— Ничего не понял, — замотал головой я. — Объясни толком.

— Умоляю, прости, что заставила тебя рисковать собою. Но я хотела остаться рядом с тобой в образе девы. У меня еще сохранилось немного энергии, но только на одно превращение. Если я сейчас превращусь, то останусь мираклом до следующего полнолуния. Мой повелитель, молю, прости. Я просто хотела быть с тобой. Говорить, смотреть на тебя….

Я растерялся, едва выдавил из себя утешительные для обоих слова:

— Хорошо, ты, наверно, поступила правильно. Но прошу, если нам будет угрожать опасность чуть больше той, не медли.

— Да, мой повелитель, — склонила она голову в покорности.

Но не прошло и десяти секунд, чувство вины вытеснилось суетливостью.

Помешивая котелок с чем-то вкусно пахнущим и одновременно доставая из почти пустого мешка сухари, она протянула их мне без остатка. Чуть подумав, я поровну разделил сухари и, не взирая на слабые протесты, вложил их в руки Лейлы.

Отобедав последними припасами, которые я взял у крестьян, мы с ней из дебрей вышли на дорогу.

— Тебе нужно оружие, мой повелитель, — неожиданно сказала она.

Чтобы узнать, о чем она думает, я по уже сложившейся привычке глянул ей в глаза. И тут же отвел их. Расплывшийся черный синяк меня нервировал.

— Зачем? — уточнил я.

— Скоро при опасности я превращаюсь в истинного миракла. Я смогу защитить тебя, но хотелось бы остаться девой чуть дольше. Да и странно выглядит, если статный воин путешествует без меча. Это наводит на мысли о колдовстве. А как я знаю, к магии у людей отношение настороженное.

Я для чего-то продолжил ворчать по поводу ее поступка, она внимательно слушала и виновато сопела. Но, по правде сказать, кроме изодранной рубахи и немного перегоревших нервов, отрицательных моментов в драке не было. Я получил бесценный опыт, а от бесчисленных ран не осталось даже следа. Почему это так – старался не думать. По крайней мере, я узнал, на что способен этот самый хексен.

Да и синяк под глазом Лейлы, во-первых, пройдет, а во-вторых, возможно, чему-нибудь научит ее саму. Например, что в облике девушки от нее в бою толка нет.

Да, неоспоримо, что узнав, о том что являюсь хексеном, я совершил невозможное. Даже у подготовленного ко всему спецназовца против пятнадцати человек не было ни одного шанса. Но даже находясь в эйфории, меня все же что-то тяготило. Чувствовал, что я на грани какого-то открытия, осталось лишь протянуть руку и взять это ускользающее.

Я попытался расслабиться, отогнать лишние мысли. Сконцентрировавшись над этой проблемой, в голове почему-то пронеслась картина недавнего боя. Разбойники окружили и осыпали градом ударов. Я успевал отражать лишь часть из них, очень многие находили незащищенную плоть. Чей-то ржавый топор ударил в уже раненное плечо, превращая его в кровавое месиво. Длинный нож, пропоров рубашку, сильно ранил мне грудь. Защита кожи? — Нет.

Я держал топор обеими руками. Часть ударов принимал железным обухом, а под остальные подставлял изрядно трещавшее древко. Если бы в другой руке было оружие…. Нет, не то, может, потом…

Мне просто нужно выжить. У меня нет с собой бронежилета или хотя бы рыцарских доспехов. Зато я уже знаю, как заставить собственное тело не замирать, а безропотно принимать сыпавшуюся со всех сторон боль.

Яркая вспышка. Показалось, что прямо за закрытыми веками разорвалась атомная бомба. Ядовитый гриб испустил миллиарды световых лучей.

В голове пронеслась картинка строения моего тела, оно состоит из множества шарниров: кости, мышцы, сухожилия, кожа — все взаимосвязано. Подвижность их соединений увеличилась почти до предела. Невидимая энергия, взявшаяся вроде как из ниоткуда, вливается в каждую жилку мышц. Мое тело сможет выжить лишь имея огромную скорость и силу.

Я вышел из сумбурного транса. Удивился, мне казалось что я, задумавшись на минуту, вдвоем с девушкой все еще иду по дороге, а на самом деле лежу, облокотившись спиной к дереву. Красное солнце уже заходит за горизонт, неизвестно, на что я потерял весь белый день.

Ночь все быстрее вступала в свои права. Лейла, видя, что я проснулся или просто вышел из ступора, радостно заулыбалась. За это время успела разжечь костер и теперь держала над огнем палочку с нанизанным на неё мясом. Обратиться ко мне не посмела, но в глазах вдруг появился отчетливый вопрос.

— Лейла, извини, я задумался с открытыми глазами, — сказал я, улыбнувшись.

— Мой повелитель не должен извиняться передо мной, — сказала она сухо, но я почувствовал, что ей было приятно. — А я вот тут мясо зажарила, мой повелитель не желает попробовать?

— Давай, конечно, — бодро сказал я, — но ты ведь вроде как не умеешь охотиться, если не миракл? А припасы-то давно закончились.

— Я отыскала недалеко лагерь разбойников. Подумала, раз они мертвы, им все равно не нужно. Утащила немного еды и вот этот длинный меч… Я ведь правильно сделала? — спросила она, вдруг боязливо втягивая голову.

— Правильно, молодец, — похвалил я, глядя на меч. Длинный с узким лезвием и рукоятью величиной с локоть, он выглядел внушительно. — А там больше оружия не было?

— Нет, мой повелитель, разве что совсем негодные топоры. Наверное, разбойники украли меч у какого-то купца или одолели богатого война. Такой меч очень дорог, но им он без надобности. Обращаться с мечом — это искусство, топоры да дубины им сподручнее.

— Значит, хотели продать, — согласился я.

— Верно, но теперь мы его сами продадим. Удачно я туда заглянула, правда? – ожидая повторной похвальбы, спросила она.

И тут до меня дошло:

— Значит, ты оставила меня в трансе без присмотра? — спросил я, глядя ей в глаза.

Ее глаза заблестели:

— Мой повелитель, прости меня, умоляю, — чуть не плача запричитала она. — Моя дурная голова не подумала, что тебе может здесь что-то угрожать. Умоляю про…

— Хорошо, — резко перебил я. — Я не сержусь.

— Спасибо….

Она утерла слезы рукой, но все же смотрела на меня так несчастно, что мне захотелось ее утешить.

Я придвинулся к ее лицу:

— Ты умная девочка, — сказал, целуя ее в щеку, — только очень маленькая.

Прохладная гладкая как у младенца щека оставила на моих губах соленый привкус слез. Она смотрела на меня с полминуты расширенными и мокрыми глазами, потом ладонью провела по месту, куда пришелся поцелуй:

— Спасибо, мой повелитель, хоть этой награды я и не заслуживаю. Я… я…. – она отвернулась. Я тоже смотрел в огонь, стараясь делать вид, что не слышу ее всхлипы.

Едва край солнца показался из-за кромки леса, я растолкал Лейлу.

— Мы и так потеряли вчера много времени, поспешим.

— Как угодно моему повелителю, — спросонья тихо ответила она. Синяк уже почти не заметен. И то хорошо.

Сбросив с себя одеяло, которое тоже захватила в лагере разбойников, она потянулась за своей одеждой. Что за привычка спать голой? Совсем не стесняясь, демонстрировала свою попу, не спешно надевая набедренную повязку. Я приложил недюжинное усилие, чтобы отвернуться и начать всматриваться в затухающие уголья костра. По-моему, мы очень халатно относимся к своей безопасности. Под открытым небом спим, не выставив даже дежурных, следящих за костром.

— Давай позавтракаем сушеными яблоками, — сказал я, — разводить костер очень долго. Мы и так уже столько времени потеряли.

Она не стала упоминать, что потеряли это время по моей вине.

Выйдя на дорогу, мы зашагали споро. Солнце только взошло из-за горизонта. На траве стала образовываться роса. Прохлада бьет в лицо, прибавляя бодрости для широкого шага. Через десяток минут я стал замечать, что Лейла как-то нервничает, время от времени бросает назад настороженные взгляды.

— Нас кто-то догоняет, — наконец, сказала она, озабочено смотря назад.

Сам я не видел никого, но ее волчьему чутью глупо было бы не верить. Все-таки девушка всю жизнь прожила на природе, а не как я, читая книги, смотря телевизор и глядя в экран монитора.