– Ты не одинок, – ответила Бетти. – Она была моей сестрой, я знала ее дольше, чем ты, Джо. С первых же шагов жизни она стала проявлять эгоистические замашки. Когда она была ребенком, все должно было быть по ее, иначе жизнь окружавших становилась, по меньшей мере, тяжкой; и даже тогда она умела заставить людей почувствовать, что они не правы. Она пользовалась мною всю жизнь и неоднократно была груба со мной, в моральном отношении. Рубцы от физических побоев заживают, а от моральных – никогда. Временами я ненавидела ее, а сейчас признаюсь, что не было такого момента, когда бы я любила ее. Другие женщины также не любили ее: она представляла для них угрозу, и ей доставляло удовольствие причинять им боль через их мужей. Но, понимая все это, я, как и ты, в данный момент отягощена чувством вины, тем более в связи с моим обманом в течение последнего года. До этого я считала, что никому не наносила зла, что она не хотела тебя, а я хотела. Теперь же я не знаю, что и думать.

При этих словах Джо схватил Бетти за руку, сильно притянул к себе и сказал:

– Это как раз то, о чем ты не должна сожалеть. И нам следует понимать, что мы находимся сейчас под влиянием эмоций; но это с Божьей помощью пройдет. Доктор Пирс сказал мне кое-что на этот счет. Он был в курсе возникшей между нами ситуации, знал об этом уже многие годы. «Вы будете чувствовать себя отвратительно, – сказал он. – В течение многих недель вам будет казаться, что она – ангел, но потом реальность вновь возобладает».

– Он так сказал?

Джо кивнул.

– Да, сказал. В то время я не обратил на это особого внимания, но теперь чувствую, что он говорил на основании опыта. Он сказал, что подобное часто происходит с женщинами, которые ухаживают за родителями, живут ради них, а когда старики умирают, они мучаются угрызениями совести и чувством вины за те недобрые мысли, которые они вынашивали по отношению к ним. По его мнению, это естественная реакция.

– Надеюсь, что так.

Теперь они шли вдоль реки, и, глядя на тропинку, он спокойно сказал:

– Ты говорила мне, что обещала остаться у старой леди. Это обещание по-прежнему в силе?

Прошло несколько секунд, прежде чем Бетти ответила:

– Да, Джо, боюсь, что так должно быть. Она… она приняла меня с распростертыми объятиями, когда при сложившихся обстоятельствах вполне могла бы указать на дверь, принадлежа к поколению, которое не признавало распутства.

– Распутства! – В его взгляде сквозило обвинение.

– Да, так бы она могла это назвать – распутство, хотя и не назвала. Я обещала оставаться с нею до последних ее дней. И… и то, что я сейчас тебе скажу, ничего не меняет, но я хочу, чтобы ты знал, как она ко мне относится: несколько месяцев тому назад она сделала завещание, оставив мне коттедж и… – голос Бетти упал до шепота, – почти все деньги, а это значительная сумма.

Когда Джо никак не отреагировал, она повернулась и взглянула на него, и он медленно проговорил:

– Я рад за тебя.

– О Джо! Я в тупике, но… но ты можешь вывести меня из этого положения.

– Не вижу как.

Они продолжали идти молча. Прошло несколько секунд.

– Сегодня утром я звонила ей, – сказала наконец Бетти. – Она… она хочет, чтобы вы с Мартином тоже переехали к ней и стали жить там.

Джо остановился пораженный и смотрел на Бетти.

– Жить с ней? О, – он закачал головой, – она не вынесет этого, и не знаю, вынесу ли я.

– Она не только вынесет, но и будет рада этому. Я понимаю ее, и я уверяю тебя, Джо, что она будет очень рада, что ты будешь там жить. И что Мартин тоже.

– А как же с моей работой?

– Но ты же в любом случае не хотел быть менеджером у Бэкстера, ведь так? А до города совсем недалеко, подыщешь что-нибудь. Судя по ситуации, ты наверняка, найдешь что-нибудь более важное, чем должность менеджера на заводе по производству ящиков.

Они шли, и Джо выглядел успокоившимся.

– Я подумаю, Бетти. Подумаю. В данный момент я знаю лишь одно: я люблю тебя, и ты мне нужна. Очень нужна! И я хочу жениться на тебе.

Яркие лучи солнца играли на водной глади. Мартин сидел на берегу реки, болтая ногами, погруженными на дюйм в воду, и глядя в сторону, где рядом в траве, опираясь на локти, лежала Бетти. Он спросил:

– Тетя Бетт, а можно кататься здесь на лодке?

– На лодке? Почему бы нет, хотя не вижу, куда ты можешь ехать, не наткнувшись на камни.

– Мне здесь нравится, тетя Бетт. – Голос мальчика был спокойным.

– Рада слышать это, Мартин.

– Я скучаю по дедушке, тетя Бетт!

– Я тоже, Мартин.

– И… я скучаю, с тех пор как Элизабет уехала в эвакуацию. Это случилось на прошлой неделе, а кажется, что много лет тому назад.

– Она напишет.

– Но это не то.

– Тебе нравится леди Мэри?

– О, да. – Мальчик теперь смеялся. – Она такая забавная. Сегодня утром она стукнула меня в грудь и сказала, чтобы я брал уроки бокса.

– Уроки бокса! – Бетти рассмеялась. – Зачем понадобились уроки бокса?

– Она сказала, что всегда восхищалась боксерами.

Теперь они смеялись вместе, и Бетти, повернув голову, увидела, что леди, о которой шла речь, сидела в своем кресле, а рядом стоял Джо. Она молила Бога, чтобы язвительность Мэри Эмберс слегка притупилась на сегодня. И несомненно, так и было, но с уверенностью сказать об этом было нельзя, так как леди говорила:

– Если бы у меня была дочь, я желала бы, чтобы она была похожа на Бетти: некрасивая, чтобы не затмевала меня даже в среднем возрасте и, разумеется, не позволяла бы себе никаких глупостей. Но конечно, такой она не могла бы быть: она была бы красивой и эгоистичной, да к тому же и избалованной, и я сидела бы здесь и оплакивала ее безразличие ко мне, а она ждала бы моей смерти, чтобы получить мои деньги. О, не надо, не надо! Не смотрите с таким неодобрением: мир полон корыстных людей, и мы никогда не признаемся, что они – это плоть от плоти нашей, наши отпрыски. – Она замолчала на некоторое время и поправила кружевную оборку на подоле платья, затем расправила на коленях длинную юбку и продолжала: – Создается впечатление, мистер Ремингтон, что между нами назревает соревнование по перетягиванию каната, и я уверена, что нам обоим это не нужно. И тем не менее вы склонны жениться на Бетти, сделать ее женой, и это справедливо, да, справедливо, ведь она носит вашего ребенка. Что касается меня, то я хочу ее внимания, по крайней мере частично из эгоистических побуждений. Мне нужна ее компания, но более всего я… я не хочу умирать одной.

Но есть и другая сторона медали: я хочу обеспечить ее будущее; хочу, чтобы у нее был собственный дом. И обратите внимание, – теперь леди Мэри грозила Джо пальцем, – я позаботилась об этом еще до того, как реально заподозрила, что произошло между вами, потому что я не хотела, чтобы она стала рабыней старомодной старухи! Но я не старомодная старуха. Нет. Так что же будем делать?… Нет, подождите, я пока не закончила.

Теперь она вновь уселась в плетеное кресло, распрямила спину, повернула голову в сторону от него, взглянув на берег, где сидели Бетти и Мартин, и спокойно продолжала:

– Я бы очень хотела, чтобы вы жили в этом доме, постоянно, так как дом – не дом, если его главой не является мужчина… Когда я потеряла третьего мужа, я начала слоняться из отеля в отель, и когда я наконец поселилась в этом коттедже, с надеждой, что это станет стимулом для Бетти присоединиться ко мне, я представляла, что наша совместная жизнь будет протекать счастливо. И несомненно, так бы и случилось, но без «изюминки», которую придает дому присутствие мужчины. Именно мужчина создает семью, и во многих смыслах, а не в одном, и потому, мистер Ремингтон, если вы решите приехать и стать главой этого дома, милости просим, поскольку в этом случае своим слабым умом я могла бы вообразить, что у меня не только дочь, но и сын и… и внуки.

Прошло немного времени, прежде чем Мэри Эмберс повернулась и взглянула на Ремингтона. Его лицо расплылось в улыбку, и он нежно произнес: