Из дюжины мужчин, которые каждый день приходили в редакцию «Вэнити фэр» за то время, что я там работал, лишь четверо были традиционной ориентации. Мы даже шутили с Крисом Лоуренсом, что, притворись мы гомосексуалистами, наше продвижение по служебной лестнице в журнале шло бы куда быстрее. И нередко задавались вопросом, а может, именно так поступили те несколько сотрудников, которые не скрывали своей ориентации? Их еще называют «лесбиянами» (или «гетеросексуальными гомосексуалистами», или «скрытыми гетеросексуалами»). Наиболее откровенным гомосексуалистом, с которым я когда-либо сталкивался в редакции, был Кевин Сессам, главный в «Вэнити фэр» по интервью с известными людьми. В эпоху Тины Браун он написал статью в «Поз», в которой обсуждал вопрос о том, каково это — спать с ВИЧ-инфицированным внуком Джорджа Уоллеса, бывшего губернатора штата Джоржия (на самом деле он был губернатором штата Алабама) и пламенного противника гражданских прав. Когда статья была опубликована, Сара Джайлз, британский редактор, промчалась по главному коридору, размахивая журналом над головой и вопя во все горло: «Боже мой! Боже мой!» Было бы забавно попробовать к ним подкатиться. С неохотой мы все же решили, что, возможно, они и в самом деле геи.

Признаться честно, геи в современном Манхэттене пользуются разнообразными преимуществами, в том числе у женщин. В мае 2000 года в журнале «Разговор» была опубликована статья о том, почему Джуд Лоу, Мэтт Даймон и Эдвард Нортон пользуются таким обожанием у женщин. Ответ: они просто «в достаточной мере являются геями». Были процитированы женщины, обладающие солидным опытом в области свиданий, которые описали образ своего идеального мужчины: «Вам хочется, чтобы в некоторых вещах он вел себя как гей. Вам хочется возлюбленного, который бы гордился своим домом, готовил, любил танцевать, обожал свою маму, заботился о своем гардеробе и ухаживал за своим телом, но который бы при этом не слишком всем этим увлекался. Вам хочется, чтобы он был немного геем».

К сожалению, для того, чтобы привлечь женщин Нью-Йорка, поддерживать беседу на званом ужине и брать интервью у знаменитостей Голливуда, я не был в достаточной степени геем.

О том, что в редакции «Вэнити фэр» начался оскаровский сезон, можно определить по телефонным разговорам сотрудников, которые мне довелось подслушать, шатаясь по главному коридору:

— Кто это? О Господи! Как ты, приятель? Мы с тобой не встречались, наверное, лет десять. (Пауза.) Боже, я был бы рад тебе помочь, но не могу. У меня у самого нет приглашения. Прости.

Клик. Короткие гудки.

Обременительная часть работы в журнале — непрекращающиеся в марте телефонные звонки от шапочных знакомых, пытающихся получить приглашение на прием в честь вручения Оскара. Каждый год в офисе Грейдона Картера принимают до 15 000 подобных звонков от людей, умоляющих о пригласительных. Уверен, количество звонков, получаемых сотрудниками журнала, превышает эту цифру раз в десять. Поэтому не будет преувеличением сказать, что на оскаровскую вечеринку «Вэнити фэр» стремятся попасть гораздо больше, чем на саму церемонию вручения Оскара.

Люди идут на крайние меры, чтобы попасть и закрепить свое имя в списке гостей. Помню, как в 1996 году через неделю после приема я обнаружил на столе Грейдона фальшивую статуэтку Оскара, присланную одной из приглашенных в этом году счастливиц, которая даже сделала на ней надпись «Лучшая оскаровская вечеринка 1996 года».

— Полагаю, ее снова пригласят, — не удержавшись, съязвил я.

— He обязательно, — невозмутимо ответил Грейдон.

А совсем недавно одному из сотрудников журнала позвонил некто и предложил взятку в 300 000 долларов за приглашение. «Дайте им номер моего мобильного телефона, — пошутил Грейдон, когда услышал об этом. — Мне нужно дать образование четырем детям».

До настоящего времени удалось проникнуть на прием без приглашения только журналисту из таблоида «Стар», который в 1996 году заявился к ресторану с поросенком на поводке. Он заявил «планшеточной нацистке», что этот поросенок снимался в фильме «Бэйб», выдвинутом в том году в номинации «Лучший фильм», и она ему поверила. Очевидно, ей было невдомек, что в этой роли снялась дюжина поросят.

С тех пор прием был надежно защищен от подобных проникновений. Сегодня для того, чтобы просто приблизиться к входу, вам необходимо преодолеть серию контрольных пунктов, укомплектованных людьми шерифа округа Лос-Анджелес. Если вы на машине, вам следует разместить на ее передней панели закодированный цветом «парковочный пропуск». Один цвет дает вам право на «прислугу», то есть вашу машину припаркует для вас один из служащих, тогда как другой цвет — нет. На третьем контрольном пункте, если, предположим, вам удалось так далеко зайти, вас встретит «модифицированная хирургическим путем брюнетка в наушниках»,[104] которая проверит наличие вашего имени в «самом главном списке». Но даже если оно там есть, это еще не означает, что вас пропустят. В 1998 году подобная судьба постигла британскую светскую львицу Тару Палмер-Томкинсон, потому что вместо назначенного ей времени 23.30 она приехала в 21.30.

Но что самое удивительное в этом эксклюзивном мероприятии — количество гостей ежегодно увеличивается. В 1999 году было приглашено приблизительно 750 человек, а в 2001 году это число выросло до 1200, и чтобы вместить их всех, Грейдону даже пришлось нанять своего архитектора Бэйсила Уолтера, чтобы тот разобрал заднюю стену ресторана и сделал к нему временную пристройку. На следующий день стену восстановили.

Причина подобного ажиотажа самая простая: чем труднее попасть на прием, тем сильнее люди хотят на нем оказаться. Назвав мероприятие «самой эксклюзивной вечеринкой в мире», Грейдону удалось создать самый горячий хит оскаровской недели.

— Важно не то, кому ты скажешь «да», — говорил мне Грейдон в 1996 году, раскрывая формулу успешного приема, — а то, кому ты говоришь «нет».

Конечно, не всем гостям приходится выпрашивать приглашения. Некоторые получают их, сами того не ожидая. Например, все номинанты на Оскар по каждой из основных категорий, потому что только так Грейдон может быть уверен, что у победителя будут все необходимые документы, чтобы без проблем преодолеть контрольные пункты. Другой ежегодной традицией стало приглашать дежурную красотку. На вечеринке 1994 года это была Нэнси Кэрриган, а в 1998-м — Моника Левински.

Самыми важными гостями на приеме являются люди, которые входят в голливудский список «А», и журнал не останавливается ни перед чем, чтобы заручиться их присутствием. Это оскароноспы Том Хэнкс, Гвинет Пэлтроу и Мартин Скорсезе, медиамагнаты вроде Руперта Мердока, Эдгара Бронфмана-младшего и Саммера Редстоуна и такие «голубоволосые калифорнийские матроны» как Нэнси Рейган, Барбара Дэвис[105] и Бетси Блумингдейл.[106] Именно эти люди могут рассчитывать, что бронированные грузовики «Фед-экс» доставят им не только пригласительные, но и подарок. В 1997 году несколько счастливчиков получили красные директорские кресла, спинки которых были украшены словами «Вэнити фэр». В 1998 году все 150 приглашенных на обед обнаружили на своих местах оловянные пепельницы и зажигалки «Зиппо». Таким образом Грейдон давал им понять, что они даже могут здесь курить.

Уже то, что в планирование оскаровской вечеринки вкладывается средств больше, чем в комплектование голливудского выпуска журнала, говорит о многом. Сравнить степень подготовки к этому событию с «военной» значит нанести оскорбление Саре Маркс, возглавляющей группу «Вэнити фэр» по организации приемов. (Ее должность называется «Директор специальных проектов».) В 1999 году она объездила всю Кубу, чтобы найти ансамбль из 16 человек, который должен был играть в шатре, поставленном по настоянию Грейдона на парковочной стоянке ресторана. Если бы Сара возглавляла операцию в Заливе свиней,[107] та бы не закончилась таким провалом.