Она реяла в темноте, которая больше не утешала, желая покоя – даже если должна будет найти его в небытие – который она потеряла, но всё ещё наполненная целью, ради которой была создана. Необходимость и потребность трепетали внутри неё, а она никогда не была терпеливой или послушной. Видимо её исчезнувшие создатели, будь они прокляты, что-то напутали, оставив её без руководства, лишив призвания, и она колебалась на грани решения – последовать за одиночеством к смерти или вернуться к жизни, отправившись вслед за неясной потребностью.

И что-то ещё мерцало на самом краю её чувств. Пусть более слабое, чем даже она сама в этот миг, но всё-таки достаточное, чтобы смыть остатки тьмы, и она наощупь отправилась туда, откуда пришёл этот свет. И, достигнув его, встрепенулась в эйфории узнавания. Это было оно – то самое эхо, её отражение, которое тревожило её в полузабытых снах, оно стало более ярким, более острым, чем когда-либо прежде. Все его потенциальные возможности и все возможные альтернативы коллапсировали в этот миг – этот единственный узловой момент, когда её отражению предстояло сделать выбор. Выбор, к которому они обе так долго шли.

Её нащупывающая мысль коснулась этой другой сущности, и она задохнулась в тихом шоке сырой, лихорадочной ненависти – в пламенной мощи предсмертных чувств, кричащих в бессловесной муке. И пусть этот немой призыв пришёл не от её создателей, а от смертного существа – всё равно его сила поражала.

Почувствовав её прикосновение, эмоции умирающей вспыхнули ещё ярче, выплескивая в единой вспышке отчаянный призыв. Призыв, более сильный в её угасающей мольбе, чем даже у её создателей, и также как она узнала ту, кого видела в своих снах, так и её отражение узнало её. Она знала её! Не по имени – не как нечто реальное, а её суть, то, чем она была. Её агонизирующий разум, словно щипцы, вырвал её из небытия пустоты, чтобы дать ей возможность вновь последовать за своим предназначением.

Штурмовой «шаттл» нависал над загоном как проклятие, окутанный тонкой пеленой летящего снега. Дым перемешивался со снегом, разнося тошнотворную вонь горелого мяса. Дула энергетической пушки и пулеметов парили от падавшего на них и мгновенно таявшего на раскаленном металле снега. Изуродованные тела мегабизонов валялись возле посадочных опор «шаттла». Полуторатонные туши этих продуктов генной инженерии пулеметы разорвали в обширное грязное месиво.

Амбары и конюшни были превращены в дымящиеся руины, а лошади и мулы лежали у дальней изгороди. Сначала они не убегали, потому что привыкли к «шаттлам», а те немногие люди, которых они видели, обращались с ними хорошо. Сейчас череда трупов повествовала об их последней попытке спастись бегством.

Они погибли не одни. У ворот лежал человеческий труп. Это был парень лет пятнадцати, трудно было сказать определённее – его тело было иссечено градом пуль, выбежавший выпустить животных, когда началась бойня.

Один из пиратов вышел из распахнутой двери того, что было домом, застегивая пояс. Из двери послышался нечленораздельный, надломленный голос, переставший быть человеческим уже несколько часов назад. Раздался пистолетный выстрел, голос смолк. Пират поправил нательную броню, затем сунул два пальца в рот и свистнул. Его команда появилась из сооружений фермы, некоторые уже нагруженные добычей.

– Я вызываю грузовик, время прибытия – сорок минут. – Он махнул рукой на участок возле корабля. – Сваливайте всё сюда, потом рассортируем.

– Что будем делать с Ю и остальными? – спросил кто-то, кивнув на труп погибшего рейдера, лежавшего рядом с телом своего убийцы, седого старика.

Ружейный выстрел разорвал тело старика, но лицо Ю было тем не менее искажено удивлением и ужасом, а скрюченные руки застыли в кровавой луже у живота, вспоротого ножом, проникшим под нательную броню снизу.

Лидер пожал плечами:

– Приведите их в порядок. Обработайте и оставьте здесь. Начальству понравится, что кто-то грохнул парочку пиратов. Не надо разочаровывать начальство.

Он подошел к Ю и презрительно глянул на тело. Этот кретин всегда забывал, что он на работе, а не на прогулке. Столько самоуверенности! Он, видите ли, просто хотел развлечься, забив старикашку до смерти. И вот результат.

Командир покачал головой, задаваясь вопросом: кем был этот старик?

Кем бы этот старый хрен не был, – подумал лидер– если бы не пацан, он угрохал бы гораздо больше моих людей.

Старик скрывался позади корыта с водой возле изгороди, не замеченный никем. Никто даже и не подозревал, что он был там, до того момента, когда он выскользнул из-за укрытия, чтобы остановить мальчонка, бросившегося открывать загон. Именно там Ю и перехватил его, попытавшись сбить с ног прикладом своей штурмовой винтовки.

Что ты сейчас думаешь о своей склонности к садизму, а, сержант Ю? со злостью подумал лидер. Старый ублюдок распотрошил тебя словно рыбу и, ... завладев твоим грёбаным оружием, пришил троих наших прежде, чем мы смогли достать его.

И даже это не стало концом неприятностей. Задержка, пока его люди разбирались со стариком, дала возможность ещё одному ублюдку внутри дома добраться до его собственного оружия. Тот убил ещё пятерых «пиратов» прежде, чем умер сам.

И нам ещё повезло, что его пистолет был гражданской модели и был снаряжен обычными боеприпасами и стандартным магазином. Слава Богу, нам удалось поймать его на перезарядке и пришить прежде, чем он снова успел открыть огонь.

Чёрт! Мне предстоят не слишком приятные минуты, когда придётся докладывать об этом Алекссову, подумал лидер. И только сам Дьявол знает, как отреагирует на это Шу!

Нечто похожее на панику с дрожью пробежало по его телу, несмотря на его бескомпромиссные слова человеку, который задал вопрос. Он знал, что он действительно уже должен признать это, и рано или поздно он всё равно окажется перед необходимостью сделать это.

Но не сейчас, сказал он сам себе. Ещё не время. Не раньше, чем это проклятое дело закончится! И, по крайней мере, старый пердун избавил меня от этого тупого отморозка. Так что, полагаю, я ещё должен сказать ему спасибо.

Лидер не был гуманистом и слез по таким, как Ю, не проливал. Он отвернулся и махнул рукой. Команда тотчас разбрелась в поисках добычи.

***

Она появилась из снега, окутанная мехом, как белая тень смерти. Пряди янтарных волос развевались вокруг лица, нефритовые глаза отражали ад. Ее павшая лошадь осталась далеко позади, бока больше не вздымались при дыхании, пот остыл и превратился в лед. Она заплакала бы от того, как кротко ее конь переносил тяготы скачки, но сейчас не время для слёз. Кровь била в виски, время казалось медленным и неуклюжим. Холодный воздух жег легкие.

Рация, по которой её вызвали, оттягивала один карман куртки, в другой она кинула бинокль. Она узнала тип «шаттла» – «леопард» – старый, но вполне работоспособный корабль. Она сосчитала рейдеров, когда они собрались вокруг командира. Двадцать четыре, плюс тела на снегу рядом с её дедом и ещё пять перед домом – итого тридцать три. Предельная загрузка «леопарда», спокойно отметил компьютер в её голове. На борту никого, значит, никто не уложит ее из бортового оружия... и она сможет убить больше, прежде чем убьют ее.

Она проверила нож на поясе, затем обеими руками сжала винтовку. Враги вооружены штурмовыми винтовками, у некоторых гранаты, у всех – пассивная броня. Но ей было всё равно, и она ласкала свое оружие, как возлюбленного. Снегопард, круживший вокруг фермы, мог справиться даже с мегабизоном, поэтому она вооружилась основательно.

Она добралась до «шаттла» и опустилась на одно колено, укрывшись за одной из опор – отсюда хорошо виден дом. Она взвесила возможности угона «леопарда», но корабль не взлетит без бортового стрелка, телеметрия которого связана с кораблем. Она не могла ни угнать корабль, ни использовать его оружие. Поэтому вопрос, по сути, заключался в том, включена ли бортовая связь. Если рации в их шлемах связаны с кораблем, они могут вызвать подкрепление. С какого расстояния? Стоянка Брауна, подсказал компьютер. Меньше минуты для «шаттла». Слишком быстро. Она не сможет перещелкать их на выходе, не сможет захватить с собой побольше, прежде чем умрёт.