— Много их?

— Кажется, около десятка, — ответила она, напряжено всматриваясь вдаль. — Они идут едва ли не бегом.

— Значит, нас уже видели, — уронил я. — Лейла, не рискуй больше, если запахнет жареным, превращайся в волка.

— В кого?

— Ну, в того, кем ты была, когда мы встретились.

— Как прикажет мой повелитель, — едва не вытянулась она в струнку, немного подумав, добавила с обидой: — Я оборачиваюсь мираклом.

Я поморщился, но ничего не ответил.

Теперь и я видел, что отряд вооруженных копьями людей быстро настигает нас.

Странно видеть в этом мире лошадей, запряженных в телеги, но при этом не видя ни одного всадника. Отряд копейщиков почти нагнал нас. Воины как на подбор одеты в коричневые накидки, в руках каждого копье с длинным и блестящим на солнце лезвием, а на поясах болтается широкий, но коротковатый меч.

— Кто они? — спросил я у Лейлы.

— Не знаю, мой повелитель, я ведь столько времени прожила в лесу.

Отряд молча окружил нас. Суровые лица смотрели оценивающе. Вперед, расталкивая воинов, вышел латник в бронзовой кирасе и со шлемом, похожим на викингов. Лет сорока, с темными глазами, в которых отчетливо сквозит подозрительность. Он осмотрел меня сверху вниз, особое внимание уделяя изорванной, густо покрытой засохшей кровью рубахе и длинному мечу в моей руке.

— Назовись, — бросил он мне в лицо, будто перчаткой.

— Ты первый, — стараясь, чтоб голос не дрогнул, ответил я.

— Я десятник имперского патруля. Мое имя — Бран.

— Мое имя — Вардес. Я бывший наемник, но сейчас попал, — я с грустью взглянул на свою разодранную рубаху, — в тяжелое положение.

— Так, значит, это ты убил четырнадцать разбойников недалеко отсюда?

— Четырнадцать? — удивился я. — Я насчитал пятнадцать.

— Значит, кого-то не добил, — бросил он сухо. — У тебя в руках меч, а все они были рассечены топором. Как это понимать?

— Топор я отобрал у ближайшего разбойника, — честно ответил я. — Вот и крушил тем, что было в руках.

Я старался выглядеть и говорить внушительней. Герой, который не убоялся целой шайки, не мог лебезить.

— А твоя рубаха? Вижу, она изорвана и вся в крови, но под ней нет ран.

— Я бы не хотел рассказывать о своих секретах, — я выразительно поглядел в нахмуренные лица солдат, — тем более при таком количестве народа.

Он поджал губы, намереваясь отдать какой-то приказ. Но на глаза попалась старающаяся казаться незаметной полуголая и красивая девица. Он внимательно осмотрел ее, будто заметил только сейчас.

— А кто с тобой? — спросил он, изображая крайнее любопытство.

— Это моя служанка, — ответил я, стараясь не смотреть на Лейлу. Надеюсь, дурочка не обидеться.

— Не опасно ли ей так путешествовать?

— Как ты, наверно, заметил, я умею за себя постоять. Да и свое добро защитить тоже.

Я покрепче, но как бы невзначай сжал рукоять меча.

— Вижу, ты настолько уверен в себе, что не боишься и мой десяток.

Предупреждаю, грязным деревенщинам далеко до доблестных имперских солдат.

Я вздернул голову. Стараясь, чтобы в моем голосе прозвучала надменность, ответил:

— А пусть и так, что тогда?

— И куда ты направляешься? — спросил он, еще больше хмурясь.

— К тете, в королевство Арон, — сказал я, понимая, что слово Ануминас сыграет здесь злосчастную роль. А королевство Арон, как разъяснила мне Лейла, находится дальше Ануминаса.

— Значит, идешь через Ануминас?

— И что из этого? У империи ведь нет войны с Ануминасом, — притворно удивился я. — Через границу меня пропустят.

— Может, пропустят, а может, и нет. Вот только не верится мне, что ты разом одолел полтора десятка человек. Пускай даже ни на что не годную чернь.

— Веришь ты или нет, мне нет до этого дела, — высокомерно произнес я.

— Дело-то тебе есть. У нас приказ — лазутчиков вешать на месте.

— Лазутчиков?

— Лазутчиков из Ануминаса.

— Лазутчики должны идти из Ануминаса, а не туда, — возразил я.

— В любом случае твои слова нуждаются в подтверждении. Раз ты такой справный воин, тебе не составит труда выдержать поединок с двумя моими солдатами.

Выдержишь — отправишься дальше, а нет — повесим.

Я похолодел: тут-то он меня и поймал. Одно дело — десяток опешивших и не умеющих драться крестьян, и совсем другое — двое обученных солдат. А я даже в руках меч держать не умею. Наверняка, буду махать как сонная домохозяйка….

Два солдата, повинуясь повелительному жесту, подошли к командиру. Остальные, расширяя круг, сделали пяток шагов назад.

— Но предупреждаю, если убьешь или изувечишь моих, тебе не жить. Начинайте.

Они подняли копья. Блестящие наконечники целятся мне в грудь. Я холодея приподнял меч, пытаясь встать в подобие какой-нибудь боевой стойки. Ближайший солдат с диким криком резко выбросил копье, метясь мне в грудь. Бросил он почти в упор, отбить или увернуться от летящего с такого расстояния и скоростью копья было невозможно. Я не успел даже подумать о том, что мне конец, как мое тело само собой ушло в сторону. Копье прошло мимо, и я всей кожей ощутил рассекаемый надо мной воздух.

Сзади вскрикнули, кажется, оно впилось в руку одного из наблюдавших за схваткой солдат, но я увидел это лишь мельком. Второй почти сразу за копьем напарника бросился на меня. Не став больше размениваться на бросок, направил острие мне в голову. Чудом блестящий наконечник пронесся рядом, увертываясь и едва не теряя равновесие, я рефлекторно дернул на себя меч. Краем сознания услышал короткий вскрик. Лезвие меча оказалось в крови, солдат, выронив древко, зажал ладонями кровоточащий живот и отступил. Я не успел обрадоваться счастливой для меня случайности, как второй солдат, выдернув из ножен короткий клинок яростно бросился на меня. Наверно, его так учили: главное, прикрыть раненого товарища.

Я отбивался неумело, сдерживая его лишь длинной меча. Однако проворства у короткого меча с широким лезвием было больше, и я уже едва успевал ворочать свой, длинный и тяжелый. Он извернулся, ударил по лезвию меча с такой силой, что скользкая от пота рукоять едва не вырвалась у меня из рук. Пользуясь отсутствием какой-либо защиты, он поднырнул ближе ко мне и замахнулся для удара в голову.

Свист раздался у самой макушки, в последнюю секунду успев пригнуться, я оказался сбоку от плотно насевшего солдата. Не соображая, ударил его шаром-балансиром на рукоятке меча. Не зная попал ли, отпрыгнул подальше от его клинка, одновременно разворачиваясь и еще раз отталкиваясь от земли, стремясь увеличить дистанцию. Но в этом уже не было необходимости. Держась за кровоточащий лоб, он заваливался набок, как срубленное под корень дерево.

— Мастерски! — закричал десятник, хлопая в ладони. — Чтоб не убивать, дал возможность подойти ближе, расслабил притворным неумением драться и оглушил зазевавшегося простофилю. Да даже при дворе я не видел ничего подобного. Может быть, ты предложишь свои услуги имперской армии? Я дам неплохие рекомендации.

— Я хоть и наемник, но не люблю дисциплину, — сказал я, пытаясь сдержать вырывающиеся из груди судорожные вздохи.

— Негоже такому бойцу ходить в рванье. Но дело твое. Иди с миром.

— Да, кстати, — остановил он, — ты не пройдешь через границу. Не знаю, зачем я тебе это говорю… Последний указ Его Императорского Величества не дозволяет кому бы-то ни было входить и выходить в Ануминас. И не надейся, — осадил он мои разогнавшиеся мысли, — ты не сможешь пройти незамеченным. Вдоль границы расставлены войска, а над всем остальным поработали их светлости маги Высокой Башни.

Я промолчал, обдумывая ответ. Видя, что наемник не спешит отвечать, он продолжил:

— Чем-то ты мне, парень, приглянулся. Еще не передумал, может, все-таки вступишь в имперские войска?

— Нет, спасибо, — буркнул я.

— Держись от Ануминаса подальше, пойдешь туда — как пить дать, останешься лежать в траве на пир воронью.

— И тебе того же, — бросил я, поворачиваясь к Лейле, — пошли.