Примерно в восемь вечера боец оделся и вышел. Он взял такси и поехал в центр города — в район, где некогда располагался гигантский мясокомбинат. Застроенная промышленными зданиями территория размером в двадцать кварталов находилась к западу от Гриннич-виллидж. В здании бывшего завода по производству мяса цыплят и размешался клуб «Маска». Завод в свое время проработал три года — достаточно для предприятия в столь непростом мире.

Большое центральное помещение делилось на две половины: первую — большую — занимали танцпол, два бара и коктейль-зона; вторую — VIP-зона, куда вела лестница в дальнем конце зала. На второй этаж допускали только важных гостей, то есть богатых или очень красивых. Провинциалы оставались внизу; они приезжали в Манхэттен на машинах и поездах, покупали коктейли, принося прибыль хозяевам, и глазели на актеров и фотомоделей, которым коктейли подавали бесплатно. У владельцев был пунктик насчет такого разделения клиентов.

Без огней и музыки клуб походит все на ту же фабрику по упаковке куриных тушек. В раздевалке для персонала Холлис переоделся в черную футболку и спортивную куртку. Надпись от руки над зеркалом гласила: работника, продающего клиентам наркотики, уволят немедленно. Однако руководство не возражало, когда работники продавали наркотики друг другу.

Вставив в ухо наушник рации, Холлис вернулся в главное помещение. Вышибалы «Маски» давно разработали изощренную систему выколачивания денег из клиентов. Самым козырным считалось место у входа в VIP-зону, и в данный момент его занимал Будда — сын афроамериканца и китаянки, он обладал огромным пузом, за которое и получил прозвище. То же брюхо, казалось, уберегало его от безумий Нью-Йорка.

Холлис поднялся на второй этаж. Будда наводил марафет у себя в царстве — расставлял столы и стулья.

— В чем дело? — спросил он. — Выглядишь неважно.

— Да все нормально.

— Запомни: если кто-то хочет пройти за барьер — пусть сначала обратится ко мне.

— Конечно, правила я знаю.

Будда охранял главный вход на лестницу, Холлис — выход с противоположной стороны, которым пользовались важные гости, когда шли в уборную или на танцпол потереться плечиками с потной толпой. Работа Холлиса заключалась в том, чтобы не пускать наверх провинциалов. Весь вечер он говорил «нет», но за умеренную мзду клиент мог услышать желанное «да».

Как всегда, Холлис, уподобившись послушному трутню, исполнял обязанности. Однако его не отпускало нехорошее чувство, будто ночью что-то пойдет не так. В кабинку можно было пройти по огороженному проходу; внутри имелись кожаные диванчики, столики для коктейлей, тонированное окно и интерком — чтобы делать заказы в баре. На сегодня кабинку заказали дельцы из Бруклина, любившие закинуться наркотой в ночных клубах. Если наемники Табулы придут этим вечером в поисках Габриеля, их ждет неприятный сюрприз.

Упершись руками в ограду, Холлис растянул мышцы ног, затем вернулся на пост. В это время по задней лестнице поднялся Рики Толсон, помощник администратора. Он приходился дальним родственником кому-то из владельцев, а в клубе занимался тем, что проверял, есть ли в уборных туалетная бумага, и пытался подцепить какую-нибудь пьяную женщину.

— Как дела, брат мой? — спросил Рики. Холлис стоял слишком низко в иерархии клуба, чтобы к нему обращались по имени.

«Я тебе не брат», — мысленно произнес Холлис, но вслух, приветливо улыбнувшись, сказал:

— Приватную кабинку на сегодня заказали, верно? Я слышал, придет Марио с друзьями.

— Нет, — раздраженно ответил Рики, — они позвонили и отменили заказ. Но придут другие. Свято место…

Через полчаса диджей начал вечер с суфийских религиозных мотивов, плавно перейдя к ударным ритмам. Первыми в клуб прибыли провинциалы и заняли столики у бара. Холлис следил, как девушки в коротких юбках и дешевых туфлях выбегают в уборную поправить макияж и прическу, а мужская половина клиентов, будто флажками, машет бармену двадцатидолларовыми купюрами.

В правом ухе через наушник слышались голоса других охранников: вышибалы вели нескончаемый диалог о том, кто из мужчин выглядит подозрительно и какая из женщин одета наиболее откровенно.

Часы шли, Холлис поглядывал на приватную кабинку — та по-прежнему оставалась не занятой. Может, сегодня ничего не случится?

Около полуночи Холлису пришлось проводить двух фотомоделей в отдельную уборную, для входа в которую требовался специальный ключ. Вернувшись, он увидел, что Рики ведет в приватную кабинку девушку в облегающем зеленом платье. Сквозь шум Холлис прокричал Будде:

— С чего это Рики пошел в кабинку?

Здоровяк только пожал плечами.

— Подцепил очередную цыпочку. Даст ей кокс, а она ему просто даст.

Посмотрев вниз на танцпол, Холлис заметил двух мужчин в спортивных куртках. Они только что вошли в клуб, однако не отправились к бару выпить чего-нибудь или «склеить» девушек; вместо этого они смотрели на второй этаж. Один наемник фигурой напоминал пожарный гидрант — низкого роста, но очень мускулистый; брюки надел не по размеру большие. Второй был, напротив, высок; черные волосы носил собранными в «хвост».

Оба поднялись на второй этаж, сунули Будде несколько купюр — денег оказалось достаточно, чтобы купить уважение и право пройти за красную бархатную ленту. Через несколько секунд наемники сидели за столиком, глядя в сторону приватной кабинки. Рики с девушкой все еще были внутри. Ругаясь про себя, Холлис вспомнил наставления Спарроу: «Планируя прыгнуть влево, приготовься к тому, что прыгать придется вправо».

На танцполе пьяная женщина заорала на своего ухажера. Будда немедленно поспешил разбираться. В ту же секунду наемники встали из-за столика. Высокий спокойно побрел по огороженному проходу, низкий остался прикрывать. Музыка и огни усилились. Длинный луч света блеснул на лезвие ножа в руке у высокого.

Вряд ли у этих двоих имелось фото Габриеля. Им, наверное, приказано убить всех в кабинке. До сего момента Холлис верил, что может действовать, как Майя. Но нет, Арлекин наплевал бы на Рики и незнакомую девушку, Холлис же не мог оставаться в стороне. «К черту все, — решил он. — Если их убьют, кровь останется на моих руках».

Вылепив на лице вежливую улыбку, боец приблизился к низкорослому наемнику.

— Простите, сэр, но приватная кабинка занята.

— Правильно, там наш друг. Вали отсюда.

Холлис поднял руки, словно бы для объятий, сжал кулаки и резко ударил противника по ушам. Удар был такой силы, что наемник сразу упал. В темноте и при свете огней никто ничего не заметил. Переступив через тело поверженного врага, Холлис двинулся по проходу.

Высокий уже взялся за ручку двери кабинки, но тут заметил Холлиса. Среагировал мгновенно. Однако Холлис знал: всякий, кто бьет ножом, сосредоточивается только на лезвии — вкладывает в него всю силу и смертоносность удара.

Холлис подался вперед, словно желая отобрать нож. Наемник атаковал, но Холлис, отпрянув, пнул его в живот. Наемник согнулся пополам, и тогда Холлис ударил кулаком со всей силы, так что человек Табулы перелетел через ограду.

Люди внизу закричали, но музыка не утихла. Холлис побежал к лестнице. Увидел еще троих наемников — те проталкивались сквозь массу людей на танцполе. Среди них был седой, в очках в металлической оправе. Неужели тот самый Натан Бун, который убил отца Майи? Будь на месте Холлиса сама Майя, она напала бы на Буна, не думая. Но Холлис побежал дальше.

Он сбежал по лестнице и врубился в толпу, которая пульсировала и волновалась, будто стадо животных, почуявших смерть. Работая локтями, Холлис достиг заднего коридора, ведущего на кухню и к туалетам. Несколько девушек со смехом поправляли макияж; в их зеркальцах отражался мерцающий свет. Холлис, миновав их, выскочил через пожарный выход.

В переулке его ждали — кто-то сообщил наемникам по рации, куда он бежит. Едва бывший тренер оказался на улице, как седой брызнул ему в лицо какой-то химией из баллончика.