– Извините меня, пожалуйста, леди Эмберс, но мне нужно идти. Шофер ждет меня, а ему нужно ехать в пять часов на завод за мужем моей сестры.

– О да, да. – Леди Эмберс медленно поднялась на ноги и, держа Бетти за руку, спросила:

– Вы даете слово: сделка заключена?

– Заключена. Но… но я должна подчеркнуть, я останусь с сестрой столько, сколько она захочет.

– После рождения ребенка.

– Да, после рождения ребенка.

– Итак, забудьте об этой чепухе с леди Эмберс и зовите меня просто Мэри. Да, и еще, – она по-прежнему держала Бетти за руку. – Как вы думаете, могу ли я время от времени навещать вас?

– О да, да! – Бетти приветливо улыбнулась ей. – Конечно, мы будем очень рады.

– Да, я буду у вас. Когда дела захлестнут меня, я нанесу вам визит… Мне нужно писать и извещать вас?

– Нет, в этом нет необходимости; просто приезжайте, когда вам захочется.

– А ваша сестра не будет возражать?

– Она будет очень рада.

– У меня создалось впечатление, что я ей не очень понравилась. Но, в любом случае, я ведь поеду с визитом не к ней, а к вам… Позвоните. – Она указала на толстый шнур с кисточкой, висящий у камина, и, Бетти потянув за шнур, сказала:

– До свидания, леди Мэри. Я была рада вас видеть.

– Я очень рада это слышать, девочка. Это придает мне сил. У нас с вами была приятная встреча, не так ли?

– Очень приятная! Спасибо и до свидания.

Открылась дверь, и, когда вошел лакей, лэди Эмберс крикнула громким голосом, как будто он уже находился на подъездной аллее:

– Проводите мисс Бэртон к автомобилю, Роджер, и проследите, чтобы она была хорошо укутана.

– Слушаюсь, миледи…

Когда Бетти шла за лакеем через холл, ей было забавно – даже его спина свидетельствовала о том, что его мнение о ней изменилось по сравнению с тем, когда он открывал ей дверь.

Дэвид не позволил лакею выполнить почетную миссию и сам проследил, чтобы ее колени были накрыты пледом, прежде чем занять место за рулем, а когда они миновали ворота, он обернулся к ней и сказал громко, чтобы его голос проник через закрытые окошечки перегородки:

– Надеюсь, визит доставил вам удовольствие, мисс.

Подавшись вперед, Бетти открыла окошечко и ответила:

– Очень большое удовольствие, Дэвид. И она собирается нанести ответный визит.

– Ну и ну!

– Да, и я так считаю, Дэвид: ну и ну! – Она села на место, повторяя себе: ну и ну! А затем подумала: «Бедная душа. Бедная старая душа».

Как она относилась к тому, чтобы стать ее компаньонкой?

Она этого очень хотела. Да, хотела. И потом, Мэри Эмберс обещала открыть на ее имя счет. Кто еще за всю ее жизнь когда-либо обещал открыть на ее имя счет? Никто. За исключением небольшой зарплаты, которую она получала от миссис Боултон-Уэстербрук, она работала после окончания войны среди кузин и тетушек лишь за содержание, да и это было восемь лет тому назад.

Да, она с удовольствием станет компаньонкой леди Эмберс… Мэри. Нет, леди Мэри. Так будет лучше.

– Не смеши. Откроет на твое имя счет? Она так говорит, пока не заполучила тебя. Они скряги – эти Ментоны, Эмберсы и все остальные; они известны своей скупостью. И ты клюнула на удочку?

– Да, клюнула. И я верю ей. В любом случае, почему ты так разволновалась? Я ухожу не завтра. Я тебе сказала, что останусь столько, сколько тебе будет нужно.

– Но ты будешь предпочитать ее мне.

– Что ты имеешь в виду? – Тон Бетти стал возмущенным.

– То, что говорю. Если я выйду из себя или неудачно выражусь, то скажешь: прекрасно, я ухожу к старой карге.

– Она не старая карга!

– Ну, а кто же она? Старая эксцентричная развалина.

– Она – леди… леди старой закалки. Она прямая и честная.

– Что ты знаешь о ней? Не будь глупой и такой доверчивой, Бетти. Ты встретилась с ней в поезде, выпила с ней чашку чаю, и теперь она – воплощение добродетели.

Когда Бетти взглянула на сестру, Элен закричала:

– Продолжай, скажи мне, что ты не можешь ужиться со мной или что тебя не устраивает мой характер, можешь уходить хоть сейчас.

– Именно это я и собираюсь сделать.

Когда Бетти повернулась к двери, Элен сказала, даже скорее прошептала:

– Бетти, извини, пожалуйста! Не обращай внимания. Я… я просто боюсь, что ты собираешься бросить меня.

– В данный момент я и собираюсь это сделать.

– Не своди меня с ума.

– Я и не свожу… Иди… – Ее тон смягчился. – Спускайся вниз; сейчас придет Джо. И перестань беспокоиться; ничего не изменилось. Да, вот что еще: леди Мэри собирается нанести нам визит.

Элен раскрыла рот от изумления, и Бетти вышла из комнаты, закрыв за собой дверь, и по пути к себе в комнату она думала о том, что она должна быть довольна собой, раз на нее такой спрос, раз она нужна. Но какой смысл в том, что ты нужна всем, если нет никого конкретного, кому ты нужна как таковая.

Да, Бетти жалела, что приехала сюда. Жизнь была скучна и тягостна и раньше, но тогда ее чувства не подвергались таким испытаниям, как сейчас.

Было девять часов вечера двадцать шестого апреля 1927 года, и Элен в течение всего дня испытывала тяжелые родовые муки. Первые боли пришлись на пять часов предшествующего вечера, и, когда доктор немного позже осмотрел ее, он улыбнулся и сказал ей, что все еще впереди и что она родит не раньше завтрашнего утра.

На следующее утро в девять часов он снова навестил Элен и после осмотра, улыбаясь, заверил, что нужно подождать еще немного; но ей нечего беспокоиться, все идет хорошо; такое часто бывает с первенцами. К обеду он вернется.

Джо нанял акушерку, но, к несчастью, она сразу же не понравилась Элен, так как не только превратила спальню в филиал больничной палаты, но и стала отдавать распоряжения, которые, по ее мнению, должны были исполняться.

– Давайте, давайте, – то и дело говорила она, – согнитесь, поработайте немного, ребенок не может делать это сам. Этого от него нельзя требовать, верно? Давайте согнитесь. – Когда она стала оказывать практическую помощь в сгибании, Элен закричала, и уже не в первый раз за последние несколько часов; но на этот раз она выкрикнула, с трудом дыша:

– Уходите! Уходите! Джо! Я хочу Бетти. Джо! Джо!

Джо влетел в комнату, затем постоял несколько секунд, глядя на кровать, где стояла акушерка и дышала почти так же тяжело, как Элен, хотя и сохраняя самообладание. Она кивнула головой, глядя на Джо, и, сделав властный жест рукой, сказала:

– Все нормально. Все нормально. Просто несколько более трудный случай.

Джо быстро подошел к кровати, откуда Элен протягивала к нему руки, и, схватив ее за руки, посмотрел на акушерку и спросил:

– Что вы имеете в виду, говоря «несколько более трудный»?

– Только то, что я сказала, мистер Ремингтон. Она… она не хочет контактировать, она напряжена, напряжены все ее мускулы, она должна расслабиться до того, как он будет выходить; она лишь продлевает агонию.

– Агония. Агония. Именно это и есть. – По щекам Элен катились слезы, и она поворачивала голову из стороны в сторону и стонала:

– О Джо! Джо!

– Все в порядке, дорогая! Все в порядке. Скоро все закончится.

– Отошли ее обратно, Джо. Отошли обратно. Я хочу Бетти.

– Она будет здесь через минуту; она спустилась перекусить.

– Хочу Бетти. Хочу Бетти. – Голова Элен металась взад и вперед на подушке.

– Хорошо, хорошо. Пойду и приведу ее. Но пока что, дорогая, постарайся… постарайся сделать то, что говорит сестра: постарайся расслабиться, и роды начнутся.

– Они никогда не начнутся; я умру. Я умру, Джо! Я не в состоянии терпеть! Ты слышишь? Я не в состоянии терпеть. – Теперь она жалостливо смотрела на мужа, а он вытирал с ее щек слезы; затем нежно убрал волосы с ее вспотевших бровей. Но в следующий момент она крепко схватила его за руку, подняв кверху колени, и издала пронзительный крик.

Когда его оттолкнули в сторону, он не сопротивлялся, а, не замечая ничего перед собой, поспешно вышел из комнаты и несколько секунд стоял у двери, прислонившись к стене, сдавливая глаза пальцами и судорожно глотая слюну. Довольно, довольно. Он больше никогда не позволит ей испытывать такое, никогда. Если она умрет, он никогда не простит себе. Но она не должна умереть. Ребенок не должен умереть. Он желал этого ребенка. О да, он желал этого ребенка. Все равно – мальчика или девочку, но не такой ценой.