадир Жонгдомба, – терпеливо сказала Керэмочи, – согласно Вашему личному сообщения, Вы информировали майора Палациос, что больше не можете удерживать эту позицию и гарантировать безопасность высших чиновников Правительства. Соответственно, майор послала меня, чтобы сопроводить указанных гражданских лиц в безопасное место. Если они не захотят последовать за мной, пусть это будет их собственное решение. Майор Палациос с сожалением примет этот выбор, но не будет стремиться диктовать им свою волю.

– Вы не посмеете  вот такпросто бросить нас! – презрительно усмехнулся Жонгдомба.

– Напротив, Бригадир, – спокойно возразила Керэмочи, – это будет их решение, а не моё.

– А что, если я не позволю Вам бросить нас? – внезапно спросил бригадир намного более мягким тоном.

– Бригадир, мои люди и я не находимся под Вашим командованием, – ответила Керэмочи. – У меня есть свои приказы от моих собственных начальников и я повинуюсь только им.

– Что-то я сомневаюсь, – продолжил свою мысль Жонгдомба, – что Ваша непогрешимая майор Палациос или губернатор Альберт бросит нас на растерзание волкам, если взвод их драгоценных Морских пехотинцев застрянет здесь с нами. Даже если я неправ, Ваши люди всё равно станут хорошим дополнением к нашей огневой мощи.

– Бригадир Жонгдомба, – тон Керэмочи стал максимально официальным, – я считаю, что Вы должны пересмотреть свою позицию. Мои люди направлены сюда не для укрепления Вашей обороноспособности и они не собираются это делать. Сейчас же, если Вы не возражаете, я хотела бы лично поговорить с Президентом Шангапом. Мне не хотелось бы думать, что характер моих приказов был – я уверена, неумышленно – неверно доведён до него.

– Я надеюсь, что Ваши люди окажутся более склонны чем Вы думаете, оказать нам поддержку, когда обнаружат, что Вы и Ваш сержант задержитесь здесь в качестве моих личных «гостей» до тех пор пока приказ не будет изменён на условиях планетарного правительства, – самодовольно заявил Жонгдомба.

Алисия почувствовала, как неожиданное ледяное спокойствие охватило её. Несмотря на инструктаж, несмотря на инцидент с лейтенантом ополчения перед командным пунктом, она так до конца и не верила, что Жонгдомба мог быть настолько сумасшедшим, чтобы предъявить подобный ультиматум. Он был окружён превосходящими силами мятежников и вдобавок был готов ввязаться в опасный, попадающий под действие военного трибунала инцидент с взводом Имперской Морской пехоты в очень средненькой для себя позиции? О чем он вообще думает? Идумает ли он вообще? Неужели он действительно верит в то, что командующий планетарного Ополчения Коронного Мира может помериться крутостью яиц с офицером Корпуса и остаться при этом в живых?

– Бригадир, – мягко посоветовала лейтенант Керэмочи, – Вы совершаете серьёзную ошибку. Я рекомендую Вам отказаться от своих слов прямо здесь и прямо сейчас.