Девушку звали Алена.

Вполне подходящее имя, думал я, для такой тотально совершенной и в то же время немного наивной и тревожной красоты. Если бы девчонка была москвичка, то, конечно, при такой фигуре это имя никак бы ей не шло.

Сидя напротив Алены в гостиничном номере, понимая, что Лиза прислала мне эту девушку для того, чтобы я переспал с ней и тем самым утолил свою школьную мечту, я точно так же, как и Лиза, мысленно беседовал сейчас с воображаемым экзаменатором. Экзамен был в разгаре и строгий профессор меня спрашивал: «Возьмете вы эту девушку? Если да – то почему? Если нет – то тоже, потрудитесь объяснить, почему? И вообще, какой из двух ответов на этот вопрос правильный?»

Я внутренне смеялся как над вопросами экзаменатора, так и над затеей Лизы, каким-то образом уговорившей Алену приехать сюда. Как же она это сделала?

А вот как.

Лиза попросту купила девушку. Покупатель дома в Ярославле перечислил на ее счет в банке крупный задаток. С Аленой она сдружилась, когда они вместе поступали в Ярославский пединститут. Перед этим Лиза сдала экзамены в РГГУ и узнав, что принята в оба вуза, выбрала Москву. Алена говорила, что хочет сделать карьеру модели и мечтает стать гражданкой мира. Сейчас Лиза легко нашла Алену в дворике института – как и два года назад, она оказалась самой красивой среди студенток, выскочивших покурить на улицу. Они разговорились. Алена рассказала, что пожила полгода с каким-то парнем, разочаровалась в нем, участвовала в областном конкурсе моделей, но ее не приняли, потому что ей не хватило денег заплатить за фотосессию. Сейчас она посещает фитнес-центр, загорает в солярии и готовится сразу к нескольким модельным кастингам.

Лиза предложила ей прогуляться по городу, посидеть в кафе, там она и выяснила, что у Алены сейчас проблемы с деньгами – ее родители живут в маленьком районном городке и не могут помогать дочери.

Подружки выпили пива в пиццерии «Европа», потом поехали в развлекательный центр «Союз», где, после трех партий в боулинг, сели за стол, заказали мохито, и Лиза сделала ей предложение. Когда сумма выросла с тысячи долларов до десяти, Алена согласилась.

В тот момент, когда Алена давала свое согласие, в ней возникла какая-то приятная прохладная тишина и она мягко подумала: а зачем я это делаю? Секс, как и у многих идеальных телом женщин, в ее жизни большой роли не играл. Но некоторые эмбрионы необходимости духовной связи с мужчиной, внушенные семейным воспитанием, блуждали в ее сознании и едва слышно полемизировали с душой. О чем шел этот разговор? Вообще-то разговоров в момент принятия решения в ней звучало два: один (души с сознанием) был еле слышен, а второй, более представительный и существенный – был диалог ее рассудка с внешним миром. Алена понимала, что дело, которое ей предлагают, довольно важное и, стало быть, дорогое. Она догадывалась, что за то, что предлагала ей Лиза, в столице или, по крайней мере, в Петербурге можно было запросить в два, а то и в три раза больше. Но в пределах ярославского развлекательного центра, хоть и в пяти часах езды от Москвы, такая цена была просто подарком. Итак, сделка состоялась, женщина была куплена.

А что же первый разговор Алены – ее души с сознанием?

Алена попросту закрыла глаза и уши, чтобы не слышать окончания тихих дебатов.

Вот так, интуитивно, как и многие из нас, она вступила на путь жизни российского среднего класса, один из принципов которого отлично выразил автор американского учебника по достижению успеха Ричард Бренсон: «К черту все! Берись и делай!»

Здесь стоит сказать, что мне лично призыв этого американца очень по нраву. Еще бы, ведь он призывает работать, а не распускать нюни! Но все же… Почему так часто современное поколение русских буржуа любит уплощать и перетягивать в сторону темной стороны природы вещей почти что любую сильную и здравую мысль? Ведь дело не в том, что мы что-то делаем, а в том – ради чего и зачем.

Разве не так?

Лиза, не потребовав с Алены расписки или честного слова, сразу вручила ей задаток – три тысячи. Она чувствовала, что насчет этой девчонки беспокоиться нечего, она все сделает как надо. Беспокоиться надо было только насчет меня. Поэтому Лиза накатала по мою душу небольшое послание и вручила этот листок бумаги Алене, с тем, чтобы она мне его передала.

Вот это письмо:

Прочитав это письмо, я положил его рядом с собой на стол и стал говорить с Аленой, движения которой были мягкими и нежными, словно у молодого зверя. О чем мы беседовали? Я спрашивал ее, каким образом Лизе удалось уговорить ее приехать ко мне, но она отвечала, что пообещала Лизе не говорить мне об этом. Что ж, я не настаиваю, только полагаю, что нам не стоит с ней делать то, ради чего она сюда пришла. Почему? Ну, у меня тоже есть причины не раскрывать побуждающие меня к этому причины. Увидев мягко вспыхнувшую в глазах Алены тревогу, я уверил ее, что сам лично поговорю с Лизой и скажу, что все было.

Я спрашивал Алену о том, как она росла, кто ее отец и мать, любит ли она жизнь и чего вообще ждет от нее. Почувствовав, что я говорю искренне, она, похоже, поверила мне и устроилась в кресле поудобнее, заложив ногу на ногу, показывая мне всю свою фигуру в красоте совершенства. И, как это часто бывает, именно тогда, когда мы решили сложный вопрос, расслабились и стали непринужденными, ее поза в кресле стала для меня необыкновенно привлекательной и я даже несколько раз подумал во время нашего разговора (или кто-то во мне думал об этом), что было бы неплохо все-таки…

Алена говорила искренне, я это чувствовал. Она рассказала, что у нее есть младшая сестра, которая еще учится в школе, мать, отец и бабушка. Главная мечта – встретить мужчину, которого она могла бы полюбить. И что, пока этой любви нет, она живет инстинктивными движениями вперед, стараясь сформировать себя как личность. Тщательно изучает языки – уже знает английский, теперь принялась за испанский. Хочет работать в какой-нибудь серьезной, высокооплачиваемой компании. Наверное, переедет в Москву, где попробует сделать самостоятельную карьеру.

– А что, – говорила она, закурив тонкую сигарету и озабоченно вздергивая тонкие брови, – мир таков, нужно заботиться о себе, потому что если тебе хорошо не будет, то не будет хорошо и другим. Еще я думаю, что в жизни особенно важен здоровый цинизм…

Я с улыбкой кивал. Ее эротическая привлекательность заметно поблекла после этих часто слышимых в жизни и по телевидению слов.

Алена поставила на стол бутылку «Джек Дэниэлс», я налил виски в стаканы и мы выпили. Я спросил, любила ли она уже кого-нибудь. Алена ответила, что всегда искренне этого хотела, но, похоже, ее тело мешает любви. Мерным тоном она сказала, что пока у женщины тело молодое, ему надо найти удачное применение, и что лучше всего, по ее мнению, сделать это в кино. Поэтому, несмотря на свой в сущности уже не юный возраст, она, пожалуй, обязательно попытается поступить в этом году во ВГИК или в Щукинское училище.