— И каковы ваши новые цели? — вслух спросил Бун. — Братство сделало все возможное, чтобы установить паноптикум. Неужели за последние несколько недель что-то изменилось?

— Цель та же самая, однако сейчас она — достижима, — ответил Майкл. — Если «Тень» заработает в Берлине, мы сможем распространить ее по всей Европе, а затем — и по всей Северной Америке.

— Этим занимается компьютерный центр, — заметил глава службы безопасности. — Моя работа — защищать Братство от нападения врагов.

— Однако здесь вы не очень-то преуспели, — возразил доктор Йенсен. — Наш научно-исследовательский центр в Уэстчестере подвергся нападению и был практически полностью разрушен. Квантовый компьютер до сих пор не функционирует полноценно. Вдобавок прошлой ночью Холлис Уилсон напал на нескольких ваших людей в одном из манхэттенских ночных клубов.

— Расход контрактной рабочей силы вполне предсказуем, — сказала миссис Брюстер. — По-настоящему беспокоит то, что Холлис Уилсон сбежал.

— Мне нужно больше людей.

— Габриель с его друзьями — задача второстепенной важности, — сказал Майкл. — Сосредоточьтесь на поисках моего отца.

Некоторое время Бун не знал, что сказать. Потом, тщательно выбирая слова, произнес:

— В последнее время… я получаю… различные указания из различных источников.

— Мой брат не способен никого организовать. Когда ваши люди нашли его в Лос-Анджелесе, он работал мотокурьером. А наш отец всю жизнь был Странником, успел организовать несколько обществ альтернативного мировоззрения. Он опасен, поэтому и является задачей первостепенной важности. Найти его — вот вам приказ, мистер Бун!

Миссис Брюстер только кивнула в знак одобрения. И от этого одно из окон будто бы взорвалось — в комнату словно бы полетели осколки. Странник, заклятый враг Братства, раздает здесь приказы!

— Если вы желаете… — только и сказал глава службы безопасности.

Майкл быстро подошел к нему, заглянул в лицо — так, словно бы слышал каждую мысль, в которой Бун предает Братство.

— Да, мистер Бун. Я руковожу поисками моего отца и это — то, чего я хочу.

Услышав, как внизу распахнулась дверь и как по лестнице затопали башмаки на плотной подошве, Габриель открыл глаза. Кутаясь в толстый плед, перевернулся на спину. Сестра Фаустина, полька, принесла завтрак. Опустив поднос на пол, она уперла руки в боки и спросила:

— Спишь?

— Уже нет.

— Твои друзья встали. После завтрака будь добр прийти в часовню.

— Благодарю, сестра Фаустина. Приду.

Крупная женщина наблюдала за Габриелем, будто он — некое экзотическое млекопитающее, приплывшее к берегам острова.

— Мы разговаривали с твоим отцом. Он достойный человек. — Пристально глядя на Габриеля, сестра Фаустина шумно втянула носом воздух. Похоже, Габриелем она была разочарована. — Мы молимся за него каждый день. Возможно, он в темном месте, не знает, как вернуться…

— Благодарю, сестра.

Кивнув, монахиня спустилась вниз. В хижине-кладовой было холодно, поэтому Габриель оделся очень быстро. Монахиня принесла чайник с чаем, булку серого хлеба, масло, абрикосовый джем и толстый ломоть чеддера. Габриель набросился на еду, прерываясь только затем, чтобы налить себе еще чаю.

Ему почти не верилось, что вчера они с Майей занимались любовью. Здесь в кладовой, при слабом свете, льющемся из маленьких круглых оконец, те мгновения казались далекими, похожими на сон. Странник помнил долгий поцелуй, помнил, как затрепетало пламя свечей, когда их с Майей тела соединились. Впервые он увидел Майю без защиты, абсолютно открытой. А увидев, окончательно понял: девушка его любит. Тогда в ответ он отдал ей все свои чувства. Оба — Странник и Арлекин — не принадлежали обычному миру, и вот они сошлись, как два кусочка паззла.

Надев куртку, Габриель спустился и вышел. Небо было ясное, но сам день выдался какой-то холодный и серый. Дул северо-западный ветер, пуская волны по зарослям ложечницы и чертополоха. Из трубы над кухней поднимался дымок, но Странник, позабыв об уюте, сразу направился к часовне.

Майя сидела на скамье. Меч покоился у нее на коленях. Матушка Блэссинг, в свитере с высоким воротником и черных шерстяных штанах, расхаживала взад-вперед перед алтарем. Она что-то втолковывала Майе, но замолчала при появлении Габриеля.

— Сестра Фаустина передала, что я должен прийти сюда.

— Так и есть, — ответила матушка Блэссинг. — Майя хочет тебе кое-что сказать.

Майя взглянула на Габриеля, и сердце ему будто пронзили ножом. Куда-то пропала свирепая уверенность юного Арлекина. Видя жалкую и сломленную Майю, Странник понял: матушка Блэссинг как-то узнала о прошлой ночи.

— Двум Странникам находиться в одном месте опасно, — глухим, бесцветным голосом произнесла девушка. — Мы связались с капитаном Фоули: он заберет тебя и матушку Блэссинг. В Ирландии тебе подыщут убежище. А я остаюсь охранять твоего отца.

— Если я уеду, то ты поедешь со мной.

— Решение принято, — возразила матушка Блэссинг. — Выбора у тебя нет. Я охраняла твоего отца полгода, теперь возлагаю эту обязанность на Майю.

— Но Майя может охранять и меня.

— Мы лучше знаем, что нужно для твоей безопасности.

Габриель посмотрел на Майю — та вцепилась в ножны, будто меч спасет от разговора; на лице застыло отчаяние, немая мольба. Арлекин опустила взгляд.

— Сейчас это самое разумное решение, Габриель, — сказала она. — А долг Арлекина — принимать спокойные, рассудительные решения, необходимые для безопасности Странников. У матушки Блэссинг опыта больше, есть доступ к оружию и верным наемникам.

— Не забывай о Вики Фрейзер и маленькой девочке, — добавила ирландка. — Здесь на острове они в безопасности. А с ребенком передвигаться — себе дороже.

— До сих пор Элис не мешала.

— Вам везло, — возразила матушка Блэссинг. Отойдя за алтарь, она через оконце взглянула на море.

Поспорить бы с ней, но куда там! От этой женщины с манерами средневекового рубаки прямо веяло угрозой. Габриель много раз видел, как начинаются драки на улицах или в барах: двое пьянчужек оскорбляют друг друга, пока агрессия не вырвется наружу. Матушка Блэссинг эту черту пересекла давным-давно; бросишь вызов — атакует немедленно, беспощадно.

— Когда мы снова встретимся? — спросил Габриель Майю.

— Через год, может, и раньше, — ответила матушка Блэссинг. — Смотря когда вернется твой отец.

— Год?! Но это безумие!

— Лодка прибудет через двадцать минут, Габриель. Собирай вещи.

Разговор был окончен.

Сам не свой, Габриель вышел из часовни и увидел, что Вики с Элис забрались на вершину гребня. Странник поднялся на следующий уступ, обошел водосборы, садик и дальше по тропинке взошел на самую верхушку острова.

Вики сидела на песчаном валуне, оглядывая темно-синие просторы океана. Отсюда казалось, что остров — центр мира, и кроме него, ничего больше нет. Элис бегала по камням, вооруженная палкой, и время от времени рубила высокую траву.

Заметив Габриеля, Вики улыбнулась.

— Кажется, играет в Арлекинов, — указала она на девочку.

— Не самая лучшая игра, — ответил Габриель, присаживаясь подле Вики.

Над головами у них витали олуши и буревестники. Ловя невидимые воздушные потоки, птицы взмывали в небеса и снова скользили вниз.

— Я уезжаю, — сообщил Габриель и пересказал разговор в часовне. Только сейчас, будто город, внезапно выступивший из тумана, открылась ему суть решения матушки Блэссинг. Ветер вдруг задул сильнее, птицы пронзительно закричали. Стало чудовищно одиноко.

— Не бойся за отца, Габриель. Мы с Майей о нем позаботимся.

— Что, если он вернется в наш мир, а меня не окажется рядом?

Вики крепко сжала его руку.

— Тогда мы скажем, что у него вырос достойный сын, который преодолел множество испытаний и наконец нашел своего отца.

Вернувшись в кладовую, Габриель зажег свечу и спустился в погреб. Отец по-прежнему лежал под простыней. Габриель отдернул ее. Волосы у отца были длинные, седые; лоб избороздили глубокие морщины, точно такие тянулись от уголков рта. Прежде Габриель только и слышал, будто он — копия отца. Сейчас убедился в этом лично, словно взглянул на себя в старости — на себя, изнуренного жизнью и беспрестанными поисками чего-то в сердцах людей.