Закончив книгу, я отправил ее экземпляр отцу, и через несколько дней он пригласил меня на ужин в свой дом в Айлингтоне. Я прибыл туда, чтобы выслушать приговор.

Он отозвался о моем творении благожелательно: «очень забавно», но без особого энтузиазма. «Почему бы тебе не написать книгу посерьезнее?» — спросил он. Напомнил о предложенном Т. С. Элиотом различии между достижениями двух сортов: за одно тебе аплодируют при жизни, но и только, а другое становится значимым настолько, что его читает не одно поколение. Не пора ли мне перестать гоняться за дешевым успехом суетного мира и заняться чем-то более значительным? Конечно, он прав. По словам писателя Николаса Леманна, «Возвышение меритократии» почти обессмертило моего отца. Куда там голливудским богам, которые так поразили мое воображение в первую оскаровскую вечеринку «Вэнити фэр». Вот к какому бессмертию стоит стремиться.

И все же я не смог сказать, что сожалею о времени, потраченном на поклонение фальшивым идолам. Лишь немногим счастливчикам удается сразу найти свой путь. Большинству из нас он открывается после долгих поисков.

В конце мая 2000 года Питер Стоун, журналист из Лос-Анджелеса, рассказал мне, что ____ ____выгнала Алекса. Неудивительно, что он не позвонил мне, чтобы сказать об этом. Тем не менее я оставил сообщение на его голосовой почте, интересуясь, правда ли это, и через пару дней он мне перезвонил.

Алекс. Она не выгоняла меня, дружище. Все совсем не так. Думаю, мы с ней просто поняли, что у нас ничего не выйдет, понимаешь? Она очень избалована. Привыкла, чтобы ее обожали, льстили и преклонялись перед ней, но из-за чего? Из-за биологической случайности. Знаешь, с тех пор как ей исполнилось 18, ей постоянно твердили о том, какая она фантастичная и сногсшибательная, хотя по сути все, что от нее требовалось, — раздвинуть ноги. И это ее испортило. Признаюсь, я рад, что это закончилось сейчас, а не после того, как у нас появились бы дети. Тогда бы все могло действительно обернуться катастрофой, ты понимаешь, что я имею в виду?

Я. Да, ладно тебе, Алекс. Ты спал с ____ ____, и теперь ее нет. Это должно больно тебя задевать.

Алекс. Конечно, не буду притворяться и говорить, что я не расстроен из-за этого. Я расстроен. Доволен? Но я никогда не приходил в дикий восторг от этого мира, как ты. Он далеко не удивительный. Я присутствовал, когда Томми Хайлфигер[194] сказал: «Давай закажем частный самолет и на недельку махнем на Маврикий», или когда Боно[195] сказал: «Отправляемся в Дублин на день рождения Салмана». Приятель, я был на показе фильма, где присутствовали лишь Шон Пени и Брэд Питт. И знаешь что? Реальность тебя бы разочаровала. Шон Пенн просто отвратительный любитель подраться и выпить, пытающийся перетрахать как можно больше женщин. Брэд Питт славный паренек, но, проговорив с ним полчаса, ты понимаешь, что он просто славный паренек, и все.

Я [благоговейно]. Именно поэтому я всегда тебе завидовал, Алекс. Когда ты критикуешь этот мир, тебе веришь. Потому что ты там был и видел все собственными глазами. Мои же критические выкрутасы скорее напоминают басню о лисице и винограде. Томми Хайлфигер и Боно не подпустили бы меня к себе, будь я даже коммивояжером. Заметь они меня на подъездной дорожке, спустили бы собак.

Алекс. Я знаю, что ты романтизируешь этот мир, но, поверь, на самом деле он совершенно пустой. Не спорю, сначала он тебя возбуждает и волнует, но в конечном итоге ты теряешь к нему интерес. Я встречался действительно с одной из самых красивых женщин в мире, и знаешь что? Со временем это перестает иметь значение.

Я. Я не романтизирую мир, по крайней мере больше не романтизирую. Но я бы хотел быть его частью, чтобы потом осуждать его с большей убедительностью. Я завидую твоему авторитету в данном вопросе. Даже как лишившийся всех иллюзий циник ты гораздо успешней меня. Это несправедливо.

Алекс. Прекрати смотреть на мир как на спортивные соревнования. Победа не самое главное, приятель.

Я. Послушай, Алекс, ты должен написать об этом. Забудь о голубом собачьем парикмахере из Уэльса. Напиши сценарий об обычном парне из Северного Лондона, который приехал в Голливуд и оказался в постели с ____ ____. Сначала он совершенно покорен ею и миром, в котором она живет, но в конце концов она его вышвыривает и он превращается в мистера Обозленного, беснующегося и обвиняющего ее и ее друзей в духовной пустоте. Твой персонаж даже может закончить тем, что преследует ее…

Алекс [раздраженно]. Послушай, чувак, она меня не вышвыривала. Заруби себе на носу. Если хочешь знать, это я ее бросил.

Я. Ты ее бросил? Господи Иисусе. Алекс, я бы пожертвовал своим левым яичком, лишь бы сказать это. «Да, я знавал ____ ____. Мы встречались с ней несколько месяцев. Но дело в том, что со временем красота приедается. Поэтому я ушел от нее».

Алекс [смеясь]. Ну, вообще-то именно так все и было.

Когда я в последний раз разговаривал с Алексом, он писал сценарий для Адама Сэндлера.

Я думал начать эту часть с одной из тех постмодернистских оговорок о случайном характере каких-либо совпадений, которые ставят под сомнение саму идею объективности и правдивости рассказанного, но практически все, что написано в этой книге, произошло именно так, как я это описал. Я сказал «практически все» из-за легкой комичности, которую иногда придавал некоторым событиям, но вы бы удивились, как мало я приукрасил или преувеличил. Когда я перелистываю книгу и перечитываю обо всех унижениях, которые мне пришлось пережить, у меня возникает неодолимое желание, чтобы большая их часть действительно оказалась лишь плодом моего воображения. К сожалению, это довольно подробный отчет обо всем, что со мной произошло.

По возможности я старался использовать реальные имена людей, но по юридическим причинам иногда мне приходилось либо изменять их, либо оставлять прочерки. Все фактические данные, которые вы найдете в книге, я постарался изложить очень точно, и в этом неоценимую помощь мне оказали Риза Круз и Консуэло Мурсом, за что я им очень признателен. Однако ошибки неизбежны. И если вы обнаружите какую-нибудь из них, пожалуйста, сообщите об этом по адресу [email protected]. Таким образом, если случится чудо и мою книгу издадут дополнительным тиражом, у меня будет возможность их исправить.

У меня имеется длинный список людей, которых мне бы хотелось поблагодарить, но, к сожалению, если я назову их имена, они лишатся работы. Люди, сотрудничающие с глянцевыми журналами Нью-Йорка, постоянно пребывают в атмосфере изматывающей паранойи. По описанию одного из сотрудников «Разговора», журнала Тины Браун, это похоже на «работу в Белом доме в период правления Никсона». Хотя свобода слова и гарантирована Конституцией Америки, но горе тому журналисту из глянцевого журнала, что попытается использовать это право, распространяясь о своем начальстве. (Думаю, журнал «Разговор» было бы лучше назвать «Омерта».[196]) Тем не менее у меня было множество «Глубоких глоток»,[197] чьих имен я не могу назвать, но которых я бы все равно хотел поблагодарить. Уверен, они поймут, что я имею в виду именно их.

В число же тех, чьи имена назвать я могу, входят мой агент Эмма Пэрри, мой редактор Май Семсон из издательства «Литтл, Браун и компани» и мой адвокат по вопросам диффамации Мартин Соамс. Среди тех немногих людей, которые читали эту книгу по мере ее написания и во многом улучшили ее советами, были Майкл Янг, Шон Макалей, Космо Ландесман, Крис Лоуренс, Мелик Кейлан, Кристофер Колдуэлл и Кромвель Кулсон. Также мне бы хотелось поблагодарить Беки Квинтавейлл и Рейчл Лейшон из издательства «Литтл, Браун и компани». Стоит ли говорить, что все ошибки, в том числе постоянное использование выражения «стоит ли говорить», являются моей личной заслугой.